Коминтерн и мировая революция. 1919-1943

Аргумент, что агрессоры воздержались от нападения на СССР из-за опасения, что внутри их стран вспыхнут революции, был не нов, но к нему было добавлено то, что в конце 1930-х годов Коминтерн представил СССР защитником не только мировой революции, но также и всех «миролюбивых», «антифашистских» или «демократических» сил в мире. Утверждалось, что большие массы людей, выходящие за категории рабочих и «тружеников», такие как широкие слои буржуазии, теперь смотрели на СССР как на лидера в антифашистской борьбе. Нападение на СССР вызвало бы враждебное отношение к агрессору не только со стороны тех, кто хотел установления социализма, но также и тех, кто был предан демократии (при капитализме)²⁹.

Важное значение СССР в деле поддержания мира и отсрочки начала войны, по мнению Коминтерна, заключалось в выигрыше времени, в течение которого революционные силы в мире могли бы стать сильнее. В этом смысле любой сдерживающий фактор, оказываемый СССР на капиталистические государства, отвечал интересам мировой революции.

Использование советских вооруженных сил от имени мировой революции не было предусмотрено Коминтерном, за исключением лишь того случая, когда в мирное время будет совершено нападение на СССР. Солдат Красной армии понимал, что, защищая СССР, он боролся за общее дело рабочего класса всех стран мира³⁰. Таким образом, Красная армия изображалась как сила, предназначенная для защиты Советского Союза и только косвенно для защиты мировой революции. Можно заметить, что в этот период Коминтерн широко публиковал интервью Сталина – Говарда в марте 1936 года, во время которого Сталин сказал: «Экспорт революции не имеет смысла»³¹. Один член ИККИ высказался более подробно: «Утверждение о том, что Советский Союз и его Красная армия поставили перед собой задачу экспорта революции в Европу, относится к самым грязным пропагандистским изобретениям немецкого фашизма» ³².

Только в случае нападения на СССР советские вооруженные силы должны были взять на себя революционную миссию за пределами СССР. После того как СССР подвергся бы нападению, Красная армия не только сокрушила бы захватчиков «на своей собственной территории», но и продемонстрировала бы миру, как она выполняет «международные задачи», помогая освобождать тех, кто оказался в фашистском рабстве³³.

Вышеупомянутые утверждения, кажется, серьезно ограничивают возможность использования советских вооруженных сил в интересах мировой революции, потому что для начала такой деятельности военные должны были ждать нападения на СССР. Это обстоятельство нужно, однако, рассмотреть в свете внешней политики СССР в этот период. Коминтерну трудно было бы в этот период заявлять о положительной роли наступления советских вооруженных сил. Конечно, о такой положительной роли ясно заявлено в материалах, получивших самое широкое одобрение Коминтерна, а именно в сочинениях и речах Ленина и Сталина. Например, Сталин в работе «Октябрьская революция и тактика российских коммунистов», написанной в 1924 году, повторяет и полностью подтверждает слова Ленина о том, что «победоносный пролетариат» в одной стране мог бы в случае необходимости использовать вооруженные силы против других (капиталистических) государств³⁴. Здесь не говорится о чисто оборонительной роли вооруженных сил.

Модель стратегии и тактики

В капиталистических странах. На VII конгрессе Коминтерна, который собрался летом 1935 года, были сформулированы основные характерные особенности этого периода (середина 1934 – осень 1939 года). В своем докладе на конгрессе от имени ИККИ Вильгельм Пик, лидер немецких коммунистов, поднял основной вопрос: каковы перспективы мирового развития и мировой революции?³⁵ Отвечая на него, он в действительности охарактеризовал основные направления политики Коминтерна в последующие четыре года. Он сделал заявление по следующим пунктам: 1) капиталистическая система была «до основания расшатана» Великой депрессией; 2) рост фашизма в капиталистическом мире приблизил мир к войне; 3) СССР «стал самым мощным и самым важным фактором в мировой борьбе за социализм»; 4) соотношение сил в мировом масштабе изменилось в пользу социализма, а капитализм оказался в невыгодном положении; 5) революционный кризис еще полностью не созрел, но назревал во всем мире³⁶. В свете такой благоприятной перспективы Пик и другие лидеры Коминтерна на конгрессе снова и снова подчеркивали, что необходим не скорейший захват власти коммунистами, а подготовка к более позднему захвату власти. По словам Пика, «никакая социальная система не падет сама по себе, какой бы загнившей она ни была. Она должна быть свергнута. Никакой революционный кризис не может принести победу пролетариату, если пролетариат не сможет организовать эту победу и одержать ее»³⁷. Чтобы убедить всех в необходимости такой подготовки, докладчики на VII конгрессе неоднократно повторяют выдержку из речи Сталина на XVII съезде ВКП(б) в 1934 году, в которой советский диктатор придал особое значение необходимости подготовки к захвату власти. Эти слова Сталина, уже приведенные нами в главе 4 «Предпосылки», с. 123, наиболее часто цитировались на VII конгрессе. В последующие четыре года они пользовались особой популярностью у членов Коминтерна в их стремлении сосредоточить внимание коммунистов на тщательной подготовке революции. Таким образом, был отодвинут на далекое будущее захват власти, который должен быть предпринят только после тщательно проведенной, достаточной предварительной работы.

Определенные положения, лежащие в основе стратегии и тактики нового периода, противоречили основным положениям стратегии и тактики предыдущего периода. Во-первых, продолжающееся и растущее волнение рабочих и «трудящихся масс», которое могло бы привести к попытке захвата власти, не включалось коммунистами в повестку дня, как раньше; скорее, как это было показано выше, подчеркивалась необходимость подготовки к такой попытке. Во-вторых, было проведено качественное различие между демократией и фашизмом, как двумя формами буржуазного правления; однако демократические права и институты при капитализме, по мнению коммунистов, хотя и не совершенные, тем не менее считались полезными для рабочего класса и всех «тружеников» и должны были защищаться коммунистами и их последователями от нападок фашистов. В-третьих, поражение фашизма больше не требовало полного разрушения капитализма, а только необходимо было провести чистку той системы, в результате которой должна была быть создана «новая демократия». Как будет нами показано дальше, ни одно из этих положений не предполагало, что капитализм в конечном итоге не должен был быть заменен социализмом, хотя ближайшая цель была не разрушение, а чистка капитализма.

Затем последовал четырехлетний период в истории Коминтерна, во время которого коммунистическая партия в каждой капиталистической стране, как было предписано, должна была создать широкое, антифашистское, народное движение. Это движение преследовало двойную цель защиты существующих демократических привилегий от любого нападения со стороны фашизма в рамках одной страны и защиты национальной независимости от агрессивных фашистских государств. Более гибкая модель стратегии и тактики пришла на смену довольно жесткой и лишенной гибкости модели, которой придерживались в 1928 – 1934 годах. Много интересных идей и институтов появилось в течение этого антифашистского периода в истории Коминтерна, что будет показано далее.

Чтобы не переоценить нововведения этого периода, хорошо бы всегда помнить, что Коминтерн воспринимал новую модель стратегии и тактики как подготовку к окончательному захвату власти коммунистами. Планировавшийся ранее захват власти не был отменен, а только отложен на время. Главный разработчик новой линии, принятой в 1935 году, Димитров заявлял, что «у нас, коммунистов, есть другие конечные цели, помимо защиты демократии... но в борьбе за наши цели мы готовы бороться совместно за любые очередные задачи, которые, когда они будут реализованы, ослабят положение фашизма и усилят положение пролетариата»³⁸. Низвержение мирового капитализма оставалось задачей будущего. Выступая с комментариями по поводу усилий по созданию широкого антифашистского народного фронта, передовая статья в теоретическом журнале Коминтерна в 1938 году подтвердила, что эта борьба «в своем дальнейшем развитии неизбежно приведет к низвержению загнивающего капитализма» (курсив автора)³⁹.

В стратегии и тактике нового периода сохранились основные цели коммунистов, предшествовавшие захвату власти: завоевание поддержки со стороны пролетариата и от определенных непролетарских слоев населения и защита Советского Союза. Но появились новые формы деятельности с целью достижения этих постоянных целей, так же как и новые временные цели защиты демократии и национальной независимости от фашизма. Эти новые формы – рабочий или народный фронт, правительство народного фронта и демократия нового типа. В дополнение к ним новая стратегия предусматривала также создание единого фронта «сверху».

Напомним еще раз, что понятие единый фронт «сверху» было старым и означало совместные усилия рабочего класса с целью достижения временных целей посредством заключения временных соглашений с социал-демократическими и «реформистскими» лидерами пролетарского движения. Возрождение этого типа единого фронта казалось коммунистам катастрофой, так как означало отклонение от тактики 1928 – 1934 годов, направленной против социалистов.

Оправданием этого нового отношения к лидерам социал-демократии могла послужить лишь ориентация на левое, прокоммунистически настроенное крыло в рядах социал-демократов, и это должно было в полной мере использоваться коммунистами. Однако, по мнению Коминтерна, все еще оставалось правое крыло социал-демократии, которое не желало отказываться от сотрудничества с буржуазией⁴⁰. Требованием, которое выдвигал Коминтерн по созданию единого фронта с социал-демократическими лидерами, была активная борьба, направленная «против фашизма, против наступления капитала, против угрозы войны, против классового врага»⁴¹. Однако не выдвигалось требование о том, чтобы социал-демократы приняли концепцию коммунистов о пролетарской революции и диктатуре пролетариата. Как можно заметить, тактика единого фронта не требовала от коммунистов отказа от публичной критики «реакционных» секций социал-демократии⁴², и при этом она не означала, что коммунисты должны были оставить «свою независимую работу в сфере коммунистического образования, организации и мобилизации масс»⁴³.

Народный фронт – еще более широкое движение, основанное на базе единого рабочего фронта, но включающее также крестьянство, мелкую буржуазию, интеллигенцию – все слои, которые на деле приняли программу борьбы с фашизмом. В период с 1935 по 1939 год народный фронт был фронтом сверху, то есть он был основан на соглашении между коммунистами, социалистами и буржуазными партийными лидерами⁴⁴.

Правительство народного фронта⁴⁵ было самым смелым и новым понятием. Оно рассматривалось как правительство, основанное на широком антифашистском народном движении; коммунистические партии могли бы участвовать в этом правительстве наряду с другими партиями, входящими в народный фронт. Это понятие не было синонимично с понятием «диктатура пролетариата» и должно было появиться, если использовать фразу Димитрова, «накануне» захвата власти коммунистами. Оно должно было стать прежде всего «правительством борьбы против фашизма и реакции»⁴⁶.

При каких условиях, как это было задумано Коминтерном, могло бы возникнуть такое правительство? Димитров полагал, что там, где мог бы развиться умеренный политический кризис с тем, чтобы коммунисты могли использовать его ограниченно, но не до той степени, когда коммунисты могли бы захватить власть. Три главных условия для формирования правительства народного фронта были названы Димитровым: буржуазный государственный аппарат уже должен быть «дезорганизован и парализован» до такой степени, что буржуазия не смогла бы предотвратить формирование такого правительства; «широкие массы» должны были быть в состоянии неистово восстать против фашизма и реакции, хотя не готовы были к восстанию под руководством коммунистической партии за победу советской власти; и «значительное большинство» рядовых членов партий, входящих в народный фронт, должно было разделять точку зрения о «безжалостных мерах, направленных против фашистов и других реакционеров», в то же самое время сотрудничая с коммунистами и против антикоммунистических секций в своих собственных партиях⁴⁷.