Комар

Кто-то не менее проворный, умудрился выхватить переходящий шерстяной мешок, и по какой-то неведомой мне причине, поскакал не к казану, а от него. Что его тут же и погубило. В прямом смысле слова. Страшный удар в челюсть, снёс бедолагу с седла, прямо под копыта его товарищей. И снова понеслось… Крики боли, взмахи плетью, снова крики, но уже радости публики от очередного мощного удара по голове, с кровавыми брызгами вокруг. Что ещё можно было желать рядовому жителю этого улуса…

— Пора! — двинул я по крупу, заскучавшего было брата. Наш хороший знакомый с расквашенным носом, преследуемый Ахметом и остальной компанией, летел словно на крыльях к такому желанному, призывно чернеющему на жухлой траве, казану. Но мой братишка, не зря считался сорвиголовой, и поравнявшись с парнем ловко выхватил у него козла, за что тут же получил кнутом по спине. Но не своей, а его быстрой лошади. Которая, явно не привыкшая к такому жестокому обращению, тут же встав на дыбы, совсем сбесилась и развернувшись, помчалась на догонявших её Ахмета и компанию.

Врезавшись в них, она повалила и с десяток преследуемых её лошадок, подмяв под себя и козла. Элдак слетев с седла удачно перекувыркнулся и тут же встал на ноги. Всем своим видом показывая что с ним всё в порядке, а козёл снова оказался у нашего утреннего обидчика.

— Давай Келджик! — мой братишка кивнув, помчался наперерез уверенно набиравшему скорость, широкоплечему юноше. Казалось ещё мгновение и они столкнутся не на жизнь, а на смерть. Но его соперник, лишь на мгновение притормозив, тут же поломал все наши планы. И пропустив мимо мчащегося Келджика, уверенно поскакал на встречу к славе. Но на его пути, непонятно откуда снова взялся этот мелкий сопляк! Но теперь то он уж точно, за всё отыграется! И покрепче сжав кнут, со всех сил махнул им по всё ещё нахально улыбающейся детской роже…

Я же, мгновенно ухожу всем телом вправо на моих чудо стременах и отточенным движением выхватываю у него козла. Парнишка так ничего и не понял. Не понял, как свистящий словно пуля удар батогом по наглому мальцу пришёлся мимо, и как с таким трудом отвоёванная туша исчезла с его седла. И где вообще делся этот странный сопляк, что сломал ему его красивый нос? Ведь до этого его никто, не то что не ломал, но и не попадал по нему ни разу…

Я же, забрав козла оказываюсь возле казана и вижу невероятно довольную рожу моего старшего брата. Подымаюсь на стременах для решающего броска, размахиваюсь что есть сил и… Всё вдруг начинает как то странно кружится. И я вместе с седлом и козлом падаю на землю. Улыбающийся Мерзы, сверкает своими жёлтыми зубами и рванув со всей дури, вырывает козла с моих рук, оставив в них лишь грязные лоскуты шерсти. И под всеобщий свист и неистовые крики легко забрасывает тушу прямо в казан…

***

Осмотрев седло вижу перерезанные подпруги. А в двадцати метрах от меня, окровавленного Пегаса.

— Вот же гадёныш! — вскипаю я. И достаю с седла мой лук и лежащую вместе с ним стрелу. И только я натянул тетиву, целясь Мерзы прямо в его пухлую морду, как у меня перед глазами мелькает рыжий хвост, а когтистые лапы схватившись за моё плечо, мгновенно разворачивают направление моего выстрела, с перепуганной рожи Мерзы, на летящую в сторону высокопоставленных гостей стрелу. И не просто стрелу, а чёрную, неминуемую смерть…

— Не стрелять! — заорал Сармат на нацеливших на меня свои тугие луки, охранников внука Чингисхана. — Это мой брат! И он только что спас хана Бату, сбив стрелу наёмного убийцы! — быстро спустившись вниз он поднял с земли вошедшую в стальной, чёрный наконечник, мою мелкую стрелу. — Это сплав чёрного металла с Кхили! — поднял он над головой, домик с двух стрел. — Такой используют чёрные вестники смерти! — все недовольно загудели. А охрана хана, тут же окружила его двойной стеной.

— Извини брат, не хотел тебя раньше времени пугать. Мне доложили, что может быть покушение на хана Бату или его сына. Вот я и позвал тебя на всякий случай. — сказал мне Сармат. — И стрелу Кхили попросил братьев, тебе дать. Так, на всякий случай. Ты же у нас стрелок, каких мало. — и он, вынув мою стрелу, снова мне её вручил. И какого же было его удивление, когда я тут же, не медля ни секунды, выстрелил её куда-то в небо.

— Что ты делаешь, брат?! — удивился Сармат. Она же две сотни отборных кобылиц стоит! И она у меня одна… Её теперь, днём с огнём не сыщешь… — явно расстроился мой родственник.

— Сармат, не гневайся брат… — стал я на одно колено, но мне пришлось это сделать…

— Но зачем, — не понял меня наместник, — зачем потратил стрелу?

— Где-то там, — махнул я рукой в строну с интересом слушавших нас сотни всадников, лежит мужик с простреленной шеей, если вы поторопитесь, вы возможно узнаете кто заказчик убийства. Но только если поторопитесь!

— Что уставились? — это поднялся со своего места, весь закованный в чёрные латы седой воин. — Все слышали мальца! — народ тут же ломанулся в указанном мной направлении…

Минуты тянулись, просто невыносимо долго, пока я продолжая стоять на одном колене, вместе с моей белкой на плече, и терпеливо ждал… Рядом, упав ниц и боясь пошевелится, лежал Мерзы. И тут, как гром среди ясного неба.

— Нашли! Поймали чёрного вестника! — Шрам, бросил к ногам хана Бату, еле живого, ничем не примечательного человека. С виду простой крестьянин, схватившись за горло, откашливал кровавые пузыри.

— Поздравляю наместник, ваш брат подстрелил нищеброда! — встал с места третий гость. — Я таких вестников смерти, могу сотнями каждый день отстреливать. Не тратя на это драгоценные стрелы Кхили. Кстати, откуда они у него? — Шрам, спрыгнув с лошади, ничего не говоря трём уставившимся на него вельможам, взял нож и одним движением, разрезал замызганное одеяние селянина, тут же перевернув почти потерявшего сознание мужика, на спину. Перечерченный накрест круг внутри шестиугольника, со странным символом в каждой из четырёх поделённых частей, а ближе к шее была набита корона, которая явно должна была о чём-то говорить.

— Да это же мастер! — пронеслось по всему поселению. — Малец уложил мастера…

— Генерал, а мастеров смерти, вы тоже каждый день тысячами убиваете. На моей памяти, это второй… — съехидничал внук императора, а затем нагнувшись, прошептал умирающему, — что гнида, тяжко умирать, когда знаешь что тебя прикончил шестилетний пацан? Чего вылупился, не веришь? Так вот он, твой убийца… — улыбнулся хан Бату, и повернул голову в мою сторону. На лице мужика, читался невыносимый ужас. Удар кулака хана в висок, а за ним ещё, и ещё один, оставил от когда-то человеческого лица кровавое пятно…

— У нас есть победитель! — ликующие возгласы толпы вдруг привели меня в чувство. — Это сын нашего многоуважаемого темника, богатур Мерзы. И его приз, сотня отборных кобылиц, отправляются его отцу в знак уважения! А для всех остальных участников и гостей, уже накрывают богатый стол! — новый наместник улуса, ещё раз поблагодарив высоких гостей за оказанную ему честь, дал сигнал и два десятка музыкантов, тут же наполнили пространство своим противным бренчанием.

***

— Комар, иди к нам! — позвал меня Сармат за свой богатый стол. Я взглянул на сидящего рядом, накинувшего на меня свой тёплый плед, уже подвыпившего Шрама.

— Идите господин, всё будет хорошо… — похлопал меня по плечу бывалый воин. Чувствуя, что я никак не могу прийти в себя после недавних событий. И надо же, мне сразу стало легче…

— Комар, значит… — расплылся в улыбке хан Бату, вот, познакомься Комар, мой сын, такого же возраста как и ты. Сартак, пожми руку этому славному воину. Он только что спас твоего отца от верной гибели.

— Спасибо, Комар. — искренне поблагодарил меня малец лет семи. — Но отец, у тебя же доспехи Кхили, ни одна стрела не пробьёт эти чёрные плиты!