КОМ: Казачий Особый Механизированный
Шрифт:
*Поезд в старинном значении:
ряд транспортных средств,
движущихся друг за другом
в колонне.
Так мы и построились: «Саранча» (на которую спешно навинтили пару цветочных гирлянд для особой свадебной нарядности), потом наша «Победа», за рулём которой сегодня сидел Афоня, а следом — целая вереница колясок с развесёлыми людьми, с гитарами, с гармошками! И цыгане там же где-то затесались, да вместе с медведем…
Гуляли
Микстурки маманины продолжали работать, как часы. И я, и зятья — все четверо — оставались трезвыми, как стёклышко, кто бы что ни пил. Попробовали мы и вино, и шампанское, и крепких матушкиных настоек — как компот хлебаешь.
— И толку пить? — хохотал Афоня. — Для запаху, что ль? Смысл?
— Надо было нам по одной принять, — Виталий почесал в затылке. — Конфуз, однако.
— Да теперь-то что, — усмехнулся Олег и притащил бутыль, в которой оказалась брусничная вода — её мы и пили для виду.
Зато ни один хитрый способ украсть невесту (или даже её туфельку) ни у кого не прокатил. Сеструхи мои страшно удивлялись, что мужья их сидят, как три богатыря, бдят неусыпно. Сами-то они с остальным женским краем и шампанского употребили, и сладкой наливочки — раскраснелись, и пели, и плясали, и «горько» кричали от души бессчётное количество раз.
Удалась, в общем, свадьба.
А ночь была сладкой.
ОТ СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНИ
И пошли по кругу мои монгольские заезды. Десять дней там — четыре дома. Понятное дело, половина времени проходила в спальне. Да и днём я жёнушку утаскивал «вздремнуть».
Но почти всё остальное время жизнь крутилась вокруг столовой!
Две хозяйки в доме! Маман с Серафимой ужились вполне мирно, но как только я приезжал домой — прям перемыкало их. Как шутил Кузьмич, старый ординарец нашего полковника: «Как набросилась — и давай любить! И всё, насмерть». Вот и у меня такая же история, только в двойном масштабе! Они почему-то решили, что в походе с караваном я впроголодь кормлюсь, и старались это компенсировать в четыре руки.
«Ильюшенька, я тебе борщечка твоего любимого…»
«Илюша, пирожка хочешь с севрюгой, я напекла?..»
«А вот котлеточки, с пылу — с жару!»
«Я тут гуляшик приготовила…»
Илюша то, Илюша сё — наперебой. А отказаться — ну сил никаких нету — вкусно очень! Да и обидятся.
А ещё Марта. Пока в Иркутске-то жили, я к её стряпне тоже пристрастился. Та хитрюга, вперёд старших женщин не лезет, просто сготовит штрудель какой-нибудь с яблоками иль с вишней… или колбасок своих домашних!.. тихонько на столе поставит и глазом косит: попробую аль нет?
За четыре дня они не только меня, они и батю так раскормить успевали, что он ворчать принимался:
— Илюшка! Я от твоей счастливой семейной жизни уже в штаны не влажу!
Между тем, дирижабли наши вполне оправдывали Афонины надежды, принося в кубышку примерно тыщонку в месяц. Да и мои контрактные ещё — в общей сумме на счету в банке около пятнадцати тысяч уже лежало, хотя я бы не сказал, чтоб мы в чём-то особо прижимались. За такие деньги хороший кусок земли можно было прикупить, вопрос только — где лучше? Собираясь за
столом, частенько начинали заводить разговоры об участках — кто продаёт, да где? Пару раз с батей ездили посмотреть, приценивались.Приближался конец моего годового монгольского контракта, можно было хороший надел купить да начинать наособицу строиться, и единственное, что меня пугало — что превратимся мы с батей в двух упитанных колобков, и от сладкой семейной жизни жопа у меня (прошу пардону) окончательно слипнется.
И-и-и… как говорится: будь осторожен в своих желаниях. Аккурат в последнее контрактное сопровождение стоим в Арвайхээре, я в очередной раз Гантулгу встретил, поупражнялся с ним в горловом пении, довольный пришёл к месту загрузки нашего каравана, смотрю — сам Трофимов процесс контролирует, мрачнее тучи.
— Что такое, Трофим Тимофеевич? Или навалять кому по-быстрому?
Тот в ответ крякнул и затылок потёр:
— Да вот, Илья, хотел я тебя уговорить ещё годик с нами походить, да, видать, не судьба, — и газету мне протягивает.
Догнала нас в пути русская почта. А там объявление: Российская Империя начинает военную кампанию в Сирии.
Вот тебе и пироги.
26. СИРИЯ
СБОРЫ
На последних перегонах перед Иркутском одна мысль только в голове и крутилась: И чем я, спрашивается, недоволен был? Жена умница, красавица, брак по любви. С деньгами, опять же, неплохо. Живи — радуйся. А что пузо от домашней стряпни как на дрожжах растет, так есть верный способ: пластырь на рот.
Ну, Илюха, теперь скинешь лишние килограммчики, порадуешься. Сбежать он от хорошей жизни хотел — ишь ты! Рысью прям метнулся.
И ведь метнулся. Сразу как был, на шагоходе — в связи с особыми обстоятельствами. Призыв когда вон объявлен, пять дней назад! Мне, конечно, Трофимов-средний сын справку выписал с печатью торгового дома, что, мол, уважительная причина. И что по первом известии выдвинулся в расположение. Однако, терзало меня неприятное ощущение, что опоздал, нарушил и так далее — ну, вы понимаете.
Но в канцелярии к справке отнеслись нормально.
— Это хорошо, что вы сразу по прибытии явились, — даже похвалила меня знакомая рыженькая канцеляристка, выискивая расписание грузовых транспортов. — О! Вот этот вам подойдёт. С Дальнего Востока «Император Константин», у нас будет делать промежуточную стоянку в понедельник, вам надлежит прибыть на погрузку к четырём часам пополудни, военный воздушный порт, третья платформа. Я вам выпишу назначение, на КПП объяснят, куда-чего.
Ну вот, ещё два с половиной дня на сборы получилось.
Дома меня встретили и с радостью — и со слезами. Все три, красавицы. Каждая в три ручья — в девять ручьёв ревут.
— Ну и чего ревём? — спрашиваю. — Я везучий. С трёх войн вернулся — и с этой возвернусь.
Еле как, с батиной помощью, их уговорил. А к себе пошёл, с дороги супругу дорогую обнять-поцеловать, она прижалась ко мне и говорит:
— Илюшка! У нас ребёночек будет.
Я сперва аж не понял. Смотрю на неё, глазами хлопаю. А она — снова реветь!
— Да что ж ты плачешь-то, Симушка? Радоваться надо!