Колымский котлован. Из записок гидростроителя

Димка обеими руками держит кружку, рассматривает стол, будто впервые видит.

— Чай будешь? — Талип ставит — перед Нельсоном большую эмалированную кружку. От кружки поднимается пахучий пар, но Нельсон вроде не видит. Даже шапку не снял, так в шапке и сидит.

Я допиваю чай и опрокидываю кружку кверх дном.

— Кружка зад показал, значит, шабаш, — замечает Талип.

Поворачиваюсь к Нельсону.

— Вертолет встречать готовься.

— А что его встречать. Прилетит — мимо не пройдет.

— Площадку готовь.

— В какую дырку опоры будешь втыкать?

Действительно, пока ни одной скважины не забурили. Даже станки на пикеты не смогли затащить.

— Снег вертолетом обдувать станешь или пот с наших лбов, — развивает мысль Нельсон. — Так лбы как коленка, — приподнимает он шапку. — Ты, Дюжев, тумана не напускай, если что надумал — выкладывай, если нечего предложить, так и скажи.

Ребята насторожились.

— Скат к реке видел, знаешь?

— Вот-вот. Стрижу гнезда не прилепить, а мы захотели станки поднять…

— Плохо. Не смогли справиться.

— Что уж тут хорошего, — в голосе адмирала металл. — «Разулись» — порвали тросы, угробили водила… Сдается мне, что ты не за свое дело взялся, Антон. Не за свое, Дюжев. — Нельсон шумно отдышался. — Надо шевелить мозгой. — Нельсон ткнул пальцем в потолок. — Решать вопросы там.

В палатке наступила такая тишина, что стало слышно, как скребется в трубу поземка.

— Всему предел есть, Дюжев, — заключил Нельсон и уставил на меня глаз.

Вот так. Что и сказать, что ответить. Сижу, жую спичку.

— Ну, дак как? — повышает голос Нельсон.

— Да вот так. Вертолетом подадим станки, — сказал и не услышал себя.

— Вертолетом? — переспросил Нельсон.

Чувствую, как лэповцы впились в меня глазами. За сказанное отвечать надо. Болтунам не прощается.

— Ну, ну, — подстегивает Нельсон…

— Сдемонтируем станок, разделим напополам. И МИ-6 возьмет, подаст на пикет… А собрать недолго… — Стараюсь говорить как можно спокойнее, но голос выдает.

— Это тебе только пришло в голову или предвидел? — оттаяв, переспрашивает Нельсон.

— Другого выхода не вижу, если есть, предлагай. И менять сию минуту производителя работ тоже не представляется возможным, потерпеть придется… — Нельсон будто не слышит моих слов, подкуривает потухшую папироску и сверлит меня глазом.

— А во что обойдется вертолет, интересовался? Ну, допустим, час работы на наружной подвеске сколько? Я тебе скажу — без малого две тысячи. Перегон: каждый час — тысячу двести рублей… Вот и крути, сколько выйдет? А за опоры что получим, сколько закроешь по форме? Сожрет нас, проглотит без соли эта стрекоза… А чем дальше будем жить, Дюжев?

Парни заерзали на лавках, ждут моего ответа.

— Ну, живы будем — не помрем! Заказчик обещал компенсировать.

— Чем?

— Закроют мост, временную переправу…

— Мост, говоришь? — Нельсон прищурил глаз. — Мост, говоришь? А не изворачиваться не можем?

— А иначе ты как хотел, — подсказал Славка, — хочешь жить, умей вертеться.

— В своем-то государстве изворачиваться, — кривит рот Нельсон.

— Не изворачиваться, а проявлять смекалку, инициативу, — не удержался Димка. — Мы что, для себя, в свой карман?

— В том-то и дело, Дмитрий. Я разве сказал — в свой. Ну загребем гроши, у кого? Заказчик-то что, капиталист! Сколько стоит вертолет, чтобы поставить опоры? Пять, шесть, ну семь тысяч, а мост — семьдесят. И план, и заказчик на коне, премии, медали… А материал на этот мост куда пойдет? Нет, Дюжев, с тебя надо спросить, ты ведь зарплату не за красивые глаза получаешь. Почему отсиживался? Не ставил вопросы раньше. Знал, что будем брать Анюй?! Не по-хозяйски ведем дело.

— Ну хватил, Нельсон, нашел крайнего…

— Постой, — перебивает Нельсон Славку. — Скажи тогда, Вячеслав, где твоя совесть рабочего, хозяина…

— А-а, — отмахнулся Славка.

— Стало быть, у нас все есть, кроме совести, значит, — не о чем говорить?! — Адмирал резко встал, шагнул к выходу, будто боднул дверь и вышел из палатки.

— Тоже деятель, — бросил кто-то из дальнего угла.

— Заткнись, — не оборачиваясь, сказал Славка.

Все сразу зашумели, заговорили, загалдели.

— Тише, — поднялся Димка. — Нельсон-то прав, ты учти, дед! — Димка раскинул на ветки спальник и стал разуваться. — Сказано же, площадку готовить, — бросил Димка и полез в мешок.

— Ты, дед, не расстраивайся, — подсел ко мне Славка. — Об чем речь? Натурально, пусть заказчик голову ломает. Хоть мосты, хоть дуги, хоть тюльку гнет, нам-то что. Нам надо, пока дрыхнет подо льдом Анюй, брать его. А то потом будем локти кусать.

— Нам, Славка, с тобой до всего есть деле, мы же люди…

— Надо смотреть, а мы даже очень близко смотрим, — вступает в разговор Талип. — Нельсон правильный человек. Почему, дед, не учитывал смету, надо было взрывников тащить, ямка делать.

— Что-то я тут недодумал… Вы, ребята, правы…

Димка высунул из мешка нос.

— Славка, ступайте демонтировать станок, а то нагрянет вертолет — глазами лупать будем.

— Разделить станок? Тоже скажешь, бугор. Это тебе не крупа — рассыпал на две кучки, и готово. Слушай, дед, а если с умом, то можно и вовсе не разбирать. Снять со станка гусеницы и мачту отсоединить. Мы же его на пикете гонять не будем.

— Верно, Слава. — Димка даже из мешка высунулся. — Вячеслав Иванович, сделай одолжение, сбегай, скажи Нельсону, а то ведь разбросает станок по кускам. Потом не соберешь.

— А что здесь такого, и схожу.

— Нет, ребята, дремать потом будем, — Димка пружинисто выпрямился в свой саженный рост, надернул штаны, застегнулся. — Я пошел.

— Ты, дед, брось-ка кости в мой мешок, отойди немного и приходи. А мы перестроим артиллерию — готовность номер один. Талип, иди со своими, вяжи анкерную опору, где-нибудь в сторонке выбери площадку и вяжи.

Через минуту палатка опустела. В печке трещало смолье, а от самой двери тянуло холодом.

«Где же Андрюха? Наверное, у Полины Павловны обитает», — только подумал, а он на пороге.