Командировка в лето
Шрифт:
Глеб пожал плечами и показал пробегающей мимо официантке на свой бокал, потом поднял два пальца.
Потом еще немного подумал и заказал целую бутылку.
Чего уж там.
Мелочиться-то.
Не пропадет…
Аккуратной струйкой разлил драгоценный янтарный напиток по бокалам.
Вздрогнули.
Глеб ожидал, что леди только слегка пригубит свою порцию.
Ага.
Ольга столь залихватски отправила коньяк по месту назначения, что Ларин посмотрел на нее с нескрываемым уважением.
А она только расхохоталась.
И
Люди взрослые…
Ольга снова лукаво посмотрела в глаза Глебу.
Спокойно так. Вдумчиво. Даже с некоторым вызовом.
– Наверное, мучаетесь вопросом: «Чего эта стерва мне навязывается»?
Глеб недоуменно пожал плечами.
– А вот это глупо. Переигрываете, девушка. Во-первых, льщу себя надеждой, что пока еще не настолько плох, чтобы мной нельзя было интересоваться. Во-вторых, счастлив тот мужчина, которому «навязываются» такие женщины. Ну, и в-третьих, у меня есть правило: ни о чем таких женщин не расспрашивать. Захотите – сами расскажете…
Ольга снова расхохоталась.
– Ой, да бросьте вы, Глеб… Вы ведь Глеб, так? Вам же наверняка Андрюша Корн все про меня рассказал… У меня свой небольшой бизнес: модельное агентство, сейчас не сезон, девочки практически без работы, а вы, насколько мне известно, снимаете рекламный фильм о Южноморске… Вот я и подошла поинтересоваться, может, найдется какая-нибудь работенка? Хоть в массовке, хоть как. Они у меня на гонорарах, зарплаты маленькие, а до сезона еще целых два месяца. Даже три…
Глеб про себя облегченно вздохнул.
Его мысли о цели знакомства были… гкхм… куда более мрачными.
Всякого, знаете ли, повидать пришлось. А в этом городишке, судя по всему, начиналась игра на деньги.
На вполне, знаете ли, большие деньги, господа. Зеленого такого цвета. С портретами не наших президентов.
И минимум с семью, а то и восемью нулями…
Но вроде не врет.
Даже как-то жаль огорчать девушку.
Ларин громко вздохнул и с сожалением развел руками.
– Увы, вас, Ольга, не совсем правильно информировали. Я и вправду снимаю фильм о городе. Но вот только не рекламный, а документальный. И в моей смете расходов на массовку не предусмотрено. А жаль. Честное пионерское…
Лицо Ольги и впрямь было разочарованным.
– Господи, а я-то, дура, надеялась… Опять придется девкам в долг давать… Ладно, Глеб, извините, я пойду тогда.
Глеб, неожиданно даже для самого себя, наклонился и накрыл ее узкую ладонь своей.
– Подождите, Оля… Во-первых, мне действительно жаль, что я ничем не могу вам помочь, а во-вторых, мой проект финансирует некий господин Князев. Если хотите, могу с ним попробовать поговорить…
Ольга слабо и даже как-то беспомощно улыбнулась.
– Дима? Дима даст, безусловно, вот только он все поймет… А попросить у него денег я могу и так. Но не хочу. Ладно, ничего страшного, прорвемся на старых запасах… Спасибо вам за сочувствие, Глеб. Еще раз извините.
И слабо пожала его руку своей узкой ладонью.
Глеб всплеснул руками:
–
Да куда же вы, Оля? Нехорошо как… Хоть коньяку со мной выпейте, что ли… Нельзя же так уходить.Ольга неожиданно горько усмехнулась:
– Коньяку, говорите? А знаете, Глеб, можно, я с вами не просто выпью, а напьюсь? В стельку… В дребадан. Господи, что ж за тоска-то такая… Как, одобряете идею?
– Ну, знаете, Ольга… От таких предложений не отказываются. К тому же уж лучше со мной…
Ольга глубоко вздохнула, сама плеснула себе в бокал щедрую порцию коньяка, резко, залпом, выпила.
– Что, так заметно? И почему это с вами лучше, чем с кем-нибудь еще?
Глеб вздохнул в ответ, снова разлил напиток по бокалам, аккуратно отделил ломтик лимона из слежавшейся горки.
– А я порядочный…
…А потом была безумная ночь.
Дерзкая, ветреная, жадная.
Самым безумным моментом их игр был тот, когда он брал ее на балконе, в серых предутренних сумерках, над шумящим и рокочущим морем: голую, безумно красивую и столь же безумно беззащитную, в нелепых черных ботфортах выше колен, которые она почему-то отказалась снимать, закусывающую нижнюю губу, чтоб не сбежались на ее крики вся обслуга и немногочисленные гости элитного санатория.
А потом, когда уже совсем рассвело, Глеб пошел ее провожать мимо поста охраны, и прямо на крыльце они неожиданно столкнулись с вылезающим из машины измотанным, злым, небритым и абсолютно трезвым Князем.
Князь пожал Глебу руку, рассеянно чмокнул Ольгу в щечку и махнул рукой водителю, велев тому подвезти даму домой.
А потом, когда она уехала, с неожиданным уважением посмотрел на Ларина.
– Да, Глеб, ну, ты даешь… И когда только успел? Самая роскошная баба в городе… Мне, между прочим, не дала…
Ларин хотел было обидеться и даже подумывал дать Князю в морду, но потом понял, что говорит тот вполне искренне.
И для Ольги в этом, кстати, нет ничего оскорбительного.
А Князь тем временем обессиленно опустился прямо на высокие мраморные ступеньки крыльца, прикурил, прикрываясь руками от налетевшего утреннего ветерка, слегка помятую сигарету, похлопал рядом с собой рукой, приглашая присоединиться.
Ларин хмыкнул, но сел, тоже прикуривая.
– Значит так, Глеб: съемки на сегодня отменяются. Алексея Игоревича дернули в Москву. По идее, там все должно быть в порядке, и тогда завтра он вернется. Вот после этого и слетаем.
Глеб недоуменно поднял бровь домиком:
– А если не в порядке?
Князь досадливо поморщился.
– Не гони. Вероятность того, что «не в порядке» – ноль целых, хрен десятых. Просто в Администрации страхуются: чтоб Сочнов остался мэром – вполне в их интересах, несмотря на некоторые его мелкие грешки. Так, почистят слегка… с песочком… чтоб не борзел не по делу, и отпустят в родные пенаты.
Глеб поежился.
Выходя, он по вполне понятной причине не стал надевать куртку, а утренний бриз был довольно прохладен.