Командировка в ад

Дальше царь заявил, что у немцев нет и не может быть доказательств прямого вмешательства Москвы в конфликт на юге Сербии, поскольку ничего подобного варяжское правительство не предпринимало. Имела место частная инициатива нововаряжского волхва Николая Несвицкого помочь страдающим от гриппа в трех бановинах славянам. Вместо благодарности волонтерам германское командование заслало несколько диверсионно-разведывательных групп с целью уничтожить добровольцев, и частично они добились успеха, поскольку есть убитые и раненые и среди волонтеров, и среди местных. Сербская община была вынуждена принять меры самообороны. Откликнувшись на беду земляков, на Балканы вернулись десятки беженцев, покинувших страну в страшный год, когда Германия огнем и мечом устанавливала там свои оккупационные порядки — с многотысячными жертвами. Сербы не хотят повторения трагедии. К ним, что было неожиданностью, подключились хорваты, чьи соотечественники погибли от гриппа из-за неоказания своевременной помощи, а также под германскими бомбами. Нововарягия, также пострадавшая от внешней экспансии Рейха, оказывает помощь повстанцам. Но не следует преувеличивать ее размер. В Сербию летает один малый транспортный самолет в сутки, реже — два. По сравнению с военной и экономической мощью Рейха это даже упоминать смешно. Если немцы желают прекращения авиарейсов — пусть напрямую связываются с правителем Нововарягии и договариваются.

— Какие будут вопросы? — закончил Александр, уловив улыбки на лицах некоторых корреспондентов. Они-то точно знали, что Рейх не признал суверенитет Нововарягии, дипломатических отношений не установил и, соответственно, технически не способен прямо контактировать с республикой. Разве что абсолютно приватно, конспиративно, о чем не говорят на брифингах.

Вопросов хватало. В том числе — заранее организованных, ради чего царь и выбрал такую форму общения, не ограничившись ответной нотой от имени МИДа.

— «Московское время», Иван Зуев. Как вы считаете, ваше императорское величество, чего конкретно добивается кайзер?

— Думаю, это тот случай, когда слова не имеют скрытого подтекста и выражают их истинные намерения. Леопольд уверяет, что пришествие сербов под крыло Рейха в форме протектората — добровольный выбор сербского народа, укрепившийся за годы счастливого сосуществования со старшим братом. Следовательно, разгорающийся конфликт носит характер гражданской войны между «хорошими» сербами, естественно — в понимании немцев и бандитами с юга. Готов пожать руку царствующему коллеге и предложить: давайте оценивать ситуацию по-вашему. А потом действовать соответствующе. Пусть сербы сами решат, как им жить. Выводите Бундесвер из Дунайской долины, а я приложу все усилия, чтобы в Царицыно вернулись отправленные в зону конфликта волонтеры. И посмотрим: кто кого.

Впервые за время пресс-конференции в зале прозвучали смешки. Разбирающиеся в политике знали, что на севере Сербии существует прослойка пассивных и не сопротивляющихся оккупации жителей. Но готовых сражаться с южанами во славу Рейха — примерно ни одного. Поскольку хорваты, кроме отдельных отщепенцев, повернули штыки против «высшей расы», вывод частей Бундесвера означает признание независимости страны.

На следующий подготовленный вопрос Александр не ответил сразу, сделав вид, что его застали врасплох.

— Честно говоря, мне не хотелось по некоторым причинам развивать эту тему. Но поскольку наша беседа приняла откровенный характер, извольте.

И резанул правду-матку о намерении владельцев БиоМеда продать биологическое оружие Бундесверу, а также о попытках перебить выживших в Сербии исследователей, вывалив подробности, ранее прессе неизвестные, несмотря на репортажи Вани Гудурича. Царь не хотел очень уж явно нарушать приватные договоренности, достигнутые в беседе между Младеновичем и немецким послом, вывернув ситуацию, будто это журналист вынудил поделиться сведениями. Раз он не готовился к вопросу о БиоМед, то и не прихватил с собой подлинные документы. Но заинтересованные корреспонденты вправе познакомиться с оригиналами. Более того, исполняющий обязанности руководителя секретной лаборатории получил убежище в Варягии, опасаясь за свою жизнь после покушения со стороны немецких коммандос. Возможно, он тоже согласится на интервью.

Журналисты — не дипломаты и маску безразличия не держат. Несмотря на яркий свет в глаза, царь отчетливо видел смятение на лицах репортеров, представлявших прогерманские СМИ. Ответный удар наверняка превзошел эффект ноты кайзера. Поэтому решил подлить масла в огонь.

— По моим наблюдениям, Рейх в своей внешней политике, сформированной при прежнем кайзере и канцлере, загнал себя в тупик много лет повторяемым лозунгом: «Одна Германия — один народ». Данный тезис оправдывал присоединение земель бывшей Австрийской империи, населенных этническими немцами. Но вот захват славянских территорий, где живут, по берлинской терминологии, недочеловеки, все запутал окончательно. Если автохтоны Польши, Богемии, Сербии, не говоря о чернокожих в африканских колониях, тоже как бы представители германского народа, то… Немец-негр! Простите, я даже себе подобного не воображу. Что в итоге? С захваченных территорий идет какой-то доход. Но он недостаточен для поднятия уровня жизни «афроарийцев» до настоящих немцев в центре Германии. Уж молчу про размывание национальной идентичности, если танцы племени мумбо-юмбо записать в коренные культурные традиции Германии. Иными словами, у Рейха просто нет экономических и политических средств на такую модель. А чисто колониальная политика с делением подданных на первый сорт и отбросы неизменно приводит к тому, что названные отбросами рано или поздно поднимают голову в протесте, что и происходит на наших глазах. Дорогой родственник! Не нужно просчеты своего батюшки и собственные сваливать на Варягию. Корень проблем — в вас самих.

Это был успех! По залу шелестело нетерпение, журналистам свербело быстрее добраться до своих компьютеров, набить срочные сообщения об услышанном и переслать своим редакторам… Пока не поднялся один человечек, представлявший малоизвестный польский информационный ресурс.

— Непосредственно перед пресс-конференцией, ваше императорское величество, в немецкой прессе опубликованы показания князя Бориса Касаткина-Ростовского. Возможно, мало кто успел услышать об его аресте. Он признал, что заброшен в Сербию по заданию варяжского генштаба для проведения террористических акций. Одну из них совершил лично, подорвав железнодорожный мост. Что вы скажете на этот счет?

— Мне ничего не известно о задержании упомянутого вами лица и его показаниях, — отчеканил монарх. — Дальнейшие разъяснения получите у моего пресс-секретаря. Встреча закончена.

Царь покинул зал в крайнем раздражении. Одна капля дегтя может испортить не то, что бочку — цистерну меда. И испортила.

Обещанного генерала Борису не выделили, наверное, посчитали слишком мелкой личностью. Его допрашивал оберст, то есть полковник.

— Вижу, вы искатель приключений, ваше сиятельство, судя по зажившим шрамам на лице. Кстати, к содержанию до моего прибытия у вас претензий нет?

Немец довольно чисто говорил по-варяжски. Возможно, работал в восточном отделе разведывательного реферата.

Касаткин-Ростовский улыбнулся половинкой рта, вторая еще болела, несмотря на подвижнический труд корпускул Несвицкого. Немцы избили пленника, но особенно старались два хорвата. Наверно, рвением пытались доказать верность идеалам «Великого Рейха», когда почти вся их нация отвернулась от «высшей расы». За ночь рубцы и синяки поджили, смотрелись теперь как застарелые следы давних происшествий.

Князь решил отвечать ему на родном языке — его немецкий не безупречен.

— Исключительно обходительное обращение. Удивляюсь, почему не предложили мне коньяк, сигару и резиновую женщину. Данке за гостеприимство!

Оберст на миг оцепенел от неожиданности, потом въехал, что пленник шутит.

— Полагаю, вы трезво оцениваете свое положение. Взявшие вас солдаты — в числе ответственных за охрану моста. При подрыве погибли их товарищи. Неудивительно, что их обхождение с вами могло показаться несколько резким.

— Извинений не жду, — пожал плечами князь. — В конце концов, я — иностранный подданный, а мое государство не ведет войну с Рейхом. Поэтому законы об отношении к пленным на меня не распространяются.

— Не объявило, но ведет, — поправил германский офицер. — Чему мы получили неопровержимое доказательство. Арестованный террорист Борис Касаткин-Ростовский признался на допросе, что Младенович, его сербы и группа боевых волхвов отправлены в протекторат по прямому приказу царя с целью разжечь гражданскую войну против сознательных подданных, признающих власть кайзера.