Комедия положений

Выручил его высоченный парень с законным билетом на вторую полку.

Он сказал, что с его ногами ему лучше ехать на третьей полке, иначе бродячий всю ночь по вагонам народ будет запинаться головой об его ноги и будить.

Я вздохнула с облегчением, ясно было, что парень просто шагнет наверх, а потом также шагнет вниз, и никаких травм не будет.

Несмотря на тесноту, время мы проводили весело. Всю дорогу играли в карты. Но мне удалось найти партнера и по шахматам. Сыграли две партии - обе за мной.

На станциях мы покупали горячую картошку, воду и фрукты. В Батуми приехали около часу по местному времени ( должны были в 11 .30).

А опоздали мы потому, что простояли час в туннеле. Утром поезд неожиданно остановился, свет потух и мы остались в глухом подземелье в полной темноте.

Русская женщина, живущая в Ланчхути, сказала:

– Ну вот, что-то случилось. Как я же ненавижу эти проклятые горы.

Мне стало жутко. Тишина, полная темнота. Но народ кругом смеялся, радовался неожиданности, жег спички. Минут через пятнадцать в конце коридора замерцал слабый огонек. Огонек приблизился, засверкали металлические пуговицы на форменном пиджаке. Начальник поезда делал обход, успокаивал пассажиров. Моя соседка сразу ожила при виде человека при исполнении и с места в карьер кинулась ругать его за головотяпство. Опешивший от её напора мужичок стал оправдываться, и пытался пройти дальше, но мы его не пускали.

– Да ладно, побудьте с нами, а то страшно, - вдруг мирно сказала соседка.
– А ваши пуговицы так успокоительно блестят.

Пуговицы и фонарь действительно успокаивали. Ощущение жути прошло.

Начальник постоял, постоял с нами, и пошел дальше, а минут через пять после его ухода дали свет, и стоять при свете стало веселей, можно было продолжить, как ни в чем не бывало, игру в карты.

Вернемся к письму.

Приехали, на кухне хоть шаром покати, ничего нет. Мы открыли привезенную банку селедки иваси. Потом я и мама пошли и купили мяса (4.70 за кг.). После этого сходили на рынок. В пять часов мы вырвались на море. За этот день я увидел три смешные надписи: "Удешевленный товар", "курий вариони" и "ул. Люгсембурга".

В субботу был сильный ливень. Старожилы не помнят такого ливня. В наш приезд всегда случается что-нибудь, чего не помнят старожилы. Вода лилась ручьями. Молнии были видны не всегда, но раскаты грома долгие и сильные гремели временами прямо над головой. А вечером я с мамой ходил в цирк.

Об остальном пусть расскажет мама.

Папа, цветы на твоей совести.

Сергей.

Алеша! Совесть у тебя всё выдержит, но цветы нет, их надо поливать. Видела Марину, Нелли, а Инга уже уехала. Очень плохо здесь себя чувствовала. Мы закупили продуктов на неделю. Купи панкреатин, мама меня заела, что я приехала без него. Я приеду и пошлю ей. А может, Лешка Хороших (мой троюродный брат) довезет.

Как там Катюша? Не давай ей много гулять. Напишите, как экзамены, как твоя диссертация.

Поздравляю тебя с 19 - летием нашей совместной жизни.

Мне сказали попутчики, что двадцать лет - фарфоровая свадьба.

Целую крепко, скучаю. Зоя.

Сережка хорошо научился плавать - быстро, порывисто, но долго еще не мог. Нырял без устали. Проплывал под водой 3-4 метра. Вода была теплая, градуса 23-24 и он купался без устали по 4 раза в день.

Сережке было четырнадцать, когда мы отдыхали в Батуми, он маленький, ростом с меня, и худенький, прямыми плечами и сутулой посадкой головы сын очень походил на меня, и я не разрешала ходить ему рядом по пляжу:

– Иди вперед, - сердилась я, - а то скажут: сама тощая и такого же родила.

Мы шли по бульвару, направляясь к морю, к нам подошел молодой полный мужчина и попросил у меня разрешения сфотографироваться с Сережей. Я удивленно согласилась.

– А можно я сфотографируюсь с твоей мамой?
– тут же спросил толстяк у Сергея.

– Нет, - не раздумывая, ответил Сережка, давно обративший внимание на заигрывание со мной южных мужчин и занявший по отношению к этому строго отрицательную позицию.

– А почему, объясни ты мне, мама разрешает мне с тобой сняться, а ты маме нет?

Ловкий был ход, Сережка не нашелся что ответить, но стоило толстяку протянуть ко мне руку и еще раз спросить разрешение сняться с его мамой, Сережка упорно ответил снова: нет нельзя. Так мы и расстались, смеясь.

Как-то я собралась одна в магазин, и озабоченный Сережка закричал мне:

– Мама, без меня идешь, хоть кольцо обручальное надень!

В то лето нас навестил Витя Кагна, приблудившийся к нашей семье приятель, живший напротив нас в общаге. Жена его была из Лысьвы, землячка Алешки, а сам он с физтеха. Мы играли в преферанс, и дети прозвали его Витя-шоколадка, но не за то, что он задаривал их шоколадными конфетами, а за то, что появившись в первый раз, был очень загорелым.

С Витей был связан долго вспоминаемый смешной эпизод. Я испекла пирог "Черный Питер". Рецепт мне дала Людмила Сагиян. До этого я пекла только примитивные шарлотки и кексы. Первую шарлотку я испекла по настоянию Светланы Апеновой. Она испекла шарлотку, принесла на работу нас угостить. Я слопала кусок:

– Очень вкусно. Жалко, я совсем не умею печь сладкое.

– Что значит не умеешь?
– подняла брови Апенова.
– Вот придешь сегодня домой и испечешь.

И она тут же подиктовала мне рецепт, который я запомнила, и придя домой действительно испекла. Так появились в нашем доме шарлотки, а позднее и кексы.

Люда столь примитивные рецепты не использовала, и пекла то слоеный пирог "Степашка", то " Черного Питера" и приглашала нас на чай.

– Нас опять в гости зовут людоедством заниматься, - говорила я Алешке, и мы вечерочком топали к друзьям и лопали Степашку. Степашку я так и не научилась печь. В особенности мне не удавалось в этом рецепте процесс пропитывания сочней взбитой сметаной: нужно было ждать до другого дня, а этого никто в моей семье вынести не мог. Поэтому "Степашку" пекла только Катя, мои мужчины боялись свирепой дочери и сестры и пирог не трогали, а я полюбила "Черного Питера", который готовила, как только у меня прокисало варенье - на кислом варенье получалось лучше.

Но вернемся к Вите, если вы про него еще не забыли. Он забежал к нам перекинуться в картишки, а я испекла "Питера", который в этот раз получился не коричневый, а какой-то темно-зеленый, и пригласила гостя на чай.

Витя раздумчиво поглядел на куски пирога, сомнения отразились на его лице, и он решительно сказал:

– Нет, чаю я не хочу.

Я была несколько обескуражена. Что ж, мы будем пить чай, а гость смотреть на нас?

Я вспомнила о бутылке шампанского, сохранившегося со дня рождения.

– Тогда может, шампанского выпьешь?

На шампанское Витя милостиво согласился.

Позднее он рассказывал Сагиянам:

– Ну, надо же, отказался от чая, предложили шампанского, А если бы я отказался от шампанского, предложили бы коньяк?

Года через два они получили квартиру в Москве и уехали и наши карты сами собой прекратились, а тут Витя приобрел путевку в Махинджаури, как раз тогда, когда мы отдыхали в Батуми, и навещал нас.

Мы гуляли по городу, я показывала ему достопримечательности Батума, а Сережка почему-то всё время плевался.