Колодец света. Колодец кошмаров

Осмотр, видимо, ничего не дал. Лазурия покусала губу, обронила, что она за подмогой, и умчалась за порог. Прямо в своей полупрозрачной пижаме светлого персикового цвета. Вот теперь соседи точно порадуются. Если не дрыхнут без задних ног в своих кроватях, разумеется.

Тошнота подкатила комом к горлу и выплеснулась наружу. Уже утирая рот рукой, Сальвет обратила внимание на то, чем ее вырвало. Черная лужа. Тень солнца. Кошмара? Кажется, она забыла сказать Лазурии, чем ее напоили.

Вновь стошнило, скрутив внутренности. В глазах темнело и рябило, в ушах звон.

Сквозь гул расслышала чужие голоса.

– Она уже, считай, что мертва, - говорил мужчина. – Тень солнца – смертельный яд для солнцерожденных. Уверен на все сто, что это он.

– И что нам теперь делать? К нему нет противоядия?

– Сама знаешь, что нет. Ее нужно убрать из твоей лавки. Кто-то видел ее здесь еще?

– Не знаю. Я за тобой пошла.

– Значит, я забираю тело, ты палишь лавку.

– Что?!

– Если узнают, что ты причастна к смерти солнцерожденной, даже косвенно, тебя отправят следом. Не дури, Лазурия. Твоей жизни лавка не стоит, другую откроешь. Я помогу.

– Хорошо.

Лучше бы ей помогли. Как же плохо. Опять тошнит.

В следующий раз очнулась – кругом чернота. Не испугалась только потому, что не могла. Ее по-прежнему тошнило и рвало. Перед лицом и между пальцев жесткая трава, черная от жижи, что выплескивается наружу, отторгаемая организмом.

Сколько ее там? Влили всего глоток, а вывернуло душу наизнанку.

Не сожрали. Сальвет лежала в каком-то лесу у куста, в черной жиже. Ее знобило, слабость не отпускала. И снова тошнило. До звона в ушах.

Солнечный свет притаился в стороне, спрыгивая с веток деревьев. Он был далеко, но Сальвет ощутила тепло.

Ей надо туда. Она солнцерожденная, не кошмар. Ей нужно на солнце. Быть может, тогда тень смерти исчезнет? Идиотская мысль, идиотская затея. Но ничего другого в измученном сознании не было.

С горем пополам Сальвет сумела доползти к солнечному пятну, разукрасившему траву в яркий и насыщенный изумрудный цвет. Не та чернь под кустом, где ее угораздило очнуться. Живая и веселая.

Когда солнечное пятно оказалось на руке, Сальвет отдернула конечность. Боль, вспыхнувшая от столь простой вещи, вызвала что-то, близкое к шоку. Тело странно реагировало на свет. Но интуиция подсказывала, что ей надо туда, обязательно и срочно. Не пойдет, дальше может не рыпаться, все равно скоро подохнет, как и сказал Салтафей.

Собиралась с духом недолго. Один шаг – и будь, что будет. В тени куста ей лучше точно не станет, а там…

Единым рывком выкатилась на солнечную полянку. Словно тесто для блина на раскаленную сковороду. За невольным воплем, полным боли, не услышала, шипело ли на сковородке масло. В воспаленном сознании, так точно и очень отчетливо.

Очередное пробуждение прошло мягко и гладко. Воспоминаний не прибавилось, лишь обрывки после того, как в горло щедрый протектор влил какую-то гадость.

Сальвет лежала в траве, укрытая теплым солнечным покрывалом. Никаких негативных ощущений в теле от соприкосновения с яркими лучами. О том, что ночь не плод фантазий говорили две вещи. Она валяется кошмары знают где. И ее по-прежнему тошнит. Не так сильно, как вчера, но вполне ощутимо.

Раскинувшись на траве, Сальвет смотрела в голубое небо. Никаких идей. Кроме одной.

Глава 19

Разумная идея показалась неразумной. Сальвет стояла посреди улицы и смотрела на пепелище. От лавки с духами не осталось ничего, кроме обуглившегося каменного остова. Значит, не приснилось.

Раздумывая над невеселыми перспективами и приближающейся ночью, когда агония может повториться, возвращалась к себе в гостиницу. Наверное, стоит показаться на глаза Зефиру. Но будет ли он рад тому, что его вновь обретенная пара вскоре вновь исчезнет?

В комнате ее поджидал гость. Сидел на кровати до прихода, а едва переступила порог, как тут же подскочил на ноги. Взгляд золотистых глаз внимательно оббежал потрепанную и помятую, грязную фигурку.

Задать вопроса не успел. Сальвет резво метнулась к тумбе, распахнула и извлекла наружу свою сумку. Зефир продолжал молча смотреть за тем, как потрошат несчастную, извлекая всякие разные кульки и мешочки. Занятная палка темного вишневого цвета заинтересовала, звякнув о пол. Ровно до того момент, как Зефир увидел в руках подруги хар-хар.

Это было украшение из дома. Свое он там же и оставил, когда продали в Хатур. У Сальвет сохранилось, как оказалось.

Брови парня недоуменно поползли вверх, когда девушка, стоя на коленях перед тумбой, отломила одно из перьев и засунула в рот. Раздался хруст.

– У тебя все в порядке, малышка? – нашел в себе силы подойти ближе Зефир. Опустился у края кровати на пол, вытянул ноги. От нечего делать, взял палку в руки, покрутил. Приятная тяжесть.

– А похоже, что у меня все в порядке? – повернула к нему голову Сальвет с зажатым пером в зубах. Зефир не сумел сдержать нервного смеха от столь забавной картины.

– Н-нет, - смеясь, пытался ответить он. – Ты… Ты похожа на кошку, которая жрет птичку.

Сальвет прыснула в ответ. Вытащила перо изо рта, уселась рядом с другом, плечом к плечу.

– Они вкусные, оказывается, - покрутила золотистое перо с изумрудным отливом в пальцах Сальвет. Засунула в рот и откусила кусочек. Второе перо протянула Зефиру. – Хочешь попробовать?

– Не хочу, - покачал головой Зефир. – И тебе не советовал бы, да, боюсь, не услышишь. Помнишь ведь, чем заканчивались подобные выходки дома. Что вчера случилось? Я прождал здесь с вечера. Ты не ночевала.

– Ох, Зефир, - Сальвет наклонила голову и уткнулась виском в плечо друга. Перед глазами перо в руке возле согнутого колена. Съеденное наполовину. – Кажется, я влипла в огромную задницу.

– Рассказывай.

Не собираясь скрывать от парня ничего, Сальвет все выложила как на духу. После в тишине сидела и смотрела на руку. В пальцах пусто. Съела перо миража и не заметила, как.

Вздохнув, потянулась ко второму. Тошнота отступала. Интуиция, магия. То, что подсказало выход, едва перья оказались в досягаемости, спасло ей жизнь, кажется. Или, как минимум, продлило агонию.

– Слышал про тень солнца от мага, - задумчиво произнес Зефир. – Она говорила, что при помощи этого ойла раньше пытались попасть в Шар. Действовало только на солнцерожденных. Им становилось плохо, потом они исчезали, погружаясь в черную жижу, подобную тени кошмара.