Колодец забытых желаний

Она сразу заняла весь переулок, почти цепляя зеркальными ушами за стены домов, и мягко остановилась. Дерущиеся мешали ей, не давали проехать.

— Ешкин кот, — негромко сказал Гена Березин, перегнувшись через руль. — Сплошная метель.

— Двое на одного?

— Да вроде так. Можно мне выйти, Олег Петрович?

В зеркале заднего вида Олег встретился глазами с глазами водителя и отвернулся. Это означало — валяй!..

— Э-эх! — залихватски выдохнул Гена и открыл свою дверь.

И тут уж остановилась жизнь Олега Петровича. Он почувствовал эту ее остановку совершенно явно.

Стукнуло и провалилось куда-то сердце, из сознания исчезли привычный уличный шум и негромкое урчание мощного мотора, замерли парни, старательно тузившие друг друга в переулке. Голубь, распахнув крылья, повис между желтыми стенами домов.

Из стеклянной пустоты, в которую превратился воздух, вдруг соткалась странная фигура человека, который то ли улыбался, то ли подмигивал, словно собираясь что-то сказать.

Сердце вернулось на место, подпрыгнуло и понеслось, чмокнула дверь, которую захлопнул за собой предусмотрительный Гена, и жизнь повернула совершенно в другую сторону.

Не туда, куда двигалась раньше.

— Ч-черт, — просипел Олег Петрович, вытер сорершенно сухой лоб и опустил стекло окна.

— Э, мужики! Вы чего тут канителитесь? Дорогу перегородили, ни пройти, ни проехать!

— Отвали отсюдова, носорог! Без тебя разберемся!

Напрасно они так с Геной Березиным, подумал Олег Петрович. Как бы им всерьез не влетело.

И еще он подумал про того человека, который привиделся ему в переулке.

На кого-то он был похож, только вот на кого?.. Не упомнить.

— Это кто носорог? — весело удивился Гена. — Это я носорог?

Он обошел сверкающий капот машины, простиравшийся почти от стены до стены, и приблизился к троице.

Положение он оценил как не слишком шоколадное.

Один из парней, с длинными черными волосами, был довольно сильно избит — из носа на снег капало красное, куртка порвана, и вид в общем помятый. Двое других, разгоряченные сражением и сопротивлением длинноволосого — а еще только заруливая в переулок, Гена видел, как тот сопротивлялся, — жаждали крови. Гена мешал им получить свою порцию удовольствия, так сказать, сполна.

— Короче, кончай канитель, — приказал Гена, добравшись до троицы. — У меня шеф в машине скучает, а у него дела! Р-разошлись! — вдруг гаркнул он так, что тот самый голубь чуть не свалился с карниза на пятом этаже, куда уже было пристроился разгуливать с важным видом.

Но те двое, недополучившие удовольствия от жизни, видимо, поняли все неправильно. Генин грозный приказ они и как приказ-то не восприняли, а восприняли как попытку помешать им получать удовольствие!

Окровавленный длинноволосый остался стоять, привалившись к вымороженной стене. Он тяжело дышал и пробовал нагнуться за рюкзаком, валявшимся у него под ногами, но у него не получалось, он то и дело хватал себя за ребра и морщился. А те двое, переглянувшись, двинули на Гену Березина.

Олег Петрович внутри своего черного монстра длинно вздохнул и выпростал из кармана мобильный телефон.

Все дальнейшее было ему хорошо знакомо, как будто одно и то же кино он смотрел в десятый раз.

— Те че здесь надо? — начал один из дурашек, всерьез наступая на Гену Березина. — Те прогонные давно не выписывали? Я тя щас в бампер закатаю по самые яйца!

— Ух ты! — весело удивился Гена, услыхав про яйца. — Он еще разговаривает!

— Виктор Иваныч, здравствуй, — сказал Олег в телефон и поморщился — на заднем плане в трубке слышался какой-то непривычно громкий шум, отвлекал. — Я почти приехал. Да. Через десять минут буду.

В трубке слегка помолчали, а потом сказали, что ждут, и Олег понял, что партнер недоволен. Сам партнер был человеком обязательным и немного напоминал благообразного купчину из пьес Островского.

Несмотря на «купчину», Виктор Иванович Назаров был исключительно деловит и влиятелен, и Олег не любил его подводить. А сейчас выходило, что подводит — и барышня повстречалась, и Василий Дмитриевич навязался, и вот теперь… Гена себе развлечение устроил.

Олег Петрович высунулся в окно — в лицо сразу дохнуло морозным уличным воздухом — и сказал негромко в ту сторону, где топтался его водитель, взятый в тиски хулиганствующим элементом:

— Гена, нам нужно ехать.

— Цвай секунд, Олег Петрович!

— Вали его, Вован, — взвизгнул один из элементов и прыгнул на Гену. — Я тебе ща фотку попорчу! И «мерсюка» твоего разнесу!

— Гена, — повторил Олег Петрович недовольно.

— Айн секунд, Олег Петрович!

Одним движением он сгреб обоих молодцов в кучу, сшиб их лбами, словно тесто помесил как следует, — молодцы обвисли, и лица у них обессмыслились. Гена пооглядывался по сторонам, не зная, куда бы ему их пристроить. Тащить мимо машины не хотелось, и бросить тоже не бросишь, ни пройти, ни проехать будет нельзя, не давить же их, в самом деле!..

Гена Березин ничего лучше не придумал, как пошвырять обоих в облупленную дверь подъезда. Должно быть, только этот подъезд и остался во всем переулке открытым, все остальные давно раскупили под офисы, закрыли бронированными дверями, оснастили кодовыми замками. А этот, последний, с покосившейся коричневой дверью, хлопающей от морозного ветра, оказался самым подходящим местом.

Свободной рукой Гена наотмашь распахнул хлипкую дверцу и головой вперед, одного за другим, швырнул их в полумрак, приговаривая при этом:

— А еще про яйца рассуждают!.. А того не знают, что машина у нас не «мерин» называется, а «Мейбах»!..

Договорив всю эту бессмыслицу. Гена отряхнул ладони, сказал тому, длинноволосому и окровавленному у стены, чтобы шел домой, и вернулся в машину.

— Куда тебя понесло? — помолчав, спросил Олег Петрович, когда «Мейбах» тронулся. — Зачем?..

— Да нехорошо, когда двое на одного, Олег Петрович!

— А тебе-то что?

— А я не человек, что ли?

Олег вздохнул.

— Я тоже человек, — пробормотал он себе под нос, — и, кажется, никого не волнует, что этот человек опаздывает.

В зеркале заднего вида Гена поймал его взгляд:

— Это наезд, Олег Петрович?

Впрочем, Олег сам прекрасно понимал, что винить Гену в опоздании смешно. К Василию Дмитриевичу, которого «бес попутал», он поехал исключительно по собственной воле, да и барышню провожать до ее элитной многоэтажки Гена его тоже не заставлял! Так что нечего на Гену пенять, коли у самого рыло в пуху!..

— А все-таки нехорошо, когда двое на одного, Олег Петрович. Всегда помочь охота, а потом разберемся! У нас в полку сержант был, так он говорил: какою мерою мерите, такой отмерено будет и вам.