«Колонист»

Клиентка ушла, бросив на меня ещё один взгляд, на этот раз заинтересованный, а я сел на её место. Парикмахер, узнав, каким я себя хочу видеть, защёлках машинкой и ножницами. Машинка тут была ручная. Так что мне обрили затылок и виски и прошлись сверху, оставляя чёлку, которой можно будет на первых порах закрывать шрам. Ну и обрызгали одеколоном под конец. Расплатившись, мы направились домой. Там сестрицы готовили стол, вечером праздник, отмечать будем всё. И моё излечение, и возвращение разума, дед баньку натопил, и мы с ним хорошенько попарились. Мне выдали чистое бельё, кальсоны и рубаху, и мы сидели на веранде дома, довольные, и попивали квас.

Дед оказался знатным банщиком, фельдшер разрешил баньку. Вот и посидели от души. Хотя рана покалывала, не без этого, видимо всё же чуть перестарался. Чуть позже войдя в хату, изучая её, я заметил казацкую шашку на стене, и что-то меня к ней потянуло. Сняв с крепления, я вышел во двор, на ходу вытаскивая клинок из ножен, и несколько раз взмахнул, после чего закрыл глаза и провёл пару легких приёмов, проверяя связки на руках и кистях, тугие, нужно разрабатывать. Но лёгкий комплекс провести смогу без вреда себе что-либо повредить. Они не боевые, скорее тренировочные и зрелищные, однако помогают разобраться, в каком состоянии тело. Вот и закрутил. Остановился через полчаса весь в поту, со сбитым дыханием, обнаружив деда на крыльце, у которого светились радостью и счастьем глаза, и сестриц, смотревших на это действо во все очи, пооткрывав рты.

– Казак, – уверенно сказал дед. – Память предков пробудилась.

Меня это объяснение тоже устроило, но вернуть шашку на место дед не дал.

– Твоя теперь, ты у меня один наследник и казак.

Повесив шашку над койкой, где раньше спал Юрка, тут всё прибрали, свежее бельё застелили, я ещё раз посетил баньку. Просто окатился водой, смывая пот, прямо в нательном белье, снимать не стал, и так мокрый вышел, ветерок бодрил и остужал, хорошо. А вечером собралось полсела у нас во дворе, приносили лавки и столы, кто-то готовил у себя и тоже приносил, внося свою лепту, так что гуляли до полуночи. До конца я не просидел и ушёл спать. Завтра работы много, будут учить ухаживать за скотиной и вести хозяйство. Пора и этому учиться.

Два года спустя, середина мая 1938 года

Село Кожанка Фастовского района

Весело насвистывая, я крутил педали велосипеда, купленного мной лично в Киеве всего месяц назад. В нашей семье единственный и считающийся общим.

Сестрицы на нём кататься любили, но в данный момент к раме были привязаны удочки, и я возвращался с рыбалки с неплохим уловом. Мелким, но многочисленным. Сегодня выходной, воскресенье, все дела по дому сделаны, вот и решил отдохнуть на берегу Каменки, речки, что протекала через село. Я бы и почаще рыбачил, нравилось мне это дело, да дел столько, что времени просто не хватало.

А вообще я вполне освоился и жил в селе как обычный сельчанин. Ну разве что в амбаре или летом на берегу реки, чтобы никто не видел, каждый день тренировался по часу с шашкой, просто держал себя в форме. Научился вести хозяйство, за животиной ухаживать. Полгода назад мы козу купили, понадобилось козье молоко младенцу, так и её научился доить. Бодливая зараза. В прошлом году я сдал экзамены за четвёртый класс, порадовав мать, хотя сам целый год делал вид, что активно учусь. Это позволило мне устроиться к отцу на МТС механиком и начать работать, принося зарплату в дом. Точнее трудодни, отоваривался в сельмаге на них, однако деньги тоже платили, на них я велосипед и купил, часть на хозяйство и немного в дорогу откладывал. Да, я собирался в Москву, об этом уже все знали, в принципе, всё для этого готово. Вчера сдал последние экзамены и получил на руки аттестат об окончании восьми классов сельской школы. Вообще их через неделю должны выдавать, торжественно, но мама договорилась, и директор школы вчера вручила аттестат. Знала, что я раньше уезжаю, до торжественного мероприятия. В прошлом году комсомольский билет получил, тут пришлось заработать его, выполняя разные поручения. Осталось паспорт как-то получить. Заявление об увольнении я уже отнёс в бухгалтерию колхоза, так что через три дня уезжаю. Жаль, с паспортом решить ничего не смог, его в Фастове выдают, но нужна характеристика от участкового милиционера, а он никогда её не даст. Председатель колхоза не разрешает, мол, молодёжь утекает из села.

Тем более я тут случайно стал у него ценным специалистом на уровне своего отца, чем последний сильно гордился. Обнаружил на заднем дворе тракторной станции в зарослях крапивы несколько остовов полностью выработавших свой ресурс тракторов и за год собрал из всей кучи металлолома рабочий трактор, который сейчас в поле. Мне даже дали четвёртый разряд слесаря, в трудовой книге отметили. Вот только получить трудовую книжку не могу, председатель моё заявление не подписывает, отказался. Сегодня воскресенье, завтра в понедельник загляну, буду уговаривать, трудовая мне пригодится в Москве.

Планы у меня были такие: добраться до столицы, добыть средства на покупку дома сельского типа, где-нибудь на окраине, в годы войны своё хозяйство ох как пригодится. К моменту начала войны подготовиться. Простым пехотным Юрой я быть не хотел, значит, нужно иметь специальность, причём достаточно уважаемую, чтобы использовать её как на войне, так и в мирное время. Я долго всё обдумывал и решил идти по примеру брата, в лётчики. Только не в военные, ещё не хватало, а в гражданские, стать пилотом «Аэрофлота». Выучиться в аэроклубе, пойти на курсы повышения квалификации, то есть обучиться летать на двухмоторных самолётах и устроиться в «Аэрофлот». Пройти обучение ночным полётам. Ну и к началу войны я буду летать в транспортной авиации, возможно, ночью на территорию противника сбрасывать грузы или людей. По ночам это для меня безопасно. Вообще, война опасная штука, но я надеялся её пережить таким вот образом. Поэтому уже год как делал вид, что, как и Олег, брежу небом, и подбрасывал родственникам мысль, что скоро уеду, пока они не смирились с этим. Тем более замена для ведения хозяйства ко мне прибыла. Сестра старшая приехала с мужем. Та устроилась в столовую колхоза, муж водителем, молоко на молокозаводе возил. На него и ляжет вся тяжёлая работа. Да и привык тот уже за год. Это у них ребёнок родился полгода назад. Дочка, Машей назвали.

Вот такие планы были. А сейчас, подкатив к дому, я задумчиво посмотрел на председательскую машину, чего это он у нас делает? Открыл калитку и завёл велосипед во двор. Добычу отдал младшей сестре, та только из школы, на школьном участке что-то сажали, почистит, пару рыбёшек кинул котам, что меня ждали как постовые, а сам, помыв руки под дворовым рукомойником у летней кухни, прошёл в дом, где помимо родителей и деда сидел председатель, а рядом стоял наш участковый с хмурым видом. В руках председатель держал мой комсомольский билет и аттестат. Рядом распотрошённый вещмешок, который я собирал, готовясь через два дня отправиться в путь. Билет я купил, через наше село проходила железнодорожная ветка на Фастов. Там куплю билет до Киева, ну и до столицы.

Посмотрев на меня, председатель сказал, убирая документы во внутренний карман.

– Вот что, Юра, никуда ты не поедешь. И билет сдай, ни к чему он тебе.

– Вам не кажется это произволом? – приподнял я правую бровь. Долго тренировался перед зеркалом, пока не начало получаться идеально.

– Не кажется. У меня посевная на носу, люди нужны.

– А мне какое дело до вашей посевной? – с искренним недоумением поинтересовался я. – Это ваши проблемы, а не мои.

– Ну уж нет, это дело всего села. Нам партия поручила вырастить урожай в полтора раза выше нормы, и мы это сделаем.

– И как вам чувствовать себя местным феодалом? Рабовладельцем?

– Ах ты?! – вскочил на ноги председатель, злой как чёрт, аж лицо покраснело, я же продолжил:

– Ну забрали вы эти бумажки, и что? Уеду столицу и получу новые. Поплачусь, что меня в поезде обокрали, сдам экзамены в школе, и всё получу.

– Покинешь село, оформлю дело за нарушение паспортного контроля. По первости штраф, а потом срок, – сказал участковый.

– Ясно, уговорили, остаюсь.

Участковый несколько секунд пристально меня разглядывал, ему явно не понравился мой изменившийся взгляд. Я действительно не хотел доводить дело до крайностей, но, если уж вынудили, сомнений у меня нет и не будет. Те, не прощаясь, ушли, а я, посмотрев на подавленных родственников, разве что мать с трудом скрывала радость, что сын никуда не едет, даже жаль её расстраивать, спросил:

– Кормить меня будут?

Поев, я занялся делами, проверил, как там в бочке рыбный засол, достал с десяток и стал замачивать в ведре, придавив рыбу тяжёлым грузом. Перед отъездом развешу на чердаке, чтобы сестрицы, большие любительницы вяленой рыбы, но до меня им далеко, порадовались. А сам, как стемнело, побежал к одной из своих любовниц. Ну да, у меня три постоянных и две временные, когда как, когда захотят, зовут намёками. Посещаю по ночам, это моё время. Эти пять все из тех, кто и раньше с дурачком секс мутил, а тут просто помогал женщинам, природа-то требует, ну нет у них мужиков. И старался не компрометировать их. Так что, закончив, если что, та подтвердит, что я у неё был, только если вынудят, а сам пробежался по делам. А пока шёл и обдумывал свою ночную жизнь. Девчат в селе было множество, но ни одна не заинтересовалась Юркой-дурачком; официальной девушки у меня своей не было, прозвище у меня осталось, как мне пояснили во время откровенного разговора. Может, разум ко мне и вернулся, даже сверхразум, раз школу за два года заканчиваю, но память о моей сопливой и слюнявой роже осталась, противно им целоваться со мной и всё такое. Между прочим, такое же предубеждение было и у любовниц. Трахать можно, а вот целовать ни-ни, противно. Только одна, ей по барабану, отводила душеньку. А так я мстительно подсадил других на анальный секс. Любовницы нивелировали все неприятности с женским полом, секса у меня было много, так что наплевать, тем более я знал, что скоро уеду.