Колючка

Мда. Ну здравствуй, геморрой за задницу. Жилось же спокойно, так нет, блин, обязательно надо было всё усложнить.

– Сань, - окликаю её.

– Александра!

– Слышь, Александра: когда, говоришь, тебе общагу дадут?

– Когда я заработаю на аренду и сниму комнату в общежитии. Только ма не говори. Она не знает.

Заеб…

***

Приятно проснуться утром не от воя газонокосилки.

Ещё приятнее, повернувшись на другой бок, уткнуться лбом во что-то мягкое и приятно пахнущее фруктовым гелем для душа.

Вслепую нащупываю препятствие, понимая что это бедро. Женское бедро. Лика опять проснулась раньше меня и уже…

Стоп. Какая к чёрту Лика?

С трудом разлепив один глаз, фокусируюсь на Горошке. Сидящей на моём разобранном диване! Подмявшей под спину мою подушку!

– Доброе утро, - бодро и беспечно откликается она, мазюкая губы перламутровым блеском. Неторопливо заканчивает, захлопывает пудреницу, в зеркальце которого смотрелась, убирает всё в косметичку и только тогда переводит взгляд на меня.
– Я тоже люблю спать голышом, а этой ночью было прям особенно душно.

Чего? В смысле, голышом?

Когда до меня, наконец, доходит, куда именно она смотрит, поспешно накидываю одеяло на утренний стояк, топорщащийся через ткань боксеров.

– Какого чёрта, Сань!?

Глава вторая. Новая квартирантка

POV ШМЕЛЬ

– Прости, - скорее для галочки, нежели действительно из чувства вины, извинятся та.
– Я зашла чисто спросить, но ты так крепко спал, что не добудилась. Пришлось ждать.

Пришлось, блин, ждать. И как долго она торчала рядом? Судя по частично опустевшей кружке, прихваченной с собой - долго.

– Записывай новое правило - в комнату заходить только после стука и ответа, - с досадой выдёргиваю из-под её спины подушку и откидываюсь на неё, подложив под затылок согнутую руку.
– Спрашивай. Что там у тебя?

Неловко, судя по всему, только мне. Малявка беззаботно попивает кофеёк и в ус не дует.

– Во-первых: где лежит утюг? Я всё обыскала - и не нашла.

– Ищи в магазине. У меня его нет.

Новость Сашу не радует.

– Прико-о-ольно. И что делать? У меня в чемодане все вещи помялись.

– Сочувствую. В стиралке, конечно, есть режим глажки, но это шляпа. Очередной маркетинговый ход.

– И как же ты свои вещи гладишь?

– Да никак. Они пока сушатся, сами как-то вытягиваются. Что-то ещё?

– Да. Какая маршрутка едет до Первомайской?

– Зачем тебе туда?

– До колледжа хочу доехать. Надо довезти оригиналы документов. Ну и посмотреть, где буду учиться.

Растираю сонные глаза.

– Я тебя подвезу.

– Не надо. Хочу по городу пройтись, до набережной прогуляться. А на обратном пути в магазин зайти, продуктов купить. Думала завтрак приготовить, но изо льда мало чего можно сварганить. Только вот сбережений у меня немного. Всё на билет ушло… - вытянув губы трубочкой, невинно хлопают накрашенными ресничками.

Ну понятно. Меня караулили, чтоб денег выпросить. Годы идут, ничего не меняется.

С-стабильность.

Собираюсь встать, но вовремя вспоминаю о своём "неглиже", от которого топорщится одеяло.

– Подай джинсы. На спинке кресла висят, - моментально жалею о своей просьбе.
– Мать твою… Обязательно через меня это делать, кобылка?

Запрыгнувшая на меня Горошек вышибает из лёгких дух. Чуть рёбра своей тушкой не переломала, хотя внешне пушинкой смотрится.

– Прости, - тянутся к стоящему рядом креслу, нависая надо мной и щекоча кончиками волос.

– Приятный запах, - не могу не заметить, вдыхая сладковатый земляничный шлейф духов.

– А вот тебе не помешало бы почистить зубы.

Надо думать.

– На личности переходим? Окей. Ты бы тогда, приличия ради, лифчик надела, - парирую я. И за дело: через белую ткань футболки без труда проглядываются торчащие бугорки сосков.
– Смотрится похабно.

Не говоря о том, что неуместно. И самую малость… возбуждающе.

Чёрт, я не виноват. Это физиология.

– Не нравится - не смотри, - резонно замечают, бросая на меня добытые джинсы.

Тоже верно. Через силу заставляю себя отвести взгляд от аморального, но залипательного зрелища, переключаясь на потрошение карманов.

– Хватит, чтобы купить пожрать?
– протягиваю пятитысячную.

– Вот это бутербродик, - удивлённо округляют кукольные глаза, отбирая у меня сложенную пополам стопку.
– Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, восемьдесят три… четыре… - в ход идёт математика. Правильно, чем ещё заняться в девять утра?
– Тут, как минимум, три маминых зарплаты. Всегда носишь такие суммы столь небрежно?

– Не успел на карточку закинуть.

Прибыль от гонок всегда идёт наликом. Чтоб избежать лишних вопросов налоговой.

– Это всё твоё?

– Нет. Дали погонять на денёк, - усмехаюсь.
– Глупый вопрос. Конечно, моё.

– Не знала, что инструкторы по вождению так хорошо получают.

– Тебе и это доложили?

– Не мне. Просто твоя мама часто общается с моей по телефону, а стены в доме тонкие.

– А я паршивая лежанка. Слезть не хочешь?

А то мне поджимает в одном месте. И уверен, ей тоже это хорошо ощутимо.

– Агась, уже, - внаглую свистывают ещё одну оранжевую купюру, и бросив насмешливое: "На утюг", резво соскакивают с меня, заставляя охнуть, потому что её коленка не очень удачно прилетает в солнечное сплетение.

Лежу, оставшись один, слушаю шебуршание в коридоре и тихо охреневаю, потирая ноющее место.

Батут, дойная корова…

Спорим, это только начало? Что дальше?

***

А дальше я превращаюсь в нудящего деда-пердеда. Вечно всем недовольного и без конца ко всему придирающегося, потому что Саня, на правах старых знакомых, беспардонно садится на шею, болтая оттуда свесившимися ножками.

Да, холодильник заметно раздуло. Курьер чуть грыжу не заработал, когда затаскивал тюки в квартиру, зато полки теперь ломятся от изобилия.