Колонист "Вано"
Шрифт:
А теперь мы тоже хотим жить и развиваться. Но сами этого делать не можем. Так что… Ты был прав, когда мы только начинали общение с тобой. Ну а поскольку в этом полушарии ты первым догадался задать правильный вопрос в правильное время… Значит, три тысячи баллов по праву твои. И плюс два балла за догадливость.
– СИПИН, ты прости… Раз я снова богат, выходит, я зря шил себе костюм? – кисло спросил я, ещё не успев порадоваться вновь обретённому изобилию.
– Нет… Ты получил навык, – ответил СИПИН. – Ну и через пять циклов, когда капсулы улетят, трико и нижнее бельё тоже, знаешь ли, на вас не задержатся.
И я сел и продолжил шить. Даже сделал себе деревянные пуговицы. Правда, квадратные, но напильник по дереву на Алтаре никто не взял. Так что пришлось внести его в список…
Хотя постойте-постойте! У меня нет никакого списка! Нет ручки или карандаша, нет бумаги! Вот их и надо взять в следующий раз на Алтаре, чтобы было, куда и чем записывать.
На жилетку я вообще пришивал деревянные палочки, как и планировал изначально. Сил уже не было на то, чтобы делать ещё один комплект пуговиц.
У меня даже появился пояс, который я сделал из нескольких вьюнов, переплетённых между собой и сплющенных молотом для обработки камня. Утром я собирался его – пояс, то есть, а не молот! – усовершенствовать. У меня ведь был каучук.
А ещё я сделал из обрезка шкуры повязку на лоб. А то издеваются над моими волосами, а они и в самом деле уже длинноваты… На глаза падают.
А потом я с удовольствием снял утепление и второе трико. Натянул штаны, которые давили везде, где только можно (но, как я понял, шкура с такой выделкой быстро разносится). Надел жилетку, которая приятно грела тело и душу.
И уснул на своём ложе, так и не сделав себе ширинку на трико.
Потому что Ваня что-то задолбался! А Вано просто устал!
Это шизофрения?
Глава 24. Нет, это уже – чересчур!
Дневник Листова И.А.
День десятый. Бегство – это смысл жизни и основа нападения!
– Вано! Вано, просыпайся! Твоё дежурство! – голос Трибэ вырвал меня из какого-то мутного сна, в котором я играл с Тузом в шахматы. Причём после каждого хода попадал в какие-то непонятные испытания и конкурсы. И самое обидное, что гопник у меня везде выигрывал.
– Да… Да… Я встаю! – сообщил я, поднимаясь с кровати.
– Да ну наконец-то! – обрадовался Трибэ. – Подходи к костру… Сменишь нас с Аней.
– Да… Да… – с усилием я заставил себя сесть на кровати, свесив ноги. – Вано встал, Вано сейчас будет…
Но Трибэ уже не слышал: его шаги удалялись в сторону костра. Там, кажется, звучали какие-то голоса, а я пытался понять, почему у меня ломит всё тело. Меня били? Я лазал по скалам? А… нет… Я шил…
Взгляд упал на штаны и жилетку, и как-то сразу потеплело на душе. Ну во-о-от! Штанишки! Вместе с воспоминаниями о шитье, возвращался в памяти и разговор с СИПИНом…
И да, кстати. Теперь я могу сделать себе ширинку. Не придётся каждый раз изгаляться со штаниной, выделывая акробатические номера перед биде.
А ещё не придётся таскать на себе грязную, натирающую, зудящую траву… Вроде бы ерунда, но как же это достало-то за десять дней! Кто бы только знал! Вот возьму долото и молоток – и вырублю из какого-нибудь валуна памятник
Дунаю и Костроме, на карачках обрабатывающим шкуры.Главное – им своё творение не показывать. Дунай-то ладно: поржёт и простит. А вот Кострома отберёт долото с молотком… И тоже что-нибудь вырубит. И, боюсь, что прямо на моей многострадальной заднице. Она девушка резкая, эмоциональная… Потом, конечно, пожалеет, но станет ли мне легче от этого?
Я взял топор, засунул его за сделанный вчера пояс – и сразу проверил, как сидит. Оказалось, что и надёжно, и почти удобно. Затем посмотрел на копьё, но решил, что вечно ходить во всеоружии – это как-то чересчур. И так паранойя в голове вместе с тараканами марширует, так что нечего их всех кормить…
На улице ещё было сумрачно. Солнце начинало подниматься над горизонтом, но тени гор скрывали его от нас. Земля была влажной и скользкой. Судя по свежести воздуха, ночью прошёл дождь. Сейчас бы спать, как все остальные. Предутренний сон, как я давно заметил – самый крепкий. Вон, меня еле добудились, даже в дверь колотя.
У костра кто-то был. В потёмках я узнал Трибэ и Аню, успел сделать несколько шагов и…
– Вот он!
– Ага!
Я по инерции прошёл ещё, но сознание уже врубилось на полную катушку, ревя, как пожарная сирена: «Песец! Песец! И не зверь! А наступил!».
– На!
Впереди сверкнуло что-то металлическое. Завизжала Анна, а Трибэ начал заваливаться на землю, держась за окровавленный бок.
– Че ты косой такой?
– Да лан… Пусть страдает, сука.
– Трибэ!.. – крик Ани был таким истеричным, что сразу стало ясно: дело плохо.
Да и не падают здоровые люди на землю так, как Трибэ сейчас…
Я застыл на месте.
– Девку… – это голос Туза.
– А может?.. – а это Сашок.
– Не-ет! – Аня вскакивает, пытается бежать.
Я видел, как её лицо, искажённое гримасой ужаса, начинает корчиться от боли, как взмывает в воздух лезвие топора из меди…
Сука! Кто там жаловался, что не такой богатый, как мы?!
Туз, Борис и Сашок… Все трое с топорами. Туз в какой-то хламиде, трениках с двумя белыми полосками (только лейбла «Abibas» не хватает) и в штиблетах. Сашок в шортах и спортивной куртке. Вместо обуви, правда – шлёпки моего изобретения. Борис в джинсах и кожаной куртке, а на ногах – кроссовки.
Прелестно, просто прелестно! А на земле истекают кровью Трибэ и Аня. Причём, орать в такой ранний час бесполезно: отсюда люди, крепко спящие в капсулах, не услышат.
– Чё, выпендрёжник, ссышь? – спросил, улыбаясь, Туз, переступив через лежащую на земле девушку. – Звездец тебе теперь! Посчитаемся, сука!
Рядом Борис ухмыляется, Сашок скалится… Зверята вышли на охоту. Что там про зубы говорили? Вырвали? А топоры тогда откуда? А перед глазами встают пыхтящие от усердия Ната и Вика… Теперь понятно, что они там такое тяжёлое тащили от Алтаря.
А теперь остался последний вопрос, Вано!
Раз ты проснулся – то последний вопрос…
Где Илай и Мелкий?!
И я дал на него ответ, героически… ударившись в бегство! Так резко стартанул, что сам себе удивился. Инстинкты подсказывали бежать к капсуле. Однако мозг, на удивление, работал быстрее. Меня поджидали сзади, отрезав путь и к своим, и в капсулу. Я не слышал, не видел – просто заметил это в торжествующих глазах гопоты…
А ещё в логике происходящего.
И в ощущении взгляда в спину.