Колояр. Принцип войны. Том 1

— Только дворянки? Или мирянки тоже входят в этот золотой запас? — решил все-таки подколоть советника.

Кажется, не понял шутки. На мгновение его лицо закаменело, но тут же отмерло. Хорошо держит себя в руках.

— И те и другие, — холодно бросил Елизаров. — Так что вы скажете, господин Волоцкий? Судя по вашему одобрительному взгляду, девушка приглянулась?

Внимательный какой!

Окунев тяжело вздохнул.

— Я предпочитаю оценивать человека вживую, — делаю вид, что мнусь от нерешительности. — Для меня важен не только внешний вид, но и то, что есть здесь…

Я притронулся пальцем к виску. Никого обижать не собираюсь, но и принимать щедрый государев подарок-пустышку не желаю. Нужно тянуть время, как можно дольше тянуть. А там мы уедем в Мадрид, и обо мне надолго забудут.

— Николай Макарович, как вы смотрите на предложение господина Волоцкого?

Окунев с затравленным видом взглянул на Елизарова, принимая какое-то решение, и неуверенно кивнул.

— Я согласен устроить встречу молодых людей, но только не в нашем доме, — он прокашлялся. — Иначе это будет выглядеть несколько…многозначительно.

— Есть хороший ресторан с музыкой и отличной кухней? — поинтересовался я. — Вы можете привезти свою дочь, приставив к ней охрану. Но за столиком будем только мы вдвоем.

— Прекрасное решение, — расслабился Елизаров. — В таком случае рекомендую «Старую Москву». Там даже государь иногда изволит появляться. Кухня изысканная, но и весьма дорогая.

«А еще там под каждым столиком могут быть «жучки», — усмехнулся я про себя. — Не знаю, существует ли здесь практика подслушивания, или джентльмены доверяют друг другу?»

— Что ж, я согласен, — приняв предложение, смотрю на Окунева. — Вас лично устраивает?

— Не смею противиться воле Его Величества, — сухо ответил отец Анастасии.

Вздыхаю. Надо что-то делать. Встаю.

— Прошу прощения, но я хотел бы переговорить с Николаем Макаровичем, — глядя на Елизарова, говорю я. — Несколько минут, а потом мы продолжил беседу.

В глазах советника вспыхивает огонек интереса. Он кивает в знак согласия, и мы выходим в коридор.

— Где здесь туалет? — спрашиваю одного из охранников.

Лицо стража вытягивается от удивления. Второй сохраняет невозмутимость, вытянувшись, словно лом проглотил.

— В чем дело, милейший? — я напускаю на себя раздражение. — Обычная уборная, не мужская комната!

Наконец-то стражник вышел из оцепенения и проводил нас до конца коридора, показал на дверь с соответствующей надписью. Я толкаю дверь и нетерпеливо смотрю на Окунева. Мужик тоже в некоторой прострации. Не понимает, что я от него хочу.

Остаемся одни в небольшой коробке, выложенной светлым кафелем и с зеркалами над умывальниками. Включаю воду.

— Чтобы не подслушивали, — поясняю я отцу Анастасии. — Если вы хотите курить — пожалуйста, не возражаю.

Окунев с облегчением полез за пазуху и вытащил плотную пачку с надписью на английском. Прочитать название не могу, пальцы закрывают буквы. Мужчина закурил и выпустил струю дыма в сторону воздуховода, прикрытого пластиковой решеткой.

— Прошу понять меня правильно, Николай Макарович, — пытаюсь найти контакт с мрачным Окуневым, — я не претендую на руку вашей дочери. Я недавно женился, и не рассчитывал, что тут же обзаведусь второй супругой. Но вы сами понимаете, что повеление государя будут выполняться несмотря на ваше или мое сопротивление. Меня ведут основательно, и избежать появления нового родственника в вашем роде вряд ли удастся.

— Да, я все понимаю, — пыхнул дымом Окунев.

— Тогда в чем ваша личная неприязнь ко мне? Вы ожидали, что Анастасия Николаевна выйдет замуж за человека из рода Долгоруких?

— Неплохой вариант, кстати, — немного оттаял мужчина. — Но изначально мою дочь обещали Лыковым. А вы знаете, кто это такие?

Я наморщил лоб. Великокняжеский клан состоял практически из тех фамилий, которые вышли из корневого Рода Рюриковичей и Оболенских. Запутаться в хитросплетениях матримониальных отношений можно было легко, если ежедневно не выучивать пару страниц из Бархатной книги.

— Я плохо знаю Лыковых, Николай Макарович, — отвечаю честно. — Они ведь имеют какие-то родственные отношения с Долгорукими, не так ли?

— Точнее и не скажешь, — бледность сошла с лица Окунева. — Если бы ради интереса составлялись списки богатых людей России, то Лыковых мы бы нашли в пределах второй сотни. Весьма достойная позиция. У них есть личное подворье в Москве, но большая часть семьи проживает в Калуге. Практически вся экономика города отдана им на откуп. Торговля продуктами, стройматериалами, мебелью, машинами — все под ними. Единственное, до чего их не допускают — это контроль за энергоносителями и магическими компонентами.

— Я вас понял, Николай Макарович. Партия была бы достойной, и приданое великолепное. Без иронии и шуток. Вы уже подсчитывали свои выгоды, и вдруг господин Елизаров вызвал вас к себе и огорошил плохой новостью. Свадьбы не будет, дочку вы обязаны отдать другому.

— Ну, в общих чертах так и случилось, — кисло улыбнулся Окунев и яростно затянулся, отчего сигарета мгновенно уменьшилась, осыпаясь пеплом на пол. Не докурив, он бросил бычок в раковину. Нервничает мужик. — Колояр… Вы же не против, если мы без всяких условностей и расшаркиваний? Дворяне, как-никак. Давайте начистоту. Мне не вы не нравитесь, а ваше положение в обществе. Я пытался что-то узнать о вас, но никаких особых достижений или привилегий не нашел. Единственный представитель рода Волоцких, из Первородных. Ушел примаком в семью князя Щербатова. У вас нет покровителей, нет союзников. Случись конфликт с какой-нибудь влиятельной семьей, как сможете защитить дочь?

Я не перебивал разговорившегося Окунева. Нечем мне возразить. Чтобы подняться хотя бы до той высоты, на которой были мои предки, нужны годы и годы, деньги и связи. Без союзников я рискую остаться в таком положении, что любой клан раздавит меня. А с амбициозной Мирославой мне не остается иного пути, как переть вперед, расталкивая слабых и сжирая конкурентов. Князь Щербатов рано или поздно все ей расскажет, в чем причина последних горячих событий, эпицентром которых была Мира. Вот и посмотрю, как отреагирует моя женушка, какую позицию выберет.

— Но мы не можем игнорировать желание государя, — Окунев вздохнул. — Сами понимаете, что это означает. Я согласен на встречу своей дочери с вами. Давайте сделаем то, что от нас ждут. А дальше все зависит от вас самих. Настя прекрасно разбирается в людях. Если вы будете отвергнуты… Не будет ли с вашей стороны неприятных действий?

— Клянусь, не будет, — твердо ответил я. — Даже при ином развитии событий у Анастасии Николаевны есть время для окончательного ответа. Никто не заставит меня насильно жениться на девушке, которая не чувствует ко мне симпатию. Никаких оскорблений или предвзятых высказываний. Было и было. Трепать языком не люблю.