Колокол по Хэму

– Правда ли, что „волчьи стаи“ собирают в здешних южных водах обильную жатву? – оживленным тоном произнесла Соннеман. – Мы кое-что слышали об этом перед отплытием из Нассау, однако… – Она умолкла.

Хемингуэй покачал головой.

– Группы немецких подлодок не забираются так далеко на юг, дочка. Они рыщут стаями в Северной Атлантике, но в здешних широтах за торговыми судами охотятся поодиночке.

Однако количество кораблей, торпедированных в наших краях, прибывает удручающими темпами – как мне сказали в посольстве, в среднем по тридцать четыре в неделю. Я удивлен тем, что ваш капитан пренебрегает опасностью того, что „Южный крест“ будет потоплен немецкой подлодкой… или взят на абордаж.

Шлегель откашлялся.

– Мы мирная научная экспедиция, составленная из гражданских лиц, – официальным тоном заявил он. – Подводные лодки нас не потревожат.

Хемингуэй фыркнул.

– Откуда такая уверенность? Один взгляд через перископ на вашу яхту размером с миноносец – и командиру подлодки захочется осмотреть „Южный крест“, и он торпедирует вас, только чтобы сорвать досаду. – Писатель вновь повернулся к Соннеман. – Разумеется, я надеюсь, что этого не случится, – добавил он. – Ведь „Южный крест“ служит базой для вашей экспедиции и отелем на то время, пока вы будете искать руины.

– Именно так, – подтвердила Хельга. – И притом весьма комфортабельным отелем. – Она провела изящным пальцем по скатерти, словно рисуя карту. – Инки построили вдоль побережья дорогу длиной более двух с половиной тысяч миль и еще одну такую же, ведущую в глубь материка. Мы рассчитываем отыскать один из затерянных городов у южного окончания прибрежной дороги. – Она улыбнулась. – И хотя „Викинг“ – некоммерческая организация, наши находки могут принести немалую прибыль.

– Керамика? – спросила Геллхорн. – Предметы искусства?

– Отчасти керамика, – ответила Соннеман, – однако самое интересное… Можно рассказать о толедских гобеленах, Тедди? – спросила она, бросив взгляд на Шлегеля.

Было видно, что Шлегелю невдомек, о чем идет речь. Выдержав приличествующую случаю паузу, он сказал:

– Да, полагаю, вы можете говорить об этом, Хельга.

Соннеман подалась вперед.

– Толедский наместник написал Филлипу Второму – этот документ хранится в архивах, и у меня есть копия, – что он отсылает в Испанию огромные холсты, громадные карты его владений в Андах, красотой и богатством превосходящие все ткани и гобелены, когда-либо найденные в Перу и существовавшие в христианском мире. Письмо прибыло по адресу, но ткани исчезли.

– И вы думаете, что они сохранились в перуанских джунглях? – с сомнением спросила Дитрих. – Разве материи не гниют в таком климате?

– Нет, если их должным образом упаковать и глубоко зарыть в землю. – Голос Соннеман чуть дрогнул от воодушевления.

– Достаточно, Хельга, – вмешался Шлегель. – Не будем утомлять гостей мелочами, которые интересуют только нас.

Рамон и две служанки внесли десерт. После традиционных кубинских блюд он, повинуясь инстинктам приверженца китайской кулинарии, приготовил сложное по составу, изысканное яство – на сей раз это был торт-безе с мороженым.

* * *

– Но почему вы привели свой исследовательский корабль сюда, на Кубу? – спросил за десертом Хемингуэй.

– Наше судно ремонтировалось и переоснащалось на атлантическом побережье, – натянутым тоном отозвался Шлегель. – Пока ученые настраивали приборы и поисковое оборудование, капитан и экипаж производили морские испытания.

В настоящий момент мы устраняем некую неисправность… ходового вала, если не ошибаюсь. В течение нынешнего месяца мы отправимся в Перу.

– Через канал? – спросила Геллхорн.

– Естественно, – ответил Шлегель.

Хемингуэй пригубил вино:

– Сколько просуществовала империя инков, мисс Соннеман?

– Зовите меня Хельгой, – сказала блондинка. – Или дочкой, если вам нравится. Хотя, по-моему, вы старше меня всего лет на десять, Эрнест.

Хемингуэй торжествующе улыбнулся:

– Так и быть. Хельга.

– Отвечая на ваш вопрос, Эрнест, – продолжала Соннеман, – я могла бы сказать, что настоящая инкская династия существовала лишь около двух столетий, вероятно, начиная с четырнадцатого века, в течение экспансии Капака Юпанки, вплоть до 1532 года, когда империю покорил Пизарро со своей маленькой армией. Потом, на протяжении трехсот лет, их территория оставалась под владычеством испанцев.

Хемингуэй кивнул.

– Несколько сотен испанцев в доспехах победили… сколько инков им противостояло, Хельга?

– По оценкам исследователей, к началу испанского завоевания инки контролировали примерно двенадцатимиллионное население, – ответила Соннеман.

– Святой боже, – произнесла Дитрих, – трудно поверить, что кучка захватчиков могла победить столь многочисленный народ.

Хемингуэй взмахнул десертной вилкой.

– Я никак не могу отделаться от мыслей о нашем приятеле Гитлере. Он носится с идеей Тысячелетнего Рейха, но вряд ли нынешний год станет моментом торжества его маленькой империи. Всегда найдется сукин сын покрепче тебя… как это было в случае испанцев и инков.

Шлегель вперил в него ледяной взор. Соннеман улыбнулась и сказала:

– Да, но нам известно, что испанцы прибыли туда в период очередной междуусобицы претендентов на инкский трон… вдобавок в стране тогда свирепствовали эпидемии. И даже великолепная дорожная система инков – между прочим, куда более совершенная, чем европейские шоссе, – сыграла на руку испанцам в их завоеваниях.

– Как гитлеровские автобаны? – произнес Хемингуэй, вновь усмехаясь. – Думаю, через два-три года генерал Пэттон поведет по прекрасным немецким шоссе свои танки „Шерман“.

Шлегелю явно не нравился оборот, который приняла беседа.

– Полагаю, Германия будет слишком занята борьбой против коммунистических орд, чтобы думать об экспансии, – негромко произнес он. – Разумеется, я не сторонник тех целей и задач, которые ставят перед собой нацисты, но нельзя не признать, что война, которую ведет Германия, – это, по сути, битва западной цивилизации против славянских потомков Чингисхана.

Марлен Дитрих гневно фыркнула.

– Господин Шелл, – отрывисто бросила она, – фашистская Германия не имеет никакого отношения к западной цивилизации! Поверьте, я знаю, что говорю. Русские, которых вы так презираете… наши союзники… видите ли, господин Шелл, между мной и русскими существует некая мистическая связь. Их было немало в Германии в годы моей молодости – людей, бежавших от революции. Мне нравились их воодушевление, их энергичность, то, как могли они пить день напролет и не терять головы…

– Ага! – воскликнул Хемингуэй.

– Целый день произносить тосты! – с чувством продолжала Дитрих, и в ее голосе явственнее зазвучал немецкий акцент. Она подняла бокал с вином. – Дети трагической судьбы – вот кто такие русские, господин Шелл. Не так давно Ноэль Ковард назвала меня грубиянкой и реалисткой. Эти слова как нельзя удачнее описывают русскую душу, господин Шелл. В этом смысле я более русская, чем немка. Я никогда не сдалась бы нацистскому зверью, не сдадутся и русские!

Она осушила бокал, и Хемингуэй молча последовал ее примеру. Я подумал, какие выводы сделал бы из этого разговора Эдгар Гувер, и решил при случае заглянуть в досье Дитрих под грифом „О/К“.