Командор навсегда

На переход до Сиртоса у нас ушла без малого неделя. На второй день мы утопили поврежденную пусковую установку и останки использованных ракет в приметной заводи, чтобы найти, если понадобятся, хотя и понимали, что вероятность этого крайне мала. К нашему возвращению в Приморский форт мои артиллеристы наверняка успеют сделать не менее двух десятков устройств разных модификаций и несколько сотен ракет.

По дороге мы встретили немало рыбацких поселков, все-таки Донья была немаленькой речкой с шириной русла около километра. Попадались и самые обычные – с засеянными пшеницей и овсом полями, большими огородами и загонами для скота. Многие из них выглядели как зажиточные, с каменными постройками в центре – мэрия, амфитеатр, имперский склад, водокачка. Храмов не видел ни одного, это меня и удивило.

– Почему нет зданий для поклонения богам? – спросил я Ахмата, когда мы проезжали очередной поселок.

– А с чего вам поклоняться? – не понял он. – Мы и так можем выразить уважение – в балладах, сказаниях.

– То есть вы богам не молитесь? – уточнил я.

– Нет, – он покачал головой, – а это как?

– Неважно… – этот мир опять меня удивил. – И жрецов для разговора с богами у вас нет?

– Не совсем, – Ахмат задумался в поиске нужных слов, и я был не уверен, что он понял мои слова «молиться» и «жрецы» в том смысле, который я в них вложил.

– Говорят с богами те люди, с кем они сами захотят говорить, – пояснил он, – боги бывали порой вспыльчивы, и общение могло закончиться могилой. Но у каждого бога были свои доверенные лица, с кем они разделяли пищу и кров. Возможно, их ты называешь жрецами. Тогда мы, рирцы, твои жрецы.

– А что, про меня тоже ходят сказания? – я заинтересовался, но тут же стушевался. – Я, наверное, молодой бог, рано еще.

– Ходят, – хохотнул Ахмат, – в Приморском форте их называют пиратскими или рирскими сказками.

– Да ну? – я изумился скорости создания народного творчества. – И о чем?

– Я слышал сказки про «Победу над легендарным волком Лукасом», «Огненный дождь на перевале Серых гор», «Кровавые паруса», «Один против кавалерии Железного Альберта», ну и, конечно же, про «Взрывающиеся головы и море крови»...

– Теперь еще добавятся про «Гремящее оружие - ракеты» и «Как врагов свели с ума», – засмеялся я, – но это ведь не сказки. Это правда!

– Ну как сказать, – рассудительно заговорил Ахмат, – если бы я не был очевидцем, то тоже бы думал, что это сказки. Говорят, рирцы даже подрались в трактире с армейскими, когда те им не поверили про «Огненный дождь».

– Да уж, – я задумался, – а про каких еще игроков слагают сказки?

– Про Зойку, Отшельника, северных братьев Рика и Дика, Лионеллу, Мидаса… – мой собеседник начал перечислять, и я понял, что далеко не первый. – Ну и, конечно, самые любимые сказки про Командора. Но они совсем не такие жестокие, как про тебя. Они – добрые…

– А я, значит, недобрый?

– Ты неправильно меня понял, – вздохнул Ахмат, – ты попал на войну и сражаешься с врагом, какая тут доброта?

– Тоже верно, – согласился я, – но, когда война закончится, я раскопаю Грейлав и построю новый университет. Меня запомнят, как ученого, возродившего науку Античной империи. Я, может быть, раньше был ученым.

– Да ну…– с сомнением в голосе проговорил Ахмат. – Я думаю, ты не был ученым в своем мире.

– А кем? – удивился я его скепсису.

– Наверное, самым отважным воином, утопившем в крови своих врагов, – с пафосом продолжил он, – я после войны буду рассказывать о великом воине Леониде, сокрушавшем армии и разрывавшем врагам дурные бошки.

Рирец задумался и чуть слышно произнес: «Если выживу, конечно. Так-то, шансов немного».

– Да не грусти! Прорвемся! – энергично крикнул я и галопом помчался в голову нашей колонны. Захотелось побыть одному и осмыслить то, что он сказал.

А мысли были нерадостные. Получается, игроки со своими сверхъестественными способностями заменили жителям планеты культы природы, солярные религии и прочие ранние верования человечества. Став для людей богами, они воздействовали на это общество, участвовали в его развитии, навязывали свои законы и принципы государственности. Наиболее преуспел в этом псионик Игорь Светлов – игрок, умевший влиять на умы. Здешнее общество следовало за живыми богами, не нужно никаких храмов, когда игрок живет рядом, в соседнем доме. Не нужно молитв к небесам, если можно попросить игрока о помощи.

Интересный мир создал Вавилон и его посланник Ковчег, но в чем же их главная цель? Хотя цель понятна – построить цивилизацию. Возникают вопросы: «Какую? Является ли этот мир экспериментом, потому что, на мой взгляд, он сильно отличается от Земли?». Логичного ответа найти не мог, факты не собирались в общую картину.

В целом Античная империя была не таким уж и суровым средневековьем. Отдельные деревушки мне казались, в принципе, здоровым обществом с развитой экономической моделью и почти счастливыми жителями. Особенно запомнился поселок Солнечный дар, удобно расположившийся на пригорке. Там было около сотни домов и большая центральная площадь с рынком, кузницей и даже лавками алхимика и портного. Местные торговцы продавали изумительные вещи, на которые я и глазел, пока мои бойцы пополняли припасы, чинили упряжь, проверяли подковы лошадям. Вообще-то у нас все было нормально со снаряжением, но мы уже давно мотались по лесам и пыльным летним дорогам, и мне просто захотелось общения. Да и что скрывать, свежего хлеба с парным деревенским молочком. Ну а то, что пару лошадиных подков обновили, так не из-за нужды, это дань уважения поселковому кузнецу.

Признаюсь, я в таких замечательных местах еще не был и купил все, что привлекло мое внимание: несколько весьма качественных льняных рубашек, прекрасные полотенца с витиеватой вышивкой, замечательные деревянные кружки весьма изящных форм, хорошие зелья для лечения и восполнения маны. Я купил подарки для Ади. Обалденный сарафан – ярко-желтый с красными цветами и причудливыми жар-птицами, жемчужное ожерелье, пусть дешевое, но очень стильное и сделанное весьма искусно, а главное – изумительный гребешок из кости неведомого животного, с прекрасной резьбой и рисунком в виде улыбающийся огненно-рыжей девушки с глазами, инкрустированными рубинами. Когда я любовался гребешком, ко мне подошел Мотар и удивленно хмыкнул.

– Нравится? – спросил я его, думая, что он впечатлен работой мастера.

– Зойка всем нравится, – он улыбнулся, – не знал, что её лик еще наносят на женские штучки.

– Зойка, которая Богиня ветров и зноя? – теперь настал мой черед удивляться.

– Ага, – он кивнул, – этот гребешок – подарок девушке на свадьбу, чтобы была такой же страстной, как Зойка. На севере его встретить – редкость, в основном эта традиция соблюдается в южных провинциях у теплого моря.

Ну значит, не зря мы сюда заехали! Теперь и достойный подарок есть. В этот момент у меня вдруг появилась уверенность, что в Сиртосе все у нас получится и Аделаида вернется домой.

Наконец мы достигли полуострова, к которому двигались все это время. Окружающая картина разительно изменилась: меньше стало лесов, совсем пропали поселки и поля, засеянные пшеницей. Вдоль реки встречались только бараки рыбацкой артели, а подальше раскинулись бескрайные пустыни – мегатонны песка, чуть поросшие кустарниками, со скудными островками невысоких сухих трав. А еще появился пронизывающий ветер, он преследовал нас своим воем и днем, и ночью.

Чем дальше мы двигались в глубь полуострова, тем больше видели бесплодных пустых пространств. Только каменная дорога, выложенная среди песчаных дюн, позволяла нам не заблудиться. Поселки совсем пропали, и если мы собьемся с курса, то даже спросить будет не у кого. Появились трудности с поиском корма для лошадей.