"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17

— Действительно, — согласилась Гайдук. Об арестах «врагов народа» и партийных чистках у них в доме говорили не таясь, с явным осуждением.

— В прошлом году я получил звание подполковника и должность начальника штаба полка. Сейчас мне тридцать восемь лет.

— Господи, а ведь я считала, что разница в возрасте намного больше! — буквально возликовала Евдокимка. — Мы же с Верой решили, что вам уже далеко за сорок.

— Не обольщайтесь, Евдокимка, она, разница эта, и так достаточно солидна.

— А как по мне — так ее вообще не существует. Но… — Евдокимка оглянулась, нет ли поблизости Корневой, и, только убедившись, что она куда-то пропала, несмело спросила: — Жены у вас ведь нет, правда?

Виктор покряхтел, словно у него вдруг запершило в горле, и непривычно тихим голосом ответил:

— Нет уже, госпитальер. Но была. Сразу же после моего ареста она умерла во время родов. Как мне потом объяснили, преждевременных и очень тяжелых. Только, ради бога, не нужно сочувствий, — тут же меланхолично повел он руками у себя перед лицом.

Евдокимка смутилась: как бы подполковник не заподозрил, что на самом деле эта скорбная новость показалась ей вестью благой и почти счастливой.

Гребенин вновь взглянул на часы и, поежившись под порывом неожиданно холодного ветра, уведомил девушку, что ему пора: неподалеку, у военкомата, его ждали машины с новобранцами.

— Только вы напишите мне хотя бы одно письмо, — попросила Евдокимка. — Что вам стоит? Всего одно-единственное.

— Ладно, госпитальер, напишу, — улыбнулся подполковник и, несмело проведя ладонью по щеке девушки, решительно направился к выходу из усадьбы.

Евдокимка позволила офицеру выйти за пределы ограды и только тогда покинула место их встречи. Она не хотела, чтобы у Гребенина создалось впечатление, будто она пытается провожать его или неотступно следовать за ним.

Точно так же и Вера Корнева не желала, чтобы офицер заподозрил ее в подсматривании. Скрывшись за кустами, она пропустила Виктора мимо себя и лишь потом снова появилась на тропинке перед Евдокимкой.

— Насколько я смыслю в подобных делах, госпитальер, встреча ваша прошла на высоком интеллектуальном уровне.

— Это как? — машинально спросила Гайдук, все еще пребывая под впечатлением от беседы с подполковником. Взгляд ее блуждал где-то в районе выхода из усадьбы, словно девушка ждала, что по какому-то побуждению мужчина вернется или хотя бы помашет ей рукой, ведь, уходя, Гребенин даже не оглянулся.

— Разговор ваш длился долго и, по-моему, совершенно непринужденно. Сама видела.

— А почему ты видела это? Зачем? Думаешь, подполковник не заметил, как ты подсматриваешь? Из-за тебя мы оба чувствовали себя неудобно.

— Во-первых, не подсматривала, а своим присутствием подбадривала тебя. Лучше скажи: он хоть немного рассказал о себе?

— Разница в возрасте у нас двадцать лет. Все остальное, что он говорил во время встречи, меня уже попросту не интересовало.

— Скажи честно: если бы эта разница составляла тридцать лет, тебя это остановило бы?

Застигнутая врасплох, Евдокимка на несколько мгновений замерла, а затем, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, решительно повертела головой:

— Нет, уже не остановило бы! Даже если бы сорок! Теперь, после сегодняшнего разговора, меня уже ничто не способно остановить.

6

Узнав, что Гайдук вернулся на службу на «бесхозной», по существу, машине, которая крайне нужна была их отделу; да к тому же с немецким диверсантом и с захваченными у него документами, Шербетов от удивления лишь развел руками.

— У меня тоже для тебя новость, Гайдук, — среднего роста, кряжистый, с большой головой, посаженной прямо на плечи, полковник казался до анекдотичности неуклюжим. Трудно даже было представить себе, каким образом он сумел и «на срочной» какое-то время послужить, и окончить военное училище, а затем стать слушателем академии. — До ордена дело пока что не дошло, однако приказ о присвоении тебе звания подполковника уже подписан. Отставить, — упредил он проявление Дмитрием благодарности. — Стол, который ты накроешь по поводу повышения, отложим до Харькова.

— Будет исполнено!

— Кстати, оттуда я сразу же отбываю в Москву. Старшим оставлю тебя.

— Существует предположение, что оттуда вы уже вернетесь генералом.

— Постучим по дереву, — несколько раз сильно и глухо ударил себя Шербетов кулаком по лбу. — И больше к этой теме не возвращаться, есть разговоры поважнее. Тут вот какой финтиклёш вырисовывается… — это свое любимое словечко «финтиклеш» Шербетов всегда произносил с очень мягким шипящим звуком на конце, наподобие того, как его произносят одесситы. — Нашим отделом усиливают службу, которая займется заброской разведывательно-диверсионных групп за линию фронта. Причем это будут как оперативно-тактические группы — в помощь конкретным организациям подпольщиков; так и стратегические, с консерваций в условиях войны или же с активным врастанием во вражеские структуры… Словом, ты понимаешь… И в этом смысле твой первый контакт с врагом нам очень пригодится.

— Но вы предупреждали, чтобы сам факт того, что я был в окружении…

— Ситуация изменилась, майор. Пардон, теперь подполковник. Сейчас об этом уже можно говорить, потому как этот факт работает на твою подготовленность к нашему общему делу.

— Но этого, я так понимаю, маловато.

— Естественно. Не знаю, придется ли тебе самому уходить за линию фронта, но, как меня уже предупредили, агентуру мы должны взращивать. А значит, придется работать с пленными немцами, с людьми, ранее имевшими родственные и прочие связи в белогвардейском мире… К слову, уже известно, что генерал Деникин отказался возглавить белогвардейские формирования из русских эмигрантов, которые бы воевали в союзе с германцами. Вот такой финтиклёш вырисовывается.

— А ведь это решение Деникина может оказаться очень важным для политической ориентации многих бывших белогвардейцев и сочувствующих им.

— Теоретически — да. Только нам с тобой сей фактец пока что ничего не дает.

— Как сказать, — теперь уже по-настоящему загорелся Гайдук. — Насколько мне известно, вы долгое время занимались Белым движением и его связями с эмигрантскими организациями.

Полковник уперся своими рыжеволосыми кулачищами в столешницу так, что, казалось, вот-вот сорвет ее или же опрокинет вместе со столом:

— Это ты, подполковник, к чему?

— Вам когда-нибудь приходилось слышать о таком русском царском генерале от инфантерии — Подвашецком? Генерал-адъютант императора Владислав Подвашецкий… О чем-нибудь говорит?

— Может, и заговорит. Вопрос: к чему подобные выяснения? — недоверчиво просверлил Шербетов подполковника взглядом своих миндалевых, по-азиатски раскосых глаз. — Будто не знаешь, что знакомство с царскими и белыми генералами у нас никогда не приветствовалось?

— Но этот вопрос — как раз по сути нашего разговора.