Колодцы предков

– Это можно было спрятать в склепе на кладбище, если бы он у нас был, – уныло сказала я. – Раз склепа нету, может быть в гробу…

– В этих развалинах, – живо вмешалась Люцина. – Нормальный человек спрятал бы в развалинах. Лежат они себе нетронутые столько лет, и никто ими не интересуется.

– А мне показалось, что все ими интересуются, – заметила моя мамуся. – Но в имении прабабки, я уверена, тоже был колодец. Не могло не быть.

– Он тебя не убьёт, я это сама сделаю, – диким голосом прорычала Тереза. – Если ты ещё раз вспомнишь про какой-нибудь колодец!..

– В имении прабабки мог быть и склеп, – поспешно вмешалась тётя Ядя. – Может, сначала следует заглянуть в него?…

– Но это лежит здесь, а не там! – запротестовала Люцина.

– Значит, вы думаете, что все спрятано либо в склепе, либо в этих развалинах, либо в каком-то из колодцев, – подвёл итог Франек. – Возможно вы и правы. Прятал то наш дед, а он был хитрый. Все зависит от того, спешил он или нет.

– Да? – оживлённо подхватила Люцина. – А у него было достаточно времени?

– Не знаю. Меня при этом не было.

– Предположим, что не очень много, – предложил Марек.

Михал взглянул на него и нахмурил брови.

– Он был уже старым, этот нотариус, – сказал он медленно. – Пани Больницкая умерла и он остался с этим сундуком, Франтишеком Влукневским и Менюшко…

– С Менюшко!.. – вырвалось у Люцины.

– Завещание его клиентки и записку разделяют два года, – продолжал Михал. – Всего два года… Его сын уже ничего не прятал и не переносил, значит, все было сделано за эти два года…

Люцина беспокойно заёрзала.

– Обращаю ваше внимание на Менюшко… – напомнила она сладким голосом.

– Он по полю мчался… – с нескрываемым отвращением фыркнула Тереза. – Можно узнать, что это даёт, даже если он действительно мчался?

Михал Ольшевский упорно гнул свою линию:

– Этот Менюшко мог быть опасен. Может, он был жадным? Может, пришлось прятать быстро, чтобы он ничего не увидел?.. Из того, что вы рассказывали, следует, что с ним было что-то не в порядке. Его потомок тут крутился…

– Тепло, тепло… – одобрил Марек.

– Так его же грохнули в болоте. О чем можно говорить? – удивилась моя мамуся.

Я перестала их слушать. Передо мной возникла картина давно минувших дней: незнакомое мне имение прабабки, которого я в глаза не видела. Пасмурной ночью, в темноте, двое заняты погрузкой на телегу огромного тяжёлого сундука… И третий человек, скрывающийся за деревьями и кустами, подглядывающий жадными глазами… Я увидела, как эти двое обменялись какими-то жестами, шёпотом посовещались, поглядывая в сторону третьего, хлестнули четвёрку коней и скрылись во мраке… Третий немного подождал, отвязал от дерева коня, запрыгнул в седло и отправился за ними…

– На их месте я притворилась бы, что прячу все в подвале нотариуса, – сказала я по инерции. – А потом, избавившись от Менюшко, не будет же он вместе с конём жить возле этого подвала, перевезла все в другое место. Лучше всего в дом Франтишека Влукневского и здесь, быстро-быстро где-то спрятала, пока Менюшко не видит… Конечно, быстрее всего в колодец. Раз, и никаких следов…

Родственники молча уставились на меня, будто я внезапно сошла с ума. Люцина вдруг поняла и понимающе кивнула.

– Но Менюшко увидел, – зловеще продолжила она. – Он понял, что это здесь, только насчёт колодца не был уверен. Он искал свежевскопанную землю, следы в подвале или на кладбище…

– Но использование колодца не оставило никаких следов! – взволнованно подхватил Михал Ольшевский. – Никаким другим способом, так быстро не замаскируешь!…

В кухне Франека вдруг стало тихо. Все молча разглядывали меня, Люцину и Михала.

– Ну вот, я же говорила, что в колодце, – вдруг раздался довольный голос моей мамуси.

Я вдруг напала на Марека.

– А ты что скажешь? Чего ты молчишь! По-моему, ты что-то знаешь!

– Может и знаю, – сознался Марек и опять посмотрел на Ендрека, который, вспомнив, что находится на посту, чуть не вывалился в окно. – Это именно то, о чем я хотел рассказать, чтобы вы могли додуматься до остального. Я слышал и читал, что в церквях, в ризницах, кое-что хранится. Это зависит от священника или смотрителя, был ли в церкви пожар, была ли возможность что-нибудь спрятать… В основном прятали приходские книги, но иногда и другие записи.

– Он уже сказал, что хотел? – неуверенно спросила Тереза, потому что Марек внезапно остановился.

– Ещё нет, но скажет. Не бойся, – успокоила её я. – Уж я прослежу.

– И что вы узнали? – жадно спросил Михал.

– Это было очень романтично, – произнёс Марек, решив поиздеваться над родственниками. – Давным-давно, много лет тому назад, тёмной ненастной ночью к церкви подкатила телега, запряжённая четвёркой взмыленных коней…

– К местной церкви? – перебила Люцина.

– К местной. Из церкви вышел священник, освятил груз в телеге, после чего визитёры умчались. В телеге сидели двое. Одним из них был знакомый священнику Франтишек Влукневский, который пожертвовал церкви двести рублей золотом. Если бы не эти двести рублей, священник бы это событие не записал. Во-всяком случае, все происходило в страшной спешке…

– Вот-вот! – вскрикнула я, очень довольная собой. – Тоже самое привиделось мне только что! Наверняка – у меня дар ясновидения…

Как можно быстрее я описала родственникам эту драматическую сцену в имении прабабки. Спешка. Хищно поджидающий Менюшко. Телега. Четвёрка коней. Все сходилось. Даже погоду я угадала – ненастная тёмная ночь…

– Ну, вот, теперь у нас есть своя Пифия, – с издёвкой сказала Люцина. – Надо посадить её на треножник и слегка окурить, а она сразу отгадает все остальное.

– Из этого следует, что она больше всех похожа на прабабку, а мы в расчёт не идём, – с лёгкой обидой отметила Тереза.

– Конечно, похожа, ты раньше не замечала? Не знаю, как на прабабку, но бабка – вылитая. У неё такое же набожное отношение к домашнему хозяйству…

Возбуждённый Михал Ольшевский остановил сравнение моего и бабкиного характеров. Он подвёл итоги, из которых следовало, что подходит только колодец. Замуровывание требует много времени, свежая кладка всегда заметна, яма копается тоже не быстро, и тоже оставляет следы. В колодец бросить легче всего, а вот достать – наоборот…

Правда, они могли подготовить какой-нибудь погреб, – закончил он. – Такой, как для картошки. А сверху чем-нибудь быстро забросать…

– Я удивлён, что об этом говорите вы – историк. – Огорчился Марек. – Кто-кто, а вы должны знать, что освящённые предметы никогда не закапываются в землю. Вы все должны это знать. Поэтому я и решил вам рассказать об освящении у церкви.

– Значит, колодец! Я уже давно говорила! – не выдержала моя мамуся. – Я вообще не понимаю, чего вы ещё ждёте!…

Таким образом, было принято решение раскапывать следующий колодец. По воспоминаниям Франека мы подсчитали даты засыпки колодцев и выяснили, что первый мы раскапывали зря. Прадед засыпал его тогда, когда об укрытии сокровищ ещё не могло быть и речи. Второй колодец должен был быть тем самым.