Колыбель за дверью
Шрифт:
После ужина, Наташа сварила две большие чашки колумбийского кофе, и они отправились в комнату. Девушка решила собрать новую аппаратуру и научить Максима ей пользоваться.
Техника была действительно роскошная. Шёл 1994-ый год и такой комплект аудио–видео могли себе позволить очень немногие. Все блоки были чисто японской сборки, пахло по-особому: по-новому.
Наташа была опытным пользователем. Она быстро подключила антенну и видеомагнитофон к телевизору, собрала аудио из двух блоков: усилитель-ресивер и проигрыватель дисков, подсоединила колонки, вставила батарейки в пульты дистанционного управления. Максим, попивая
– Сейчас настроим, – деловито пообещала Наташа и запустила автонастройку каналов. Через короткое время синий экран мигнул и на первом канале включился какой-то фильм на военную тему.
Максим был удивлён качеством изображения и цветами, которые Наташа тут же начала подстраивать и сделала более естественными и чёткими.
– Видеокассета у тебя есть? Хотя… глупый вопрос, прости.
Максим улыбнулся, а Наташа полезла в сумочку и достала свою кассету, припасённую на такой случай – фирменную с диснеевским мультфильмом «Русалочка» на английском языке.
– Лет через пять кассеты уйдут в прошлое – пластинки вытеснят, типа компактов… Ну, давай учиться. Я основное покажу, а потом сам почитаешь про дополнительные функции – подробная инструкция на русском прилагается.
Они уселись рядом на диване, Наташа показала, как включать – выключать технику, переключать каналы, регулировать громкость. Потом поставила мультфильм и начала учить пользоваться видео. Мультфильм поразил феерией красок. Максим схватывал быстро: всё интуитивно и доступно, похоже на пульт от видеодвойки «Акира», непонятного происхождения, что стояла в прокате, только функций было намного больше и качество изображения несравнимо. Дошла очередь до музыкального центра. Наташа достала пластинку «Пер Гюнт» Альфреда Шнитке, купленную в одной из поездок по Европе, загрузила в проигрыватель, сделав минимальную громкость. Шнитке писал балет по просьбе хореографа Джона Ноймайера. Музыка маэстро – экспрессивная, насыщенная чувством, чистая, разлилась и затопила воздух, подчинила эмоции и Максим заслушался. Небалованному учителю казалось, что он сидит в зале, вот жаль, слишком тихо…
Музыка оборвалась. Максим даже вздрогнул от неожиданности и увидел глаза Наташи, внимательно следившие за ним.
– Нравится?
– Очень. Откуда ты узнала, что мне по душе такая музыка? Кто это?
– Это Шнитке – Пер Гюнт… Она мне по душе. Значит тебе тоже. Мы очень рядом – заметил?
– Не задумывался, если честно.
– Не говори так – ты всегда со мной честен. Разве нет?
– Да, Наташа,.. словесный мусор, прости.
– А если так, то слушай. Внимательно, только душой. Ладно?
– Весь твой, солнце моё.
– Я о том и хотела говорить. Ты весь мой, я – твоя. Это правда.
Наташа вздохнула, словно готовилась к важному, неотложному, главному – тому, после чего дороги обратно нет и ты либо продолжаешь двигаться вперёд, либо падаешь вниз с обрыва.
– Слушай меня старательно, милый, для меня это слишком важно… Ты не звал меня, не звал, знаю. Чувствовала, знала, никогда не позовёшь. Робок ты слишком и себя оправой мне не считаешь. Но я угадываю правду: ты хочешь этого больше жизни самой. Ты не звал меня и я пришла. Сама пришла – нежданной, но желанной. Пришла просить – позови меня, я вся твоя. Позови и ни о чём не думай. Прошу тебя…
Наташа замолчала, выговорившись. Она ждала ответа, не сводя своих синих озёр с Картузова – озёр, в которых он утонул давным-давно.
Максим растерялся. Он не видел ясно, как ответить на её зов, не мог ещё правильно осознать
её желание и смешался.– Что ты молчишь, Макс? Я что, не хороша для тебя?
– Да как ты можешь! Это я для тебя…
– Вот это не тебе решать, да! – нервничая, Наташа начинала добавлять своё «да», как отрывистое щёлканье бича, ставившего собеседника на место.
– Но, что я могу, Наташа? Я растерялся…
– Растерянный, да?.. Ты меня в жёны собираешься звать или нет?
– Наташка,.. голова кругом… Я бы самым счастливым был, сама знаешь. Но разве это возможно?
– Знаю, что был бы, а почему не зовёшь тогда? Я женщина, ты мужчина, мы свободны, мы любим – почему мы не можем пожениться?
– Так недосягаемо, не про меня, словно… Ты уедешь, в Петербург не вернёшься…
– А, что, Максим Андреевич, после отъезда моего, другая появится, да? Какая тебе разница, если любишь? «Разлука научит тебя любить по настоящему» – помнишь эти слова?.. Ты долго ещё будешь сомнения свои жевать, мужчина?..
Картузов нежно прикрыл ладонью её рот и произнёс:
– Не будет других у меня. Никогда, помни. Не нужен никто. Только ты. Я люблю тебя, Наташа! Первый раз я так хочу того, что скажу – будь моей женой, если посчитаешь возможным… Вот, позвал, – Максим смотрел с вопросом на девушку.
– А почему молчал так долго? Сомневался в себе или во мне?
– Только в том, что не пара тебе. Больше ни в чём.
– За меня не решай, да?
– Я не понял, ты согласна?
– Завтра в двенадцать дня мы с тобой женимся, Максим!.. А теперь целуй уже меня скорее, позже всё объясню.
Максим, плохо понимая, не нашёлся в словах и просто обнял свою… невесту.
– Как же завтра, Наташа? – спросил Картузов, намного позже. – Мне ведь на работу нужно выходить. И потом – так сразу не регистрируют, там ждать нужно месяц, а то и два.
– Ты недооцениваешь свою будущую жену, прозорливый мой, – Наташа лежала на его груди и водила пальцем по плечу, объясняя голосом, каким говорят с детьми. – На работу тебе выходить не нужно – Аким выйдет, будет трудиться до следующего воскресенья. А потом ты его подменишь, отработаешь. Пойдёшь утром, сдашь ему смену. Я позвонила Танюшке – мы обменялись телефонами – объяснила ситуацию и она всё устроила. Таня, кстати, будет моим свидетелем в загсе, а твоим будет её старший брат.
– А загс?
– Ты даже не представляешь себе, что могут сделать всего сто долларов, – улыбнулась Наташа. – Нас ждут с твоим заявлением, симфоническим оркестром, фейерверком и красной ковровой дорожкой… Это шутка, конечно. Подойдём без десяти, заполним заявления, а ровно в двенадцать часов нас распишут честь по чести и тебе не отвертеться, понял? – она потешно хихикнула. – Я – девушка порядочная, как любила говорить моя бабушка.
– Славная у тебя бабушка… А паспорт?
Наташа вскинулась:
– У тебя не в порядке паспорт? – спросила она встревожено.
– Мой в порядке, а твой?
– О-о-о …. – облегчённо протянула Наташа. – У меня их целая пачка, мне же вернули документы, диплом… Разве я не говорила?
– Как это, пачка? – удивился Максим.
– Ну вот, считай: паспорт гражданина Латвии, загранпаспорт латвийский, паспорт гражданина России и российский загранпаспорт.
– А ты гражданка России?
– Конечно. У меня папа русский и я наполовину русская. Владимир мне сразу сделал российские документы, как приехали, чтобы проще было жить и ездить… А ты свой потом поменяй, хорошо? Не хочу я других женщин в твоём паспорте. Только я буду. Ладно?