Колокол по Хэму
Шрифт:
– Вам известно выражение „купить кота в мешке“, господин Лукас?
– Еще бы, – ответил я.
– Так вот, похоже, мне предлагают товар именно в такой упаковке. – Он пересек комнату, захватил по пути мой бокал, приблизился к бару, налил еще две порции, подал мне мою и подошел к высокому окну.
– Вам известно о бразильской облаве? – спросил он.
– Да.
– Если не ошибаюсь, Абвер даже не догадывается о масштабе произведенных арестов и операций ДОПС, – сказал Филлипс. – ФБР сочло за лучшее продолжать секретные радиопередачи через узел „Боливар“,
Я нахмурился.
– Я слышал о выявлении передатчика в Рио в конце марта. Как могло случиться, что Канарис не узнал о провале своей бразильской сети?
Филлипс обернулся. Его силуэт на фоне ярко освещенного окна напоминал мне Гувера в миниатюре.
– Энгельс – если помните, его кличка Альфредо – был арестован в середине марта в числе первых. Но, как я уже говорил, передачи не прекращались.
Я кивнул. ФБР и раньше проделывало этот трюк, продолжая передавать секретные данные, чтобы в будущем воспользоваться вскрытым каналом связи.
– Они должны были идти непосредственно из посольства США в Бразилии, – сказал я. – ОРС не принимала в этом участия.
– Совершенно верно, – отозвался Филлипс. – Вы знакомы со специальным агентом Джеком Уэстом?
– Нет, но слышал его фамилию. Он работал с Лэддом.
– Именно так. Агента Уэста направили в Бразилию вскоре после инцидента с „Королевой Марией“ 12 марта…
Под „инцидентом“ подразумевалась передача радиостанцией в Рио даты отплытия британского судна с девятью тысячами американцев на борту.
—..и он лично следил за арестами, которые производились бразильской федеральной полицией в Рио и Сан-Пауло, – закончил Филлипс. – С тех пор Абвер принимает нерегулярные передачи Альфредо, в которых тот предупреждает о возрастании полицейской активности и просит разрешить агентам залечь на дно…
– Даже не догадываясь о том, что они уже залегли по тюремным камерам, – перебил я. – Однако Бюро не сможет долго водить противника за нос.
Филлипс пренебрежительно взмахнул рукой:
– Достаточно долго.
Только теперь я понял. Радиоигра продолжалась достаточно долго, чтобы Теодор Шлегель отплыл с экспедицией „Викинга“, не узнав о том, что Энгельс и другие его помощники арестованы либо находятся под надзором. Достаточно долго, чтобы адмирал Канарис успокоился и продолжал операции Абвера вблизи Кубы.
На мгновение я буквально похолодел. Британские и американские спецслужбы предпочли пойти на риск потопления немцами „Королевы Мэри“ с девятью тысячами американских солдат, лишь бы не провалить эту операцию. Что происходит, черт побери?
Я мог попросту спросить Филлипса, но понимал, что коротышка вряд ли ответит мне. По крайней мере, сейчас. Какая бы роль ни отводилась мне в этом загадочном замысле, я буду вынужден играть ее, прежде чем найду ответы на вопросы.
Однако Филлипс явно готов купить кота в мешке, рискуя больше, чем я. Очевидно, BMP и новая организация
Донована уже располагают некоторыми или всеми немецкими кодами, поскольку они продолжают передачи „Боливара“ от имени Альфредо.– Где находится ключ? – спросил я. – В „Трех товарищах“?
Филлипс вновь улыбнулся. В отличие от ухмылки Дельгадо, улыбка коротышки была довольно любезной и ничуть не язвительной.
– С конца апреля Абвер и Шлегель пользуются „Геополитикой“ и антологией германской литературы, о которых вы упоминали, мой мальчик. Боюсь, произведение Ремарка здесь ни при чем.
– Почему же Кохлер возил его с собой? – спросил я.
Филлипс вернулся к своему креслу и запрыгнул в него:
– Может быть, он любил читать хорошие книги.
– На каких страницах искать ключ?
– В настоящий момент первой странице соответствует двадцатое апреля, тот самый день, когда немцы сменили шифры. С тех пор, насколько я знаю, изменений не производилось.
– В какой книге? – спросил я.
– Если не ошибаюсь, ключ к алфавитному шифру находится в „Геополитике“, а шифр „первого слова“ – в антологии, – ответил Филлипс.
Я кивнул, поставил опустевший бокал на приставной столик и двинулся к двери.
– Господин Лукас…
Я задержался у двери.
– Вы не догадываетесь, что означает двадцатое апреля?
– Это день рождения Адольфа Гитлера, – сказал я. – Вот уж не думал, что адмирал Канарис столь сентиментален.
Филлипс все еще улыбался.
– Мы тоже, господин Лукас. Мы подозреваем, что эту дату предложил наш приятель герр Шлегель. Именно он сентиментален, если не сказать – простодушен.
Я повернулся и шагнул вперед.
– Господин Лукас!
В коридоре было пусто. Я остановился в дверном проеме и посмотрел на маленького лысого человечка, который поднялся на ноги и стоял в прямоугольнике яркого света.
– Надеюсь, вы проявите великодушие, когда будете определять, какая информация может представлять интерес для нас.
– Я свяжусь с вами, – пообещал я и вышел.
Я сказал Хемингуэю, что мне требуется еще раз взглянуть на шифровальный блокнот и книги Кохлера. Хемингуэй метался по дому, завязывая галстук и готовясь к поездке в аэропорт, но все же открыл для меня сейф.
– Работать с ними во флигеле нельзя, – предупредил он. – Сегодня там ночует Фрау.
– Возьму их в „Первый сорт“, – сказал я.
– Только чтобы Дикарка не увидела, чем ты занимаешься.
Я изумленно посмотрел на Хемингуэя. Неужели он принимает меня за дурака?
– Да, кстати… Хельга и Тедди Шелл приедут раньше половины седьмого, – добавил писатель, натягивая льняной пиджак.
Геллхорн протиснулась мимо нас к выходу, велела шоферу поторопиться, потом повернулась к мужу и велела поторопиться и ему тоже, причем тем же тоном, каким она обращалась к слуге. Хемингуэй задержался у зеркала и провел пальцами по зачесанным назад волосам. Кем бы ни была загадочная Фрау, он явно стремился произвести на нее впечатление.