Колумбы каменного века

Лишь впоследствии будет доказано: то, что считалось странным, вполне нормально. И лишь в наше время, используя новейшие технические данные, удастся установить, что и бедренная кость, и черепная коробка, найденные Дюбуа, несомненно, принадлежат одному и тому же существу, нечего было в этом сомневаться. Более того, сочетание примитивных особенностей черепа с прогрессивным строением костей — передвигались-то эти существа на двух ногах — как раз и является характерным для древнейших ископаемых людей, или, как их по-научному называют, архантропов.

Как обстояли дела с изучением ископаемых людей впервые два десятилетия нашего века? Что признавала и что не признавала наука? Конечно, дарвиновы идеи, взятые в самом общем виде, уже не вызывают особых сомнений, а «Происхождение видов» становится, по выражению Тимирязева, «единственным ключом для понимания общего строя органической природы».

Но при всем том антропология делает только свои первые шаги. А если говорить о конкретных находках, то геологический возраст найденных останков считается еще весьма неопределенным.

Различают два вида ископаемых черепов: один, более часто встречающийся и свидетельствующий о достаточно высокой организации, — кроманьонский и другой, весьма редкий, так сказать, отсталый, — неандертальский.

Мнения о питекантропе расходятся. Для одних он действительно среднее звено между обезьяной и человеком, человекообезьяна или обезьяночеловек. Для других — все еще гигантский гиббон.

Тем временем тоже в Азии, но на сей раз в Китае, немецкий врач Габерер собирает совершенно уникальную коллекцию. И, надо сказать, весьма полезную для науки. В 1913 году, в канун войны, он привозит ее в Германию и передает знаменитому в те годы немецкому палеонтологу Максу Шлоссеру зубы, принадлежавшие примерно ста видам животных, из коих многие давным давно вымерли: древние антилопы, жирафы, гиены, слоны, носороги, некогда обитавшие в тех местах, где ныне находится Пекин. И зуб, который, по мнению Шлоссера, мог принадлежать человеку с чертами обезьяны или обезьяне с чертами человека.

О том, что зуб этот принадлежал новому, неизвестному еще в ту пору, роду ископаемых человекообразных, наука узнает в 1929 году, когда на Драконовом холме, близ Чжоукоудяня, что в сорока километрах от Пекина, молодой китайский ученый Пэй Вэнь-чжун найдет череп синантропа.

Первым, однако, раскопки в Чжоукоудяне в 1918 году предпринимает прибывший в Китай, дабы возглавить только что организованную службу геологии этой страны, Гуннар Андерссон. Местность тут действительно примечательная: кругом в скалах гроты — чем не прибежище для первобытного человека?

Вскоре Андерссон получает подкрепление. По его просьбе, ему присылают помощника, австрийца Отто Зданского.

Зданский в 1923 году покидает Китай. С собой он увозит несколько ящиков найденных в Чжоукоудяне костей, которые многое сообщат исследователям о давних геологических эпохах в здешних краях. В отчете о былой фауне Чжоукоудяня Зданский упомянет добрых два десятка видов животных, найденных в древних отложениях, в том числе носорога, буйвола, медведя. «Но самый большой сюрприз, — сообщит он Андерссону, — это два зуба, напоминающие зуб из коллекции Габерера».

Андерссон в восторге. «Мы нашли человека, которого я предсказывал», напишет он Зданскому.

Человек, которого предсказывал Андерссон, — синантроп. Пока он еще не найден. И Зданский в своих высказываниях более осторожен, чем Андерссон: как-никак слои, в которых найдены зубы, относятся к очень давним временам. В конце концов Зданский все же соглашается отнести зубы к виду «человек». А профессор Грабоу из Пекинского института дает этому человеку название — пекинский.

У профессора Генри Ферфилда Осборна, директора Американского музея естественной истории, свои идеи. Конечно, он в курсе поисков коллег. Но, по его мнению, не Юго-Восточная Азия, а Центральная Азия являлась очагом происхождения и расселения по остальным континентам значительнейшего числа млекопитающих.

В том числе, конечно, и человека.

В своих построениях он придает особое значение еще во многом неисследованной в те годы Монголии. Особый интерес с его точки зрения представляет огромная древняя пустыня Гоби.

«Гоби» — слово монгольское и означает оно «пустыня».

Пустыня эта, однако, особого рода. Песков здесь относительно мало. Зато бесконечна череда каменистых равнин, невысоких сопок, иссушенных впадин.

Каменистые россыпи, глинистые почвы, безводные, практически незаселенные районы.

Начиная с 1922 года и по 1928 год будет вести в пустыне Гоби раскопки экспедиция Американского музея естественной истории, с участием Нильса Нельсона.

«Пусть Вас не смущают трудности, — говорит Осборн Нильсу, — Это поразительная страна. И я убежден, что для археолога там поистине непочатый край работы. Именно археолога не хватает в экспедиции, которую возглавит Эндрюс. Соглашайтесь!»

…Милях в ста от Калгана Нельсону попадается на глаза обломок кремня со следами искусственных сколов. Древний человек? «Ну, даже если и человек, — говорят ему, — то почему же древний? Просто кому-то из нынешних монголов-скотоводов понадобилось огниво».

Но нет же, не похоже на огниво. В этом и Нельсон и Эндрюс убеждаются в тот же вечер, сравнивая находку с теми огнивами, которыми пользовались встретившиеся им по пути местные пастухи. Есть и еще одно соображение. Вряд ли кому-нибудь придет в голову в наши времена снимать с каменных обломков сколы.

Находки продолжаются: каменные отщепы, пластины. Время от времени попадаются ядрища-нуклеусы, обломки глиняных сосудов. Три-четыре тысячелетия назад здесь, несомненно, жили люди.

Но может быть, они жили здесь и раньше?

…Сухие русла рек, разрушенные временем скалы. Огромные расстояния, которые удается более или менее быстро преодолевать только благодаря тому, что экспедиция передвигается в основном на автомашинах. Это не значит, конечно, что все идет гладко. Иной раз глубоко, по дифер садится машина, буксуют все ее четыре колеса, песок разлетается во все стороны. И тогда начинается обычное: плечом, руками, всем корпусом, кто как может, налегая дружно, выталкивают машину и, глядишь, можно снова ехать — до следующей остановки.

Все дальше на северо-запад движутся машины — к Гобийскому Ала-Тау, к Долине Озер.

Чего только не находят здесь участники экспедиции, в особенности в древней котловине Шабарак-Усум. Здесь некогда текла мощная, стремительная река, а река — это жизнь, людские поселения, стада животных, приходящих на водопой. Чем больше исследуют котловину ученые, тем несомненнее становится, что по меньшей мере с четвертого — третьего тысячелетий до н. э. населяли здешний оазис многочисленные группы древних охотников и собирателей.