Колонисты

За несколько дней до своей гибели Сассамон предупредил руководителей колонии Плимут, что Метаком организовал заговор против англичан. Губернатор Джосайя Уинслоу отнесся к его предостережениям беспечно. Однако, когда у озера Ассавомпсетт нашли тело Сассамона, власти Плимута не на шутку встревожились.

Группа индейцев случайно заметила шляпу и ружье Сассамона на льду озера. Самого проповедника нашли в полынье. Его голову покрывали многочисленные кровоподтеки, шея была сломана. При осмотре выяснилось, что Сассамона сначала убили, а потом бросили в воду.

В ходе расследования был найден свидетель, индеец, который заявил, что с вершины близлежащего холма он видел, как произошло убийство. На основании его показаний осудили трех вампаноагов. Приговор им вынес суд присяжных, в состав которого входило двенадцать англичан и несколько индейцев. Они признали подсудимых виновными в убийстве и приговорили их к смертной казни. Кроме того, удалось выяснить, что умертвить Сассамона приказал Метаком.

Вождь вампаноагов считал, что англичане притесняют индейцев, мешают им жить свободно. Для Метакома Джон Сассамон, принявший христианство и проповедовавший Евангелие, был воплощением зла, которое представляла собой Новая Англия. Он приказал убить Сассамона, желая преподать урок другим индейцам — дабы те не последовали примеру этого христианина. Так Джон Сассамон стал первым христианским мучеником Новой Англии.

После того как осужденных за убийство Сассамона вампаноагов казнили, отношения между колонистами и индейцами накалились. Во время массовых выступлений вампаноагов первой пострадала маленькая приграничная деревушка Свонси. Затем последовали новые стычки, которые привели к массовой гибели людей и уничтожению поселений.

Индейцев-христиан и их духовных лидеров — Джона Элиота и Кристофера Моргана — почти сразу начали подозревать в изменнических связях с Метакомом. Колонисты устраивали облавы на «молящихся индейцев» и ссылали их на пустынный Олений остров, который находился в окрестностях Бостона. Там, на Оленьем острове, они жили, не имея крыши над головой и влача полуголодное существование.

В ходе одной из карательных экспедиций колонистов против воинственно настроенных индейцев погиб сподвижник Джона Элиота Джоб Несутан. Как и Кристофер Морган, он участвовал в переводе Библии на алгонкинский язык.

Гибель преданного помощника и близкого друга потрясла Элиота. С этой минуты он с полной ясностью осознал, что во время боевых действий никто не может чувствовать себя в безопасности. Как пастор церкви в Роксбери, Элиот должен был остаться с прихожанами и семьей. Но он боялся за Кристофера Моргана, своего соратника и брата во Христе. Чтобы защитить его, евангелист разработал хитроумный план.

Элиот решил отправить Кристофера на Олений остров. Он объяснил своему помощнику, что в эту тяжелую годину индейцам Оленьего острова необходим духовный лидер, который поможет им сохранить веру. По его словам, после гибели Джона Сассамона и Джоба Несутана остался только один человек, хорошо понимающий индейцев, — Кристофер Морган. Он знает их язык, он жил с ними, учил их, руководил ими, а значит, он идеальный кандидат в священники Оленьего острова.

Кристофер не мог ослушаться своего учителя. Пока шла война, он безвыездно жил на Оленьем острове. Изо дня в день он учил индейцев, молился с ними и за них, проповедовал им Слово Божье, помогал больным и умирающим, вместе со всеми страдал от голода, холода и болезней. Многие индейцы — те, что были ослеплены ненавистью, — отвернулись от Христа; но были и другие — эти люди, увидев, как бескорыстно и самоотверженно ведет себя Кристофер, только укрепились в своей вере.

Во время войны Короля Филипа наррагансеты были почти полностью истреблены, а их поселения — на протяжении пятидесяти миль от Провиденса до Стоунингтона — сожжены дотла. По окончании боевых действий именно это индейское племя оказалось в самом тяжелом положении. Вот тогда-то Кристофер Морган и почувствовал, что Господь призывает его к служению. Кристофер знал, что он выбирает нелегкий, возможно, смертельно опасный путь. Тем не менее он принял решение не дать угаснуть искре христианской веры в сердцах наррагансетов. Жизнь на Оленьем острове убедила его в том, что ничто не сближает больше, чем совместно пережитые страдания. Он понимал: индейцы прислушаются к нему лишь тогда, когда он станет одним из них. Так он сможет убедить их, что Бог, о котором говорит Библия, — это не только Бог англичан, но и Бог наррагансетов, нипмуков и вампаноагов.

Немало английских священников и миссионеров выступали против его методов. Но Кристофер Морган не обращал внимания на критику, и десятилетие за десятилетием жил среди наррагансетов, завоевывая их доверие и проповедуя христианство. Когда Филип попытался понять, как Кристоферу удалось расположить к себе индейцев, старый миссионер рассказал ему одну историю.

— В 1643 году между наррагансетами и могиканами начались вооруженные столкновения. Вождь могикан Ункас [31] обвинил вождя наррагансетов Миантономо [32] в том, что тот пытался его убить. Тогда Миантономо собрал войско — около тысячи человек — и решил вторгнуться на территорию могикан. Хотя войско могикан было вдвое меньше, Ункас сумел одолеть противника хитростью. Он сделал вид, что намеревается вступить в переговоры, а сам внезапно напал на наррагансетов. Те отступили. Из-за тяжелых доспехов — их подарил вождю наррагансетов его друг, колонист Сэмюэль Гортон, — Миантономо отстал от соплеменников, был взят в плен и убит. Долгие годы наррагансеты оплакивали смерть своего вождя. Если кто-то из индейцев этого племени шел мимо могилы Миантономо, он оставлял там в знак скорби и уважения камень. До сих пор каждый сентябрь приходят наррагансеты к месту погребения Миантономо. Они приносят на его могилу камни, плачут и поют печальные песни.

31

Ункас (?—1683) — вождь могикан, под предводительством которого могикане отделились от пекотов. Поддержал колонистов в Пекотской войне (1636–1637). В 1643–1647 гг. воевал с наррагансетами. При поддержке англичан получил контроль над многими племенами региона, став, таким образом, самым могущественным вождем в Новой Англии.

32

Миантономо (1565–1643) — вождь племени наррагансетов, поддерживал дружеские отношения с колонистами. Уступил им в 1638 г. земли в Род-Айленде. Взят в плен и убит Ункасом.

Затем Кристофер провел параллель между этой историей и своей миссионерской деятельностью.

— Никто не спорит — в бою доспехи незаменимы. Но есть разная тактика ведения боя. И то, что доспехи помогали воинам Европы, еще не означает, что их надо использовать в Северной Америке. Здесь они не только не принесли пользы, но и привели к гибели Миантономи. Точно так же наш образ жизни и наша культура становятся камнем преткновения, едва речь заходит об обращении наррагансетов. Я говорю индейцам, что Иисус хочет быть Богом их вигвамов и деревень. Но из этого вовсе не следует, что они должны одеваться, как англичане, вести себя, как англичане, есть английскую еду. Для того чтобы спастись, им просто нужно открыть свое сердце Господу и воззвать к Нему.

Выслушав старого миссионера, Филип понимающе кивнул и сказал:

— Так Давид сразил Голиафа камнем, выпущенным из пращи. Вы отказались от совета Саула [33] и не надели броню и шлем, а вступили в бой, взяв привычное для вас оружие, веря, что Господь дарует вам победу.

И молодой человек увидел, как Кристофер Морган улыбнулся.

Глава 15

— Нет писем из дома, англичанин?

Джон Вампас оторвался от миски с кукурузной кашей. По злому огоньку, промелькнувшему в его глазах, Филип догадался, что Вампас хочет причинить ему боль.

33

См. 1 Цар. 17:38–54.

Шел сентябрь 1729 года. Минуло больше года с тех пор, как Филип покинул Кембридж. Каждый месяц он писал матери и Пенелопе. Каждый месяц с замиранием сердца ждал писем из дома — и не получал их. Это сводило Филипа с ума. Почему ему никто не отвечает? Если близкие сердятся на него за то, что он так долго не возвращается в Кембридж, они по крайней мере могли бы сообщить о своей обиде. Он обрадовался бы любому, даже ругательному письму. Молодой человек пребывал в растерянности. Ну хорошо, допустим, его письма до них не доходят. Но почему они в таком случае никого не послали на его поиски?

Филип чувствовал, как растут его негодование и обида. В течение последних четырех месяцев он не раз давал себе слово не писать домой до тех пор, пока ему не ответят. Но когда очередной месяц подходил к концу, он вновь садился за письмо — и вновь испытывал разочарование. Зная об этом, Вампас старался уколоть его побольнее.

Филип закусил губу и пробормотал:

— Нет. Пока писем нет.

Он отставил свою миску в сторону. Как он ни любил горячую маисовую кашу, ему расхотелось есть.