Колыбель

– Дядька, а вы сегодня истории рассказывать будите?

– Какие истории?

– Про принцесс, и про принцев, и про чудищ.

Я уставился на девчушку.

– Мне Римка с Майей говорили, что вы дядька в разных землях бывали и с чудовищами там бились, и принцессу спасали, и что король тех земель вам наказал чародейку охранять, которая к нашему королю идет, чтоб оградить его от злых чар, которые на него колдуны то насылают.

Я так и остался стоять с раскрытым ртом.

– Так будите сегодня историю рассказывать?

– Ну раз такое дело, то наверное расскажу.

– Тогда я вечером к Варьке прибегу.

Подхватила кузовок, в котором обед мне приносила, и скрылась за калиткой.

Я почесал макушку, - чудны дела.

Перекусив пирожками и запив квасом, решил заняться наконечниками. Для начала глянем сколько у нас серебра в кубышке. Монет оказалось предостаточно, что бы хватило и мне и Даре, на дротики да стрелы, как говорится, - береженного ….

Еще через пару часов я сунул очередной меч в горн, так как на Тымковы нужды железа уже не хватало.

Подворье Лукерьи было завалено свежим сеном, в котором с превеликим удовольствием рылась наша чародейка. Сено у нее торчало и в волосах, и из голенищ сапог, и даже виднелось в разрезе рубахи, от которого я торопливо отвел взгляд. Девушка ныряла с головой в эти кучи, чего то там разыскивая, и радостная выныривала обратно, с каким то стебельком в руке, укладывала его на здесь же расстеленную холстину, и ныряла снова. Рядом с этой копной травы стояла Лукерья, сложив руки на груди, и умильно на все это глядя улыбалась, что тот кот объевшийся сметаны.

– К Лыське вона Оксанка прибегала пошептаться, говорила ты чего то в кузнице куешь.

– Да так, по мелочи разное.

– А банька то уже поспела, ты вон в бочке сполоснись от сажи то, и ступай, я там ужо и квас поставила и веники замочила.

– Благодарствую.

– Ты Илай это… коль слаба еще чародейка то твоя для бани, так может девку каку прислать чтоб попарила.

Дара снова нырнула с головой в свой стог и там затаилась.

– Так может лучше Охрипа, сколько сил то у той девки, она и не попарит как следует.

– А и то верно, пусть Охрип попарит, он банщик хоть куда, знает когда парку поддать, да и каким веничком обиходить, не раз меня парил, так что ты ступай, а я Охрипа сейчас кликну.

Сено зашевелилось, и с него с очередной тычинкой, а может и с пестиком, появилась вся перемазанная зеленым, чародейка Дара.

Банщиком Охрип и вправду оказался знатным, я выходил из бани как будто родился заново, наслаждаясь каждой клеточкой тела пребывающего в этом мире, и не сразу заметил, что народу во дворе хозяйки хутора прибавилось, преобладала детвора разного пола и возраста, но встречались и взрослые представители местного общества.

Руководила группой малолеток Варвара, показывая кому куда рассаживаться, и раздавая подзатыльники, а то и дергая за косы, тех кто пытался сменить свое место дислокации.

– Сейчас дядька Илай, еще Оксанка с братанами прибегут и можете сказывать.

– Чего сказывать то?

– Ну так историю.

– Какую?

– Так про страны всякие, вы ведь везде были, а у нас дальше столицы никто то и не хаживал. Расскажите, дядька Илай.

Я тут что, за место скомороха теперь буду. Ну да отрабатывать постой как то нужно, да и баньку вон тоже.

В клубах пыли мимо меня промчалась Тымкова дочка, таща за собой двух мальчуганов лет шести-семи.

Ну кажись все в сборе. Я подкатил себе колоду для рубки дров, уселся верхом, и начал.

– Я расскажу вам сегодня историю про необычную королеву, которая живет и правит в тех краях, где вечный холод, и никогда не бывает теплого лета. Еще расскажу о мальчике Кае, и отважной девочке Герде, чья любовь смогла победить самые сильные чары и спасти друга.

Детвора сидела с распахнутыми глазами, и раскрытыми ртами, а за их спинами примостились и несколько взрослых, и так же как и детишки, выставили свои зубы на показ.

… на дворе перепархивал снежок.

– Это роятся белые пчелки.

Говорила старушка-бабушка.

– А у них тоже есть королева?

Спрашивал мальчик, он знал, что у настоящих пчел есть такая.

– Есть.

Отвечала бабушка.

– Снежинки окружают ее густым роем и она вечно носится на черном облаке, часто по ночам пролетает она по городским улицам, и заглядывает в окошки, вот от того то они и покрываются ледяными узорами словно цветами.

– А Снежная королева не может войти сюда?

Спросила девочка.

– Пусть ка попробует.

Сказал мальчик.

– Я посажу ее на теплую печку вот она и растает.

Вечером когда Кай был уже дома, и почти уже разделся, собираясь лечь спать, он поглядел в маленький оттаявший на стекле кружечек. За окном порхали снежинки, одна упала на цветочный ящик, и начала расти, расти, пока не превратилась в женщину…

… она вошла в огромную ледяную залу и увидела Кая, девочка сейчас же узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его, и воскликнула.

– Кай, милый мой Кай, наконец то я нашла тебя.

Но он сидел такой же неподвижный и холодный, тогда Герда заплакала, горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду, а она запела. Кай вдруг залился слезами, и плакал так долго и так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами, тогда он узнал Герду и очень обрадовался.

– Герда, милая моя Герда, где же это ты была так долго, где был я сам?

И он оглянулся вокруг.

– Как здесь холодно, пустынно.

И он крепко прижался к Герде…

Когда я закончил сказку, вся женская половина снова хлюпала носами и утирала слезы. Вот ведь сентиментальные же эти барышни, какой ты мир не возьми а все то же.

– Чего только в мире не бывает.

– И не говори.

Слышалось из задних рядов.

Честно говоря, я бы чего перекусил сейчас, а то после баньки и этих женских слез, меня такой жор разобрал. Словно подслушав мои мысли, или просто услыхав урчание живота, меня окликнула Лукерья.