Колымский котлован. Из записок гидростроителя

— Гору своротит, — хихикнул бригадир.

И тут Славка развернул машину отвалом в гору.

— Ну куда он? — не выдержал бульдозерист. — На такой крутяк. Что у него в чердаке, — посверлил пальцем висок. — Машина себя не вытянет… — И было уже сорвался с места, но бригадир придержал его за рукав.

Славка зашел бульдозером повыше и тоже пощупал отвалом валун.

— Поцелуй пробой… — прокомментировал бульдозерист. — Кажись, подался, сшевельнулся. Нет.

— «Мы все во власти спешки: бежим или ползем… Летят в атаку пешки, чтоб сделаться ферзем», — декламирует бригадир. — Ладно, дед! Бутылка с тебя…

— Гля! — выкрикнул хозяин машины. — Раскачал…

Славка своротил один валун, на его место продвинул бульдозер, поворочался, вытащил другой, подрезал и расшатал третий, расширил плацдарм. Смелее заходил, просторнее стало.

— Извини, дед, побегу за станком. — зашебутился бригадир и укоризненно посмотрел на своего механизатора.

Ободняло. Солнце вылезло между гор и висит, исходя томительным жаром. Томительно тихо и на берегу. Одиноко тарахтит у воды дизельная электростанция. БелАЗы, словно дремлющие кони, стоят, опустив головы, не шелохнутся. Только на втором уступе, там, где Славка нарезал полку, идет жизнь. Бригадир затащил станок СБШ-200 и уже бурит. Если пойдет все нормально, то к вечеру забурят и взорвут полигон.

…Захар встретил меня вопросом:

— Ну, что, дед? Если так работать, мухи засидят. Отгоняйте в укрытие экскаватор.

— Заряжать станут, и отгоним, успеем.

— А если энергию вырубят?

— Насчет энергии не могу сказать.

Экскаватор — мощная машина. Ковш поднят, на зубьях кабели висят, как лапша на ложке.

Но прежде чем двинуться, Захар спускается по лесенке, спрыгивает на землю.

— Так вот, это было, когда я еще только начинал: полгода на заводе, в литейном цехе… Работаю в экипаже, такая же машина, как наша ласточка… Комсорг и говорит, давайте поближе знакомиться. Пусть каждый о себе расскажет, о своей прошлой работе. Давайте, говорит, с Захара начнем, он у нас самый молодой и уже на таком заводе работал. А мне что сказать? Я тогда еще для речей не созревшим был. Ну, парни подхватили — расскажи Захар, как там сталь разливают, интересно ведь. Ну как, говорю, обыкновенно. Видали, как у вас дома блины пекут? Точно также, только и сковородка и соответственно черпак — другие. Разливают на сковороду, а когда остынет, режут на какие надо листы. Вот.

Сказал и сам поверил.

А я подумал, для чего он это рассказывал.

А когда экскаватор вывели из зоны взрыва, Захар сказал:

— Надо, чтобы человек поверил в нужность своего дела. Экскаватор же не велосипед, чтобы гонять.

…О готовности взрыва оповестила сирена. Она выла долго, до колик в ушах. Сигнальщики с флажками в руках отгоняли людей метров за пятьсот от котлована к ручью Серебрянка и дальше за бугор. Тетя Мотя, на всякий случай, прикрыла кастрюли, набросила полотенце на пироги, чтобы не насыпалась земля… Выли собаки, не понимая, что стряслось. Сновали между людьми. Мастер взрывников еще раз обошел все закоулки, проверил стоянку, заглянул на дизельную и тогда выпустил красную ракету. Еще три раза коротко провыла сирена. А вскоре дрогнула под ногами земля, вырвался из-под горы коричневый столб с огнем внутри. Разорвался над головой воздух, словно парусина. Прокатился гул и застрял где-то далеко в распадке.

Крикнули «Ур-ра!». Подбросили шапки.

В воздухе запахло порохом…

Шаги по камню

В Синегорье тяжеловес пришел сереньким неприметным утром. Первыми, как всегда, его встретили собаки и мальчишки. Собаки лаяли. Мальчишки что-то кричали, размахивая руками. Они бежали навстречу поезду. Славка погрозил им кулаком.

— Вот сорванцы, еще под колеса попадут.

Андрея я не сразу разглядел в этой шумной ватаге. Как только поезд остановился, пацанва бросилась к кабинам. Он остался на обочине. А когда меня увидел, подбежал.

— Жив-здоров, дед, хорошо. Долго только… Я увидел вас, еще только спускались. Давай, дед, мешок я понесу, чай ждет, морской заварил, а где дядя Слава?

— Как вы тут, что нового?

— Все по-старому. Живем. Бугор с дядей Талипом на Чиганью пошли — тянут ЛЭП. Меня можешь поздравить — помощником на шагающий экскаватор перевели. Дома расскажу все по порядку.

Что-то в Андрее даже за это время изменилось, возмужал или стал серьезнее, что ли. Стоит, уже до подбородка мне дорос. Считай, полмужика. Не заметишь, как и пора женить подойдет. И что это мне в голову лезет. Какой жених, десятый заканчивает. Надо подумать нам вместе — определить, в какой институт поступать. Что-то Андрей до сих пор молчит, я тоже не завожу разговора. Может, оттого, что вроде само собою ясно — механизатором ему быть. А может, еще в какой. Мне кажется, из него вышел бы толковый конструктор.

Идем по дороге к дому. Они со Славкой впереди. Славка положил руку на Андреево плечо, о чем-то рассказывает. Бодро так вышагивают. А у меня в ушах гудит, и земля вроде бы качается. Иду как по волнам. Поравнялись со школой. Надо как-нибудь зайти поговорить с классным руководителем. Тяжело Андрею работать и учиться. На себе испытал, а главное, подготовка все же не та, что в дневной школе. А ведь при поступлении в институт скидки на это не будет. Теперь уже каюсь, что согласился, пусть бы в дневную ходил… Послушаешь людей.

— Ты что, дед, давай я тебя на буксир возьму, — подбегает ко мне Андрей.

— Давай.

Андрей берет меня под руку.

Мы заходим к себе в дом. Голец от радости не может устоять на месте, тычется своим носом мне в бороду, скулит. Славка уже гремит на кухне посудой. Андрей немного растерян.

Пока умывался, переодевался, Славка уже концы отдал — посреди комнаты на шубе пузыри пускает, Андрей чинно сидит за столом, ждет меня.

Суп в тарелках остыл, но ничего — все равно вкусный.

— Это я сам, дед, сварил, — говорит Андрей.

Ем, а ложка меня не слушается.

— Де-ед, — Андрей, не мигая, смотрит на меня.

Я только вижу, как он шевелит губами, словно в немом кино.

— А белье из прачечной еще не вернулось, — соболезнует Андрей. — Ложись, дед, на одеяло, я тебя шубой укрою. — Андрей совсем взрослый, самостоятельный.

Ночью я проснулся от грохота кастрюли.

— Вот ты нечистая сила, — ворчит Славка. — Надо же, думал, кабину открываю, кастрюлю сдернул…

Слышу: Славка пьет из крана воду. Поднимаюсь с кровати и тоже иду на кухню, в горле пересохло… Славка сидит за столом, глаза закрыты — дрыхнет.

Чудной этот Славка. Смотрю на часы — пора уже вставать, Андрея будить надо. Только подумал, Андрей из комнаты прошмыгнул в ванную.

Я поставил на плитку чайник. Когда обходил Славку, он только помычал, но глаза не открывал. Пусть поспит, пока чайник вскипит. Одеваться ему не надо — сполоснул один глаз и готов.

Спросонок все за столом какие-то квелые, еда не идет. Это, конечно, к Андрею не относится, у него аппетит хороший. Уплетает холодное мясо из супа, подсаливает покруче и запивает густым чаем. Славка — тот откусит и сидит, будто вспоминает вчерашний день. Но морской закон действует: кто последний доедает, тот моет посуду, прибирает со стола. Можно подумать, что Славка не помнит об этом.

Мы с Андрюхой уже готовы: Андрей надевает унты, глянул на меня, половчее намотал портянки, обулся. Телогрейку, шапку.

— Я тебя, дед, на улице подожду.

Нам с ним на работу идти по пути. Мы выходим за поселок и по тропинке спрямляем путь — идем гуськом.

Я спрашиваю Андрея:

— Исправил по русскому? Что молчишь?

— Исправил. Четверку на тройку.

— Вот те на… Куда же мы с трояком?

— Ну ты, дед, не огорчайся, в этом году я поступать и не собираюсь. Инженером успею стать.