Комики мирового экрана

Из спектаклей 20-х годов с участием Тото следует вспомнить «Трех мушкетеров», где он играл Д’Артаньяна. В шляпе, украшенной гусиным пером, с палкой вместо шпаги, Тото создал карикатурный образ наглого и хвастливого вояки, своими повадками подозрительно походившего на итальянских чернорубашечников. В фашистской Италии тех лет, в годы разгула милитаристской пропаганды это было весьма смело, и подтекст, вложенный Тото в этот образ, прекрасно доходил до зрителей .

ПОЛИЦЕ!СКИЕ И ВОРЫ

В 1933 году Тото становится «капокомико», то есть «гвоздем» программы эстрадной труппы, выступавшей в больших кинотеатрах перед началом сеансов. Так началось знакомство Тото с публикой, посещающей кинотеатры, и вскоре актер становится ее любимцем. В буфонаде и клоунаде этого эксцентричного комика, л его песенках и куплетах чувствовалось что-то новое, беспокойное, нечто большее, чем то, к чему привыкли зрители. Сквозь пошловатые остроты и клоунские антраша нет-нет да и прорывался резкий протест против удушающей атмосферы Италии 30-х годов, против самодовольной тупости фашистских заправил и их дешевой демагогии. Публика ревела от восторга, когда отважный комик, первым в фашистской Италии рискнув вынести на театральные подмостки политическую сатиру, пел в самый разгар войны сочиненную им песенку: «Судьба может измениться, когда меньше всего того ожидаешь... Они заговорили нас до смерти, замучили своей болтовней! Мы все марионетки, марионетки, только без ниточек!.. Но мне кажется, что баранам надоело блеять...» и так далее в том же роде. Взрывы петард, при помощи которых фашисты в 1940 году пытались сорвать выступление Тото в римском театре «Систина», не смогли заглушить грома аплодисментов зрителей и того резонанса, которые получили его остроты и куплеты. Песенку про баранов, которым надоело блеять, напевали и насвистывали все антифашисты.

ЗАКОН ЕСТЬ ЗАКОН

После освобождения Рима Тото выступает в музыкальных обозрениях вместе с Анной Маньяни. Выступления этой труппы пользуются большим успехом, «театр Тото» привлекает внимание прогрессивной интеллигенции, в частности кинодраматурга Чезаре Дзаваттини — одного из зачинателей неореализма, который до сих пор очень высоко ценит комедийное мастерство Тото.

В варьете и ревю Тото работал до 1949 года, а потом его полностью (если не считать нескольких выступлений на сцене в 1956 году) поглотило кино. Сниматься он начал еще в 1937 году — успех на сцене открыл ему двери в кино, так же как и другим итальянским комикам старшего поколения — и Витторио Де Сика, и братьям Эдуардо и Пеппино Де Филиппо» и Рашелю, и Макарио. Это был обычный путь. Однако первые фильмы, в которых участвовал Тото, не принесли ему творческих удач, в них лишь механически использовался его эстрадный опыт. Временем подлинного рождения Тото — комедийного киноактера можно считать 1949—1950 годы, как раз тот период, когда он оставил сцену. Тото снимается в пяти-шести, а то и семи фильмах в год и быстро завоевывает любовь кинозрителей. Дело, конечно, не в количестве картин; в создаваемых им образах под эксцентрической манерой игры, под острой гротескностью очень сильно ощущается глубоко народный, человечный характер его дарования. Персонажи, которых играл Тото, — фатальные неудачники, живущие случайными заработками, бедняки, сохраняющие во всех переделках благородные чувства и человеческое достоинство. Огромный запас жизненных сил и жизнерадостность героев Тото импонировали народному зрителю, были ему близки. Вместе с тем эти персонажи глубоко традиционны для Италии, они словно впитали дух неаполитанской бедноты, ее поразительное умение приспосабливаться к любым условиям жизни. Это была естественная защитная реакция народа на жестокость и несправедливость окружающего мира, нищету, преследования закона и полиции. В комедиях Тото в новых условиях послевоенной Италии получила блестящее развитие традиция итальянской комедии масок. (Недаром в формулировке присуждения Тото в 1961 году кинопремии «Золотая гроздь» указывалось, что он «на протяжении многих лет с честью служил славе и гению театра дель арте».) В благотворной атмосфере первых послевоенных лет, когда передовые художники Италии, борясь за принципы народности, гуманности в искусстве, развивали прогрессивное направление в кино, встреча крупнейшего итальянского комика с неореализмом была неизбежна.

ТОТО ПРОТИВ ЧЕРНОГО ПИРАТА

Эта встреча произошла дважды — в 1950 году, когда Тото снялся в фильме «Неаполь — город миллионеров», и в следующем 1951 году, когда он участвовал в фильме. «Полицейские и воры». Обе эти картины, до сих пор по праву считающиеся наивысшими достижениями Тото, хорошо знакомы советскому зрителю.

Содружество Тото с автором пьесы «Неаполь — город миллионеров» и режиссером ее экранизации — неаполитанским драматургом и актером Эдуардо Де Филиппо было замечательно плодотворным. Эдуардо создал в своем фильме для Тото новую роль, которой нет в пьесе, — роль Паскуале, друга главного героя, безработного трамвайщика Дженнаро Йовине (его играл сам Де Филиппо). Кто мог рассказать о послевоенном Неаполе, его людях и Ледах лучше двух неаполитанцев-Эдуардо и Тото?

Поистине незабываема сцена, в которой Тото — Паскуале изображает покойника — за умеренную плату он готов оказать своим соседям и приятелям любые услуги. Дело в том, что жене Дженнаро угрожает обыск, а под кроватью у нее спрятаны изрядные запасы кофе, которым она спекулирует: ведь ни у мужа, ни у сына нет работы, а время трудное, военное. И вот по краям кровати ставят зажженные свечи и на нее укладывают Паскуале, который должен изображать внезапно скончавшегося родственника Полицейский, зная такие проделки, садится у постели и внимательно наблюдает за лицом «покойника».

Начинается бомбежка, хлопают зенитки, рвутся бомбы... Но Паскуале остается недвижим, на его лице не дрогнет ни один мускул, только по лбу от страха стекают тяжелые капли пота. Все давно уже укрылись в бомбоубежище, но между «покойником» и полицейским продолжается дуэль нервов. Наконец, когда звучит отбой, восхищенный полицейский обещает не делать обыска и никого не арестовывать, если «мертвец» пошевелится. И только тогда Паскуале расправляет онемевшие члены и открывает глаза...

А кто не помнит римского воришку Эспозито, вернее, даже не воришку, а мелкого жулика, из кинокомедии режиссеров Стено и Моничелли «Полицейские и норы »? Образ, созданный Тото в этом фильме, весьма сложен — его жулик Эспозито не только очень смешон, но глубоко человечен и трогателен. Сама жизнь заставляет его ловчить, обманывать, иногда даже что-нибудь стащить. Чтобы прокормить семью — а он примерный семьянин, любящий муж и отец, — Эспозито то старается всучить богатому и глупому американцу Поддельную монету, то, окружив себя стайкой беспризорных, пытается получить подарки для многосемейных, то, высунувшись в окно, подцепляет на крючок и выуживает из лавки, что этажом ниже, круг колбасы... Он остроумен, находчив, ловок, постоянно в нервном напряжении. Свои отлучки из дому, когда он скрывается от полиции, Эспозито называет «командировками», а все свои проделки — «работой». А ведь он немолод, за спиной у него годы войны, плена... Но тяжелая жизнь не ожесточила Эспозито: когда он узнает, что Боттони, полицейскому, который его ловит, угрожает увольнение, если тот не поймает вора, Эспозито великодушно соглашается пойти в полицию...

Фильм построен на парадоксе — дружбе между вором и полицейским. Однако в нем нет и следа слащавости, просто авторы фильма показывают, что и вор и полицейский ничем, в сущности, не отличаются друг от друга: оба бедняки, каждый по-своему зарабатывает на жизнь, и благополучие обоих держится на волоске. А главное, фильм наполнен сочным народным юмором, очень смешон, и в этом заслуга как Тото, так и его партнера — Альдо Фабрици, играющего полицейского Боттони.

Поистине уморительна сцена преследования, когда юркий и ловкий Эспозито (Тото) дразнит бегущего за ним толстого и неповоротливого Боттони (Фабрици). Не менее комичен эпизод бегства Эспозито из уборной: он вылезает из окна, привязав оборванную цепь от наручников, другой конец которой держит сторожащий его за дверью Боттони, к ручке для спуска воды...

НАПРАВЛЕНИЕ ПИО-ВАРОЛО

Эти два правдивых, гуманных, глубоко народных и социальных фильма ознаменовали рождение нового жанра неореалистической кинокомедии, и оба они в значительной степени своим успехом у зрителей и у критики обязаны таланту и мастерству Тото. Его гротескная манера игры в основе своей глубоко реалистична, жизненна, и поэтому она так органично вплеталась в ткань неореалистических произведений.

Но судьба не часто балует «короля смеха »— в последующие годы ему по-прежнему приходится сниматься в лучшем случае в бездумных, а то и в откровенно пустых и пошлых коммерческих фильмах, мало чем отличающихся от ревю, в которых он начинал свою артистическую карьеру. Это фильмы-фарсы, фильмы-обозрения, фильмы-пародии, главная цель которых во что бы то ни стало, любыми средствами заставить зрителя смеяться. И публика действительно надрывает животики, глядя на приключения (а чаще злоключения) незадачливого Тото-Тарзана, Тото-шейха, Тото-Синей бороды, Тото-тореадора, Тото-пожарника, Тото-велосипедиста, Тото-жениха, Тото-детектива, Тото-священника, Тото-космонавта и так далее и тому подобное.

Все же в жизни Тото было еще несколько фильмов, еще несколько встреч с режиссерами, которые творчески его обогатили, хотя и не принесли шумного успеха.

В 1953 году Тото получил приглашение сниматься в фильме «Где свобода?» Роберто Росселлини — постановщика «Рима — открытого города», одного из зачинателей неореализма. Это был его первый (и, увы, неудачный) опыт создания кинокомедии. Но персонаж, которого сыграл Тото, был весьма интересен. Герой фильма — Сальваторе Лойяконо — двадцать пять лет просидел в тюрьме, потому что в молодости убил человека, преследовавшего его жену. Все эти годы Сальваторе вынашивал план побега. Но в тот день, когда он решается осуществить свой план, его выпускают на свободу. Он идет к родственникам, где узнает, что жена его не стоила того, чтобы защищать ее честь; он видит, что вокруг — одни спекулянты и мошенники, обогащающиеся на чужом несчастье. Тогда он решает возвратиться в тюрьму, а, так как его туда не пускают, он приводит в исполнение свой план побега... только в обратном направлении и, оказавшись в своей старой камере, обретает душевный покой и свободу... Любопытный, чисто неаполитанский персонаж создал Тото в одном из эпизодов фильма Витторио Де Сика «Золото Неаполя» (1954). Робкий музыкант, в доме которого поселяется бесцеремонный приятель, еще на школьной скамье подавлявший его своей силой и наглостью. Ныне это грубый и жестокий «гуаппо» (неаполитанский гангстер), перед которым трепещет весь квартал. Но однажды забитый музыкант находит в себе мужество выгнать бандита: словно подбадривая себя, он сперва бьет посуду, а затем спускает с лестницы сундучок незваного гостя.