Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица
Шрифт:
– Степан Елисеевич, – вмешался Дурново. – Их высокоблагородие тебе об чем толкует. Тебе поручено расследовать дело о Салтыковой и смертях её крепостных людишек. Виновна ли Дарья Николаевна? По злому ли умыслу свершала злодейские убийства человеков? Докопаешь случаев с 20 и ладно. Салтыкову тогда может осудят, а может и нет. А зачем тебе больших людей трогать, что глаза на прошлые челобитные закрывали?
– Но если выясниться, что…
– А ты если что выясниться, те смерти спиши на естественные. Тебе не одна разница 120 или 20 убийств совершила Салтыкова. Приговор то один будет, ежели матушка-государыня того пожелает.
– Если хочешь, Степан Елисеевич, чтобы я тебе помощь оказывал, то ты прислушайся к советам и мимо себя этого не кидай, – строго произнес начальник канцелярии, и в его голосе была угроза…
***
Соколов наскоро в своем кабинете познакомился с бумагами, что вручило ему начальство. Жалобы крепостных Салтыковой. Соколов выписал имя убиенного крестьянина Хрисанфа Андреева.
В двери постучали.
– Войдите! – приказал Соколов.
Вошел молодой чиновник, высокого роста в модном зеленом кафтане, из под которого виднелся синий камзол. Это говорило о том, что молодой человек имеет средства, хоть чин носит в юстиц-коллегии скромный.
Соколов уже видел его ранее. Но ни имени, ни фамилии не помнил.
Чиновник слегка склонил голову.
– Честь имею представиться, господин коллежский секретарь. Коллежский регистратор7 Иванцов. Должен по приказу начальства вручить вам бумаги по делу Салтычихи в купу с теми, что вам у господина Бергофа выдали!.
– А чего это вы, Иванцов, её Салтычихой прозвали?
– А это не я, господин коллежский секретарь. Так её на Москве величают среди слуг. Нехорошая слава ходит за этой женщиной.
– Вас приставили ко мне для помощи или токмо бумаги передать?
– Господин Дурново приказали мне состоять при вас, ваше благородие.
– Ваше имя Иванцов?
– Иван, ваше благородие. Иван Иванович.
– И что вам известно по делу Салтыковой, Иван Иванович? Ведь не просто так Дурново приставил вас ко мне.
– Я большое влечение к сыску имею, ваше благородие. Потому папашу уговорил пристроить меня к юстиц-коллегии. Я ведь из купеческих, ваше благородие. Папаша не одобряет сего, но мешать мне не стал. Говорит и сие в его торговых делах может пригодиться. Коли сын по сыскному ведомству служит.
– И что вы знаете по делу Салтыковой?
– Дак про её дела Москва давно гудит, ваше благородие. Я ведь еще жалобу капитана Тютчева на Салтыкову помню.
– Тютчев?
– Капитан по землеустроительному ведомству, ваше благородие.
– Я знаю Тютчева. Дело не в том, где он служит. Что за жалоба такая?
– Дак был он любовником Салтыковой в прежние годы. Говорили, что знает многое про дела помещицы, да сообщить опасается, ибо Салтыкова его едва жизни не лишила.
– Вот как? – задумался Соколов. – Стоит мне навестить капитана Тютчева в его доме. Благо он ныне на Москве.
– А что мне прикажете, господин коллежский секретарь?
– Вы займитесь пока архивными делами по Салтыковой.
– Дак там их почитай десятка
три наберется. Всеми заниматься?– Нет. Поднимите-ка, Иван Иванович, все записи и челобитные, что поступали по делу крепостного Хрисанфа Андреева. С него мы это следствие и начнем.
– Токмо про одного Андреева смотреть прикажете?
– Да. Начнем с него. Мне этот персонаж кажется наиболее важным.
–Отправлюсь в приказ немедленно и все разузнаю.
–Краткую справку мне по тому делу составьте, Иван Иванович. Завтра увидимся. Приезжайте в присутствие, и мы с вами все там разберем.
– Будет исполнено, – молодой чиновник приветливо улыбнулся и откланялся.
А Соколов отправился к помещику Николю Тютчеву, что проживал с ним по соседству. Начать расследование коллежский секретарь решил именно с этого человека…
Глава 2
Капитан Тютчев.
1
Москва.
Дом капитана Тютчева.
Большой каменный добротный дом Тютчева8 был заметен издали. Хорошо жил на Москве помещик и дворни содержал при себе не менее 30 душ. Тютчев был землеустроителем и занимался межеванием, проведением по местности границ между землями различных владельцев и имел чин титулярного советника или капитана.
Тютчев встретил коллежского секретаря в своем кабинете и пригласил выкурить по трубке доброго табаку. Но Соколов не курил и отказался.
– Тогда может наливочки откушать изволишь, сударь? У меня жена знатные наливочки ставить мастерица. Не откажи. Уважь хозяюшку.
– Согласен, сударь. С превеликим удовольствием.
– Эй, Прашака! Подь сюды! – барин позвал молодую девку-горничную.
– Да батюшка-барин? – молодая дородная девица тут же появилась из-за дверей.
– Прикажи там наливки нам подать. И посуду серебряную да закусок. Гость дорогой прибыл к нам. Уважить нужно.
Девка убежала.
– Садись, сударь, Степан Елисеевич. Неспроста видать прибыл ко мне? Так?
– Так, сударь, Николай Андреевич – Соколов опустился в удобное кресло. – По государеву делу к тебе.
– По государеву? Ко мне? – искренне удивился Тютчев. – Неужто в нашем земельном ведомстве, что не так?
– Да, нет, Николай Андреевич. Про земельное ведомство мы говорить не станем. Я назначен вести следствие по делу помещицы Дарьи Салтыковой, которая тебе сударь, безусловно известна.
– Вона как! – вскричал Тютчев. – Неужто против Дарьи Николаевны дело завели? Да не верится мне, что получиться из этого что путное. Сколь раз жалобы на неё писали? Знаешь ли? Раз 30, а то и поболее. Разным чиновникам писали. Откупиться Салтыкова, как и ранее откупалась.
– На сей раз дело приказано вести по именному повелению самой императрицы Екатерины Алексеевны.
– Правда ли то? Вот как! Дошло таки дело до государыни! Ох, как хорошо! Тогда может и будет чего. Хотя на Руси говорят, что царские милости в боярское решето сеются. Али еще говорят, жалует царь, но не жалует псарь.
– Сударь, я слышал, что и ты некогда жалобу на Салтыкову подавал. И меня особенно интересует это дело сейчас. Слово дворянина стоит больше чем слово крепостного.
– Подавал, сударь мой, жалобу, подвал. Но хода той жалобе не дали.