Кома. 2024

– Да, - просто ответила Мара, - но по субботам мы работаем до трех. А в воскресенье у всех выходной.

Мы вышли к набережной. Широкая река была одета в гранит. Ни тебе песчаных пляжей, ни поросших травой или ивняком высоких берегов. Редкие баржи и прогулочные катера лениво проплывали мимо смотровой площадки, на которой мы нашли свободную скамейку и присели отдохнуть. И... дроны, выискивающие что-то в темной мутной воде Черной реки.

Мост через реку был и вправду хорош. Своим непривычным ассиметричным дизайном, он чем-то напомнил мне мост, который мы с Олафом видели в Бразилии. Но конструкции моста в Неверске были чуть тоньше и изящнее.

Я с удовольствие вытянула гудящие ноги и нагло закурила.

– Прости, подруга, но я больше не могу терпеть, - устало сказала я и сделала глубокую затяжку.

– А если донесут?
– опасливо поинтересовалась Гольская.

– Да и хрен с ними. После того, как мы побывали там, нам уже бояться нечего. Одним прегрешением больше, одним меньше. Какая разница?

Мара деликатно не стала уточнять где это "там", потому что прекрасно все понимала. Она смотрела на воду и думала о чем-то о своем.

Я спокойно докурила сигарету, бросила бычок на чистую тротуарную плитку и вернулась к своей профессиональной привычке задавать вопросы.

– А скажи-ка мне Гольская, почему ваши дети учатся по субботам?

– Ты какая-то странная, Женя. Неужели не понятно? Все работают в субботу. С кем оставить детей, когда родители заняты общественно-полезным трудом? Вот и было принято решение не оставлять ребят без присмотра. Вспомни, мы ведь тоже когда-то учились в субботу, пока нас не перевели на пятидневку.

– Да, было такое...

– А еще... У нас до шестнадцати лет дети не шлындают по улицам без присмотра родителей. И в воскресенье их часто забирают на кружки всякие, факультативы и спортивные соревнования. У нас очень заботятся о здоровье подрастающего поколения. Ты, наверное, знаешь, что у нас много ледовых дворцов, спортивных площадок и бассейнов. Государство не жалеет средств на спорт. В школах у нас строгая дисциплина и порядок. У входа всегда дежурит моповец. А перед первым уроком всех детей и учителей собирают в спортивном зале, и мы поем новый гимн Элитарии, а затем произносим речевку: "Мы любим свою страну! Мы любим Главу Государства!"

– Неужели?

Гольская видимо услышала в моем голосе издевку, поэтому раздраженно сказала:

– Не ехидничай, пожалуйста. Все это не смешно, - и после короткого раздумья, горько продолжила: - Бедные дети не могут и вздохнуть. Мы их почти не видим. А еще нашим детям вживляют чипы стазу после рождения. Мне один знающий человек рассказывал, что еще лет пятнадцать тому назад власти начали негласно вводить младенцам чипы. Представляешь, родители даже не догадывались, что их дети чипированы! Потом, когда информация просочилась в прессу, то был большой скандал. А помнишь... Хотя тебя уже здесь не было... Ну, в общем в какой-то год, прости, не помню в какой именно, ввели ID-карты и когда люди молча проглотили и это, то они обнаглели совсем. И за очень короткий срок чипировали всех в принудительном порядке, потому что с картами было много возни. Ну, а тех, кто отказывался, переводили в ранг отступников. Так появились Лишние. Люди начали прятаться. Сбегали в деревни, в леса, зарывались в землянках. Но их находили и сажали в тюрьмы, а потом переводили в разряд Послушников и все равно чипировали. Но некоторым все же удалось избежать тюрьмы, я думаю. Я надеюсь...

Я посмотрела на подругу и утомленно сказала:

– Мара, может на сегодня уже хватит?

Мара отвела горящий ненавистью взгляд и пробормотала:

– Прости. Действительно пора с этим заканчивать. Если ты отдохнула, то поехали-ка домой. Скоро начнет темнеть.

Домой мы добрались довольно быстро. Нам открыла дверь Лада. Девочка улыбнулась мне и обняла. Я прижала ее худенькое тельце к себе и в моем сердце растеклась любовь и жалость к этой безусловно талантливой девочке, будущее которой было скрыто в густом-густом тумане. Я тут же подумала о своих счастливых, безмерно разбалованных и весьма раскрепощённых отпрысках. Сейчас мне показалось, что я люблю их во сто крат сильнее, чем прежде и испытала прилив неимоверной нежности.

Я поцеловала девочку и спросила:

– Как дела в школе?

– Как всегда скучно и неинтересно, - откровенно ответила Лада и счастливо похвалилась: - Тетя Женя, а я расщёлкала ваш подарок, как орех.

– Умница, я не сомневалась в этом. И я горжусь тобой.

– Мы тоже, - в узеньком коридоре возник Пашка с полотенцем в руках.
– Так, девочки, вы, наверное, проголодались. Могу вам сообщить, что я сварил свой фирменный борщ. Быстро мыть руки и за стол!

Приказание Гольского мы выполнили быстро и гурьбой, весело переговариваясь, ввалились в кухню. Павел ухаживал за нами как заправский официант и все интересовался:

– Вам нравится? Соли достаточно? Кому еще хлеба? Сметанки добавить?

Эти простые, бесхитростные вопросы словно снимали тяжесть с моей души. Думаю, что и Мара испытывала нечто похожее. Она искренне нахваливала борщ мужа и глаза ее потеплели. Лада тоже приняла участие в нашей игре, кто сделает больше комплиментов отцу. Ее милое личико светилось от удовольствия общения с нами.

На удивление Пашка не задавал вопросов о нашей, растянувшейся на день, прогулки. И только в самом конце ужина (или позднего обеда?) он как-то загадочно поинтересовался:

– А не хотите ли, милые дамы, чтобы я подсластил вам жизнь?

Мы, естественно, хотели. Гольцов вытащил из морозильника небольшой поднос с мороженым. Тут были и брикеты, и стаканчики, и рожки с различными наполнителями. И, конечно, пломбир на палочке.

– Чур, мне пломбир на палочке!
– вскричала я и схватила заветную трубочку.

Все весело рассмеялись. А я, быстро сдернув обертку с мороженого, откусила от него кусочек.

– О-о! Вкуснотища!
– простонала я.
– Как в детстве. Ребята, вкус точно такой же. Как такое возможно?

– Женечка, в этом нет ничего удивительного, - довольный моей реакцией сказал Гольский.
– У нас соблюдают все старые рецептуры мороженого. А еще у нас очень строгий контроль за качеством продуктов ("Судя по утренней колбасе я бы так не сказала"). Министерство Торговли и Питания тщательно следит за этим. Существуют ГОСТы и отходить от них нельзя ни при каких условиях. Иначе...

Что следовало за этим "иначе" для меня уже не являлось секретом Полишинеля. Срок и автоматическое зачисление в Низшие, Лишние или вовсе в Послушники. Так что страх опуститься на самую низшую ступеньку социальной лестницы, был сильнейшей мотивацией к тому, чтобы не совершать уголовных или должностных преступлений.

Павел тоже не отказал себе в удовольствии и взял рожок с шоколадным наполнителем. Покончив с холодной сладостью, он заговорщицки оглядел нас и сказал:

– А знаете, девочки, где я раздобыл эту вкуснятину?

– И где это?
– строго спросила Мара.

– В магазине Высших на улице Победы.

Мара недовольно заерзала на стуле, а Гольский улыбнулся жене и сказал:

– Марочка, не волнуйся. Я все это купил у их грузчика. Он свой парень. Тем более, надо же было поразить госпожу Свенсон.