Команда

С каждым словом Белла все больше бледнела, стыла, дышала реже и в конце концов превратилась в твердое, ледяное, звенящее от прикосновений полупрозрачное изваяние. Сестры пришли в ужас. Медди, как всегда в критической ситуации, помчалась к дяде Альфарду. Тот явился в спальню, постучал по Белле ногтем, обошел ее кругом, усмехнулся. «Все у этой бесноватой не как у людей, даже стихийные выплески, — проворчал он и накинул поверх заиндевевшей ночной сорочки одеяло. — К утру отойдет. Бегите спать в Смежную гостиную, цыплята, тут ночью будет прохладно». Следом заглянул отец, потоптался в дверях, пряча взгляд, жалкой скороговоркой пожелал дочерям спокойной ночи и ушел развлекать гостя …

Посреди невысокого деревянного мостика через ручей Нарцисса остановилась, положила локти на крепкие перильца и наклонилась вперед, вглядываясь в мутные струи по-весеннему бурного потока. Захотелось вдруг, как в детстве, скинуть сапожки, накрутить на руку подол и с визгом сигануть с перил, подняв босыми пятками тучу искристых брызг, а после долго стоять по колено в ледяной воде, закусив губу и поглядывая искоса на сестер — кто дольше? Побеждала всегда Белла…

Утерев перчаткой непрошенную слезу, Нарцисса спустилась с мостика и свернула направо.

Ни в какую Смежную гостиную они с Андромедой, разумеется, тогда не пошли, так и просидели в обнимку до рассвета, кутаясь в одно одеяло, вздрагивая от страха и обливаясь слезами. Утром Белла порозовела, зашевелилась, но не оттаяла. Равнодушно пожала плечами в ответ на всхлипывания сестер, молча, механически привела себя в порядок и отправилась завтракать. Такой вот — пустой, погасшей, искусственной, словно жертва Империо — получил Родольфус свою невесту в Солсберийском соборе(2) четыре дня спустя.

Бедный влюбленный Руди… Не так уж и стар он был тогда — всего сорок три, но избалованной мужским обожанием восемнадцатилетней Белле показался, конечно, древней уродливой развалиной. Кто знает, как бы все сложилось, поддайся отец на уговоры Альфарда повременить с помолвкой, позволить дочери хотя бы видимость выбора. Сердце уилтширской богини оставалось свободным, и если б жениху дали время поухаживать за ней, преодолеть свою природную стеснительность и косноязычие, возможно, он сумел бы убедить юную красавицу в искренности чувств и намерений, а там… Белла всегда была тщеславна. Но Кигнус Блэк предпочел не рисковать, в результате несчастная, окольцованная Поясом Верности девушка очутилась в объятиях угрюмого жутковатого незнакомца. Быть может, именно скоропостижная свадьба, а вовсе не знакомство с Темным Лордом, зажгла в глазах Беллатрикс Лестрандж черный огонек безумия? Что толку теперь гадать…

Нарцисса со вздохом вытряхнула из головы сентиментальные воспоминания и толкнула калитку.

В разгар матча под трибуной Хафлпаффа среди пыльных досок, кирпичей и мусорных куч Драко Малфой принял из рук Невилла Лонгботтома флакон с воспоминанием и сунул его в карман.

— Ну?

— Что «ну»? — Невилл, не глядя на собеседника, пнул коробку из-под перечных чертиков.

— Был повод для спешки?

— Я хочу спросить… — Невилл вздохнул. — Ты вообще зачем мне это дал?

Драко провел пальцем по ближайшей балке, поморщился и вытащил палочку.

— Идея Поттера, чтоб ему сегодня снитчем подавиться. Экскуро. Садись.

Кое-как примостившись на криво прибитой доске, юноши долго и молча слушали вопли со стадиона.

— Нет, не тянет Райвенкло без Чанг, — наконец констатировал Драко. — Вратарь вату жует, охотники сонные, как феи по зиме, ловец, кажись, и дракона не разглядит, один капитан с битой носится по полю, будто ошпаренный. Развалилась команда.

— Вас они побили.

— Крупно повезло: ловец улепетывал от бладжера и рукавом зацепил снитч. Не видел?

— Пропустил. У меня албуминосус колосился.

Помолчали еще минут пять.

— Все-таки. Зачем?

— Поттер считает, ты циклишься.

— Малфой, если б твоих родителей запытали до потери рассудка…

— Я бы мстил. Но по уму, а не так как ты в Министерстве — внаскок с разбитым носом.

— Гарри сам вчера…

— Не видел, но зато знаю, что Поттер скоро три года как вхож во Внутренний Круг и регулярно встречается с теткой Беллой. Ничего, без психоза, а ведь она его крестного угробила.

— Крестный — не отец.

— Единственный, кто оставался, как у тебя бабка.

Невилл сжал кулаки.

— Малфой, я, сколько себя помню, хожу к ним в Мунго. И всегда одно и то же. Отец смотрит сквозь меня, а с подбородка слюна капает. Мама мычит и сует фантик от конфеты.

Драко зажмурился.

— Собираешь?

— Собираю.

— А Поттер листья с могил коллекционирует — сушит в книге и складывает в альбом. Уизли по секрету сказала.

— Я знаю.

Выдох у Драко получился каким-то рваным.

— Ты думаешь, наверное, мне не понять, у меня-то живы-здоровы, а теперь даже почти в безопасности. Но однажды и моего отца… как твоих. Три полных круга Круциатуса — за разбитое Пророчество, за то что вы тогда из Министерства ушли живыми. Отец умирал у меня на руках, а я смотрел на Риддла, тварь змеерылую, улыбался и кланялся. До сих пор улыбаюсь и кланяюсь. Только фиг бы у меня вышло притвориться, если б не тетка Белла с ее уроками окклюменции.

— Ах, она теперь тоже хорошая?! — Невилл с такой силой врезал кулаком по доске, что с верхних балок посыпалась труха вперемешку с мусором. — Как там было в «Кабаньей»? Бедный, бедный Рабастан, заставили, обездвижили, братика сильно любил… Теперь другой флакончик подсунешь, где милая несчастная тетушка Беллатрикс — всего лишь жертва обстоятельств? Они нелюди, Малфой, не-лю-ди!!!

— Да кто спорит? Я ж не оправдываю, и Поттер не оправдывает, мы про другое: у тебя все выходит белое и черное, а серого ни на кнат. Так не бывает, Лонгботтом. Снейп когда-то подставил предков Поттера, но теперь он ему самый родной человек. Дамблдор — гад бородатый, однако он враг Риддла, и значит, на нашей стороне. Мой папа́ с его огроменным «фи» насчет грязнокровок честно признает, что по части умения делать деньги нам до маглов еще шкандыбать и шкандыбать. Мы с тобой шесть с половиной лет цапались, а сейчас сидим рядышком посреди помойки и треплемся за жисть. — Драко вытряхнул из волос щепку. — Пойми, есть вещи, которые изменить нельзя, но можно поменять свое к ним отношение. Вот твоя бабка — урожденная Блэк, до того не терпит этого факта, что даже имя взяла другое, лишь бы поменьше светиться на семейных гобеленах. А все все равно знают, что она Каллидора Блэк, хоть заавадься. Ну и нафига было стараться?

— Дедушке нравилось имя «Августа».

— Я встречал твою бабку. Как-то сомнительно, что желание мужа для нее — закон. Или, скажем, наша Бель. Какой эльф получился — супер! А все потому, что самой нравится. Конечно, тут Эджкомб поработала, но ведь Амбридж могла и не повестись, сидела бы дальше в углу в обнимку со своими фобиями. Понимаешь?

— Не особо. Как бы я ни рефлексировал, Лестранджи все равно останутся нелюдями.

— Ради Мерлина, но тебе бы надо научиться ненавидеть их без гриффиндорской горячки в заднице. Как Поттер Риддла — аккуратно, хладнокровно, по графику. Как ты сам свои цветики выводишь. На кону финальный бой, Лонгботтом, куда тебя могут просто не позвать.