Комиссар Дерибас

Выехали только под вечер. Когда совсем стемнело и не стало видно дорогу, соорудили в кустах шалаш. Развели костер. Поужинали тем, что было у Тузинкевича и что припас Василий. Улеглись спать, подложив под себя охапки сена. Рядом посапывала, похрустывала, пережевывая овес, привязанная лошадь.

Едва рассвело, Василий поднял Тузинкевича. Наскоро перекусив, они поехали дальше. Василий был человеком неразговорчивым. И только однажды, когда взошло солнце, показывая кнутовищем в сторону большого холма, едва вырисовывающегося в утренней дымке, сказал:

— Там Бондари. Нам нужно быстрее проскочить мимо, чтобы нас не заметили красные. Там стоят их части.

Часа через два въехали в лес. Лесная дорога, вначале широкая, петляя и извиваясь, становилась все уже, и Василий направлял лошадь по одному ему известным приметам. Сквозь листву высоких дубов и кленов пробивались лучи солнца, и было приятно передвигаться в этом зеленом полумраке.

— Далеко еще? — поинтересовался Тузинкевич.

— Должно быть, где-то здесь, поблизости, если не перебрались в другое место.

Но они ехали еще не меньше часа, пока в лесу их кто-то не окликнул. Василий ответил на крик громко. Потом назвал свое имя, остановил лошадь. Вскоре к ним подъехали верхом на лошадях два мужика с винтовками за плечами.

— Что нужно? — спросил один из них грубо.

— Василий я, — повторил спутник Тузинкевича. — Меня знает командир ваш — Иван. Вот ему, — он показал на Чеслава, — нужно срочно с ним поговорить.

— Кто ты такой? — спросил мужик Чеслава.

— Иван меня знает, — спокойно ответил Тузинкевич.

— Поезжайте за ним. — Тот, что спрашивал, кивнул головой на своего спутника и сам ускакал в лес. Второй всадник свернул на едва заметную тропу и медленно поехал впереди.

Теперь мысли Тузинкевича были заняты одним: «Как-то встретит Матюхин?» Он уже не сомневался, что его доставят к этому бандитскому главарю. Так они ехали версты две-три, пока их не остановили снова. Подошла вооруженная группа. Василий остался сидеть на телеге, а Тузинкевичу предложили следовать за ними куда-то дальше в лес. Он уже порядком устал. В лесу становилось сумрачно. Вскоре он почувствовал запах лесной гари, потом запахло конюшней. Они вышли на большую поляну. Подул ветерок, и стало светло. В дальнем конце поляны стояла изба, к которой они направились.

Тузинкевича ввели в избу. Два человека вошли следом за ним.

— Вот этот спрашивает тебя, — сказал один из сопровождавших кому-то, кого Тузинкевич еще не рассмотрел, так как его глаза еще не привыкли к полумраку.

— Ты кто? — спросил жесткий голос из дальнего угла комнаты.

— Мне нужен Иван Матюхин, — не отвечая на вопрос, твердо сказал Тузинкевич.

— Кто тебя направил ко мне?

— Вы меня должны помнить, — опять Тузинкевич не ответил на вопрос. — Я Миша, приезжал вместе с Петровичем.

— Я тебя помню. Но почему ты ищешь меня, а не кого-нибудь другого? Объясни мне сначала это! — Голос Матюхина, а это был он, и Тузинкевич это понял, звучал угрожающе.

— Организация эсеров, в которой я состою, о чем вам должно быть известно, связалась в Москве с товарищем Ишиным. Он посоветовал разыскать вас…

— Что с Ишиным?

— Он надежно укрыт… Так же как и отряд, который был послан в Воронеж за оружием.

Наступило длительное молчание. Тузинкевич все так же стоял у порога. Войти в комнату его никто не приглашал. В сумраке он стал различать контуры какого-то человека. Он не мог с уверенностью сказать, что разговаривает с Иваном Матюхиным, но весь тон беседы свидетельствовал о том, что говорит он с главарем.

— Хорошо. Иди отдыхай. Я подумаю, — наконец сказал Матюхин. — Потом позову.

Прием был не из приятных. Но нервы у Чеслава были еще крепкие. Да он и не рассчитывал на радостную встречу. И все же весь остаток дня он провел в размышлении: «Кто его знает, что придет в голову этому бандиту! Может быть, будет допрашивать «особыми методами», которыми допрашивали антоновцы коммунистов, о чем Чеслав слышал от Муравьева?» И когда его снова позвали к Матюхину, он был весь напружинен.

— Послушай, а где Эктов? — Матюхин задал свой вопрос сразу, едва Чеслав переступил порог, в расчете на то, что если Чеслав к нему подослан, то должен знать, что Эктов участвовал в операции по уничтожению антоновской армии вместе с Котовским. В этом случае он растеряется и тем себя выдаст.

Но Тузинкевич был готов к этому вопросу и спокойно ответил:

— Когда я уезжал с отрядом в Воронеж за оружием, Эктов оставался в селе Хитрово. Да и вы там были. Почему вы меня об этом спрашиваете?

Опять молчание. В свете керосиновой лампы Тузинкевич хорошо теперь видит Ивана Матюхина — крепкого, широкоплечего мужика, который сверлит его злыми маленькими глазками.

— Я тебе поверю, — наконец говорит он. — Что тебе нужно?

— Мне ничего не нужно. Воронежские эсеры хотят знать, что делать с отрядом, который находится там. И с оружием, которое отряд получил…

— Где оружие?

— Запрятано в Воронеже.

— Какое?

— Двести винтовок, пять тысяч патронов.

— Та-ак! — Матюхин поднялся со скамьи. Он был еще выше ростом, чем казался Тузинкевичу раньше. Посмотрел на сидевшего рядом с ним человека, одетого в полувоенную форму. Спросил: — Что будем делать, Мошков?

Тот потер лоб рукой, отмолчался.

— Ну вот что. — Матюхин подошел к Тузинкевичу. — Можете вы доставить оружие в Тамбов?

— Попытаемся.

— Заройте в огороде железнодорожного мастера Степанова. Потом решим, как забрать его оттуда… После этого всем отрядом приезжайте ко мне. Место встречи тебе укажут… И еще хочу предупредить: если что, то найдем тебя и твою семью даже на том свете. Как мы поступаем с предателями, ты знаешь!

— Почему вы угрожаете?! — возмутился Тузинкевич.

— Я не угрожаю, а предупреждаю. Ты не обижайся, я предупреждаю всех… Время сейчас такое…

* * *

В сопровождении Василия Тузинкевич доехал почти до самого Тамбова. Поблагодарив за помощь, он распрощался с Василием и пешком пошел в гостиницу. Как только Тузинкевич подошел к дежурному и подал свои документы, чтобы получить койку, тот передал ему записку, в которой неизвестный человек просил его подняться в двадцать первый номер. Тузинкевич несколько удивился, но пошел. Постучал в дверь.

— Войдите, — громко сказал басовитый голос.

— Меня просили зайти к вам. — Тузинкевич показал записку.

— О-о! — воскликнул тот. — Проходите, здравствуйте. Я вас жду уже третьи сутки.

— Простите, а кто вы?

— Я Белугин. Нас познакомил товарищ Кандыбин. Помните?

— Да, да… Извините, я вас сразу не узнал. Это так неожиданно, да и видел я вас тогда у Кандыбина недолго.

Тузинкевич и Белугин провели в гостинице весь остаток дня, обсуждая, как лучше провести порученную им операцию. Вечером они отправились в Особый отдел армии, чтобы доложить командованию свои предложения.