Комар

И Вы не поверите! Как я не мечтал избавится от медвежьего рабства, этой властной, невероятно строгой мамаши, но именно сейчас, был почему-то очень рад, снова её увидеть. Да у меня даже слёзы навернулись, до того пробрало. Как бы там ни было, но она меня не бросила и отыскала, даже на дальнем краю чужого леса…

Вдоволь накувыркавшись, она наконец вспомнила где находится, и отпустив вновь найденного отпрыска, снова направилась в сторону, всё ещё ничего не понимающих пацанов. Элдак снова натянул тетиву с единственной найденной стрелой, а Келджик, прихрамывая, достал небольшой охотничий нож и стал плечом к плечу рядом с братом. Пытаться убежать от огромного зверя, да ещё и с хромым родственничком, затея была явно безнадёжная. Но и просто так отдавать свои жизни, они точно не собирались.

— Ме-е! — позвал я медведицу. Она остановилась, встряхнула головой и снова продолжила путь к потенциально опасным для её ребёнка созданиям, хоть уже и не так уверенно.

— Ме-е! — не сдавался я. — И она снова, буквально на секунду, но замерла на месте.

— Эй, балбесы! — проорал я перепуганным пацанам. — Бросьте оружие! Она вас не тронет!

— Ну да, не тронет! Скажешь тоже! — ответил дрожащим голосом Элдак.

— Это она тебя, почему-то не тронула! Может подумала, что ты её третий медвежонок… А что? Очень даже может быть. Ты же точно такой как и они, — мелкий! Вон как она обрадовалась! — предположил Келджик, ещё крепче сжимая нож. — А мы, явно покрупнее будем… Нас то она, наверняка сожрёт.

— Но мы просто так не сдадимся! Правда брат? — устав держать тетиву постоянно натянутой, Элдак совсем немного отпустил натяг.

— Да, брат! Отрежем ей уши! — предложил план дальнейших действий, Келджик.

— И нос! — горячо поддержал его Элдак, глядя на свой острый ножик на поясе.

— А уши то вам, зачем? — не понял я их извращённой логики.

— Как зачем?! — почти в унисон удивились братья, быстро переглянувшись. — На том свете, перед дедом покойным будет чем похвастаться! Он охотник знатный был, точно оценит. А без ушей и носа, из медведя и охотник не охотник, а так, ходячее недоразумение! — и они вдруг заржали, представив видимо того самого, безухого и безносого медведя. Медведица, уже точно ничего не понимая, что это случилось с этими странными, двуногими существами, может приступ бешенства? Оглянувшись, вопросительно посмотрела на меня. Я же, ещё раз очень жалобно замычал, умоляя оставить этих двух придурков в покое, и вернутся уже наконец в лес. И она даже развернулась, вняв видимо, моим настойчивым просьбам. Но тут ей в спину, прилетела очередная порция боли. Которая своим наконечником лишь слегка задев шкуру, отскочила в густую траву. Но и этой небольшой искры хватило, чтобы в корне поменять дальнейшие планы огромного зверя…

Глава 9

Снова стрелять в грозного зверя, Элдак в общем-то и не планировал. Тем более что косолапый по какой-то неведомой ему причине, привлечённый видимо, постоянно издаваемыми Комаром странными звуками, решил его и раненого брата, оставить в покое. А погибать в таком юном возрасте, хоть и вполне достойной охотника смертью, не сильно то и хотелось. Но как на зло, его почти потерявший сознание от невыносимой боли брат, не устояв на одной ноге, подбил и так уже уставшую держать натянутой тетиву, дрожащую руку. Которая предательски вздрогнув, тут же выпустила с затёкших детских пальцев, злосчастную стрелу…

— Вот же идиоты! — вырвалось у меня, глядя как ещё секунду назад, очень мило кувыркающаяся со мной мамаша-медведица, превратилась в обезумевшего от ярости зверя. И разрывая тишину своим диким рёвом, направилась к уже не гогочущим, и на полном серьёзе решившим сражаться с этим жестоким монстром, схватившихся за ножи, подросткам.

Если честно, я даже не знаю зачем я это сделал… Выстрелил в спасшую меня от холода и голодной смерти, мать-медведицу… Ну, сожрала бы она этих придурков, если им так очень хочется, — мне же проще. Нет малолетних идиотов портящих мне жизнь, — нет проблемы. В конце-то концов, ни я же их на куски разорву, а хищный, лесной зверь. Ко мне то, какие претензии? Но нет, рука сама потянулась к колчану за спиной… Понятно, что задел лишь слегка. И что скользнувшее по уху древко, это вовсе не смертельно, и даже не особенно-то и больно. Особенно по сравнению с тем лесом стрел, что торчали сейчас из её широкой спины. Слепни бывает и побольней кусают. Но неприятно, — это факт. И почти набросившаяся на безбашенных шалопаев медведица, тут же развернулась в сторону новой опасности, наверняка угрожавшей и её блудному сыну. Но любая, даже самая страшная угроза, которую только мог представить изощрённый разум жестокого животного, оказалась совсем ничтожной, по сравнению с явившейся её взору, мрачной действительности…

Увидав в моих руках такую же кривую, плюющуюся болью палицу, как и у её недавних противников, она на мгновение застыла, вылупившись на меня в полном недоумении, своими широко раскрытыми глазами. Но затем всё поняла. Взглянула на меня с нескрываемой горечью, обречённо опустила голову, и тихо, не обращая ни малейшего внимания на что-то орущих ей вслед подростков, побрела в сторону редкого леса…

Я же неотрывно смотрел ей вслед, раз за разом содрогаясь от подбежавших и одобрительно хлопающих мне по спине пацанов, не в силе отвести взгляд от исчезающей среди листвы, уже ставшей родной, огромной, тёмной фигуры….

***

Буквально через секунду после того как медведица окончательно скрылась в лесу, подоспевший ко мне на выручку с десятком вооружённых воинов Игды, со всех сторон внимательно осмотрел юного господина на предмет полученных во время очередного визита хозяина леса, всевозможных травм. Окончательно убедившись в целостности моего быстро растущего организма, строго посмотрел на неимоверно счастливых братьев, пытавшихся привести в чувство упавших друг на друга, двух небольших лошадок, дёрганьем бедных животных за уздечки. Но ничего кроме содрогания туши не добившись, они грозно проорали на подбежавших взрослых мужиков, что бы те немедля разделали туши и наделали из них колбас, а остальное приказали завялить. И те, учтиво поклонившись, тут же бросились выполнять отданные недорослями указания.

— Мне жаль, ваших несчастных лошадей… — наконец выдавил я из себя, глядя как эти расстроенные потерей мальчишки, гладили на прощанье взлохмаченные гривы.

— Спасибо Комар, нам тоже их очень жаль… — почти в унисон вздохнули братья.

— Они были нам, верными товарищами. Но ты не переживай! У нас ещё десяток лошадей в стойбище имеется! — успокоил меня Элдак, глядя как у меня на глазах выступили редкие, детские слёзы. И не только из-за безвинно погибших животных. В этом нежном возрасте, контролировать свои эмоции было почти невозможно. Да и если честно, именно сейчас это делать, почему-то совсем не хотелось.

— Восемь. — поправил его Келджик.

— Почему это, восемь? — не понял Элдак удивлённо сдвинув брови, изображая бурную мыслительную деятельность и пересчитывая в уме имеющихся у них в распоряжении лошадей. — Если было двенадцать? — Келджик что-то шепнул на ухо озабоченному брату. — Ну да… Вдруг согласился тот. Восемь! Так что не пропадём!

— Хозяин! Ужин давно готов. — проинформировал меня Игды. — Наваристый однако, супец получился. А вкусный… Пальчики оближешь! Ты молодец, очень жирную белку подстрелил, и даже шкуру не попортил. Хороший из нее воротник получится, я уж постараюсь!

— Да, что-то я и не особо есть хочу… — глубоко вздохнул я. Всё ещё переживая, за обидевшуюся на меня мамашу-медведицу.

— Хозяин?! — хором выкрикнули ошарашенные братья.

— Ты что это Игды, бросил Ахмета и пошёл в услужение к Комару? — снисходительно хмыкнув, удивился Элдак.

— А что не так? — развёл руки горбун. — Я свободный человек! Кому хочу, тому и служу.

— Да нет, дело твоё! Но он же совсем ещё сопляк! — не сдавался Элдак. — Ему максимум, лет пять от роду!

— Не сопляк, а внук всеми уважаемого хана из старинного племени! И ему не пять, а два года от роду! И он, несмотря на свой нежный возраст, посмелее и поумнее вас, двух придурков, вместе взятых будет! — разозлился Игды, наезду на его юного господина.

— Да, я тебя! — вдруг достал нож Элдак.

— Тихо, брат! Тихо… — успокоил его Келджик, морщась от невыносимой боли в ноге. — Ты же уже знаешь, что он слуга Комара. Вот к Комару, все претензии и предъявляй. Да и ты первый, его сопляком назвал. — Явно не поддержал вскипевшего переростка, брат.

— Ну… — вдруг смутился этот, никогда и не за что не извиняющийся задира. — Прости меня Комар. Назвал… Не обижайся, но ты действительно, ещё очень маленький… Но! — вдруг продолжил он после небольшой паузы. — Надо признать, очень смелый и невероятно изворотливый малый! Но и ты нам признайся. Яму эту, куда медведь провалился, ты для нас с братом приготовил? И верёвку, тоже по наши души припас? Я ведь прав?!