Комедия убийств. Книга 1
Шрифт:
— Че?
Аркадий Арнольдович усмехнулся и изрек, как всегда, важно:
— Пушкин, брат, Пушкин, Александр Сергеевич, классик, понимать надо. Он еще сто лет назад предсказал кое-кому поражение на выборах! Эх ты, серый, «Бориса Годунова» не читал.
Только сейчас Бакланов понял, что это неизящный реверанс в сторону кандидата в президенты.
— Ну, то все шуточки, а дело есть дело, послезавтра к десяти оба придете в офис к господину Олеандрову, там много знакомых лиц соберется, обсудим стратегию и тактику, в общем, поговорим конкретно…
«Черт! Сейчас он скажет: «Все свободны», или нечто в том же духе», — со злостью подумал замдиректора «Форы» и, бросив коротенький взгляд в Кирилла, понял: тот далее и не заикнулся о «Валгалле»! Амбросимов сделал вид, что не заметил
«Далась тебе эта книжка, — усмехнулся кто-то в мозгу Бакланова. — Подумаешь, невидаль, таким дерьмом все лотки завалены, магазины полны-полнехоньки, а здесь — живые деньги… А черта ты зря поминаешь. Гляди, как придет? — Лёня встрепенулся и отчего-то посмотрел на спутника Олеандрова (вот и фамилия политического деятеля вспомнилась). — Ничем с виду не примечательный человек, невысокий — метр семьдесят пять — семьдесят восемь, очень белое лицо, при черных как смола коротких волосах, странно. Глаза чуть с раскосинкой, видно, не обошлось без восточных предков. Кто он? Охранник? Нет. Помощник? Подобострастия маловато, точнее, вообще нет, смотрит в сторону, будто и не слушает. Хозяева таких не любят».
— Что ты там говорил про какую-то книжку? — неожиданна спросил Бакланова Рсмада. — Эй, Лёнчик, да ты где? Вернись на землю, браток.
— А? Что? — захлопал глазами Бакланов, да так потешно, что вызвал всеобщий смех. — Я, это… задумался.
— Книжулечку-то засвети, старичок, — очень ласково произнес А. А. — Она вроде историческая, про наших друзей из Скандинавии? — Лёня автоматически кивнул, хотя про каких друзей говорил Ромада, стало ясно только из следующей фразы. — Был я в Швеции и в Дании тоже, через Норвегию проезжал. Там у них, скажу я вам, жизненный уровень у-у-у! И никакой преступности, все улыбаются, коммунизм, одним словом. Трудно представить, что еще тысячу лет назад они всю Европу в кулаке держали, такие милашки.
Тут, словно кто-то поднес спичку к газовой горелке, доселе молчавший, с непроницаемым лицом политик произнес, сразу становясь активным (он даже, казалось, сделался выше ростом):
— Нордическая цивилизация — это то, с чем все мы имеем дело. Большинство достижений науки и техники, которыми мы пользуемся, — творение северного человека.
— Да-а-а… — протянули директор «Форы» и его зам едва ли не хором. — Вон оно что…
— Видите ли, я неоднократно говорил и много писал на тему того, что русский народ — арии, такие же, как германцы, к которым относятся среди многих прочих и представители народов Скандинавии, — начал Олеандров и, сделав маленькую паузу, обвел всех присутствующих строгим взглядом, как бы собираясь немедленно установить, нет ли среди них неариев. Не обнаружив оных, он продолжал: — Существуют порочные теории, суть которых в том, что русские… воспользуюсь готовым термином, — евразийцы, то есть мы с вами, якобы степной народ. При всех своих достоинствах такие теории не только лженаучны, но и… оскорбительны, хотя, я повторяю, в целом несут в себе много положительного. Одним словом, мы — народ нордический, то есть принадлежим к расе господ в противовес различным… м-м-м, ущербным народам.
— А что же тогда Гитлер?.. — проговорил ошарашенный Кирилл и сам перепугался невольно навернувшемуся на язык сравнению. Чего доброго, обидится претендент да и пошлет куда подальше. — Э-э-э… я имел в виду, что, э-э-э… мэ-э-э…
Олеандров коротко кивнул, совершенно, очевидно, и не думая обижаться.
— А вот тут-то и не надо спешить с общепринятыми мерками, — сказал он и деловито продолжал: — Не станем забывать, в какое время и в какой стране жил и работал Адольф Гитлер. Сейчас все по-иному, к тому же следует помнить, что фюрер германской нации был человеком достаточно ограниченным, по сути дела — марионеткой в руках некоторых из приближенных. Те же, в свою очередь, проделали огромную работу, — они ведь вывели прекрасную теорию превосходства нордической расы,
но сделали неверную ставку… впрочем, — политик вдруг запнулся, а Бакланов, как бы между прочим, отметил странный взгляд, который бросил на Олеандрова его молчаливый спутник.«Может, обиделся за степняков? Он наверняка хоть на четверть, да азиат», — подумал Бакланов, но помощник политика ничего не сказал, и Анатолий Эдуардович как ни в чем не бывало продолжал:
— Впрочем, об этом, если угодно, мы можем поговорить отдельно, возможно, даже послезавтра, по окончании официальной встречи в моем офисе… Так вот, книжка, что-то интересное, я полагаю? — Увидев в руках Бакланова старую книгу в пожелтевшей обложке из дешевого, очень толстого, ворсистого картона, которую Лёня уже давно (еще в тот момент, когда Ромада вывел его из задумчивости) достал из небольшой спортивной сумки, висевшей на плече, Анатолий Эдуардович скорее утвердительно, чем спрашивая, произнес, протягивая руку: — Эта?
Взяв книгу, он взглянул на название и встрепенулся, поднял глаза, вспыхнувшие на секунду странноватым блеском.
— «На пути в Валгаллу», — произнес он медленно, — Джеффри Монтевил… Сан-Франциско… Москва… Перевод… Интересно… — Олеандров повернул голову и посмотрел на спутника: — Взгляните-ка, Игорь Владимирович, это вроде по нашей теме, а?
«Что еще за их тема? — взревновал Бакланов, которому отчего-то расхотелось расставаться с книжкой. — Может, и не надо издавать ее? — мелькнуло у него в голове. — Что-то в этом Игоре… Игоре Владимировиче… как его фамилия? Черт… Бажанов? Нет! Блажнов? Нет, все-таки Важнов. Что-то в нем не то… Черт, голова заболела, а выпил-то всего ничего».
Тут, наконец, подал голос спутник Олеандрова:
— По вашей теме, Анатолий Эдуардович, — с уважением проговорил Важнов. — Нет ничего более скандинавского и нордического, чем Вальхалля. — Он смягчал в слове «л» и произносил «х» со своеобразным придыханием. В ту же секунду, сделавшемуся сегодня не в меру впечатлительным, коммерческому директору «Форы» привиделся огромный, мрачный, холодный освещенный масляными факелами каменный зал с невероятной длины дубовым столом, вдоль которого по обе стороны сидели длинноволосые, бородатые мужи в бранных одеждах. Ему даже показалось, что слышит он гул пира: позвякивание оружия, гортанную речь храбрецов, видит пенящееся в их кружках пиво… — Доверите ее нам? — донеслось до Лёниного сознания. — До нашей встречи послезавтра в офисе?
— Мне бы хотелось… — начал Лёня.
Тут вмешался Ромада.
— Ты что, Лёнчик, такие люди, а ты… Нехорошо, — пожурил он Бакланова.
— Если угодно, — предложил Важнов, — я могу написать расписку.
«Ты чего, дурак?» — прочитал Лёня в коротком взгляде, брошенном на него Амбросимовым.
— Да нет, что вы, нет, не нужно никаких расписок, — как бы извиняясь, проговорил Лёня. — Я просто… единственный экз… неожиданно как-то.
Неожиданности продолжались и когда Лёня возвратился домой. Заместитель директора «Форы» долго ковырял ключом в замке. (Темень в подъезде, кто-то, видимо, приспособил все лампочки, от первого до третьего этажа включительно, для личных целей.)
Пока Лёня боролся с дверью, Славик успел сделать все необходимые приготовления, и когда Бакланов попал, наконец, в квартиру, то… в прихожей его встретил типичнейший представитель нордической цивилизации — викинг не викинг, рыцарь не рыцарь… одним словом, что-то среднее между вооруженным бандитом средневековья и инопланетным существом с деревянным мечом, выкрашенным серебрянкой, в руке, в новом свитере крупной вязки, вымазанном неровным слоем все той же серебрянки (обнова окончательно и бесповоротно превратилась в «кольчугу»). Самым зловещим был, вне всякого сомнения, головной убор. В прошлом данный предмет служил вполне мирным целям, в нем — алюминиевой кастрюльке — варили кашку и все такое прочее. Отныне и впредь для подобных приземленных целей использовать кастрюльку становилось невозможным — она лишилась обеих ручек, в ней пробили отвратительного вида дырки (смотровые щели) и при помощи пластилина прикрепили к донышку шлема-горшка страусовые перья, благодаря чему рост «рыцаря» увеличился вдвое.