Коммандер

Чтобы не попасться солдатам или излишне любопытным докерам, я просто старался держаться в тени кораблей — этого оказалось вполне достаточно. За все время мне встретились всего несколько патрулей, хотя прошагать пришлось километра полтора, если не два с половиной.

Родной Петербург и сам был городом-портом, способным принять не один десяток кораблей, но с Антверпеном не стоял и рядом. Еще Наполеон Бонапарт вложил в местные каналы астрономическую по тем временам сумму в тридцать с лишним миллионов франков, превратив их в крупнейшую базу для военного флота. Вскоре после поражения под Смоленском его величеству пришлось отказаться от притязаний на Бельгию — зато город пришелся по вкусу голландским торговцам. А также немецким, французским, британским, русским… может, даже американским. За полтора века судоходные компании превратили Антверпен в крупнейший морской торговый узел, уступающий размерами и оборотом разве что Роттердаму.

Не знаю, сколько именно кораблей сейчас стояло здесь на якоре, но уж точно не меньше сотни. Самых разных мастей и калибров: от крохотных баркасов до здоровенных лесовозов и танкеров. Были и пассажирские лайнеры — похожие на плавучие гостиницы сонные громадины с темными окнами и иллюминаторами кают. Похоже, кому-то понадобилось загнать внутрь всех пассажиров, а то и объявить комендантский час во всем городе — и меня это вполне устраивало: никто не мешал шагать по опустевшему причалу к нужной посудине.

Я бы потратил на поиски ничем не примечательной “Титании” целую вечность — но, к счастью, успел кое-как выпытать у Хельги обозначение нужной части порта. И хоть половина указателей была на фламандском, уже скоро мне улыбнулась удача: пройдя пару сотен метров вдоль выстроившихся друг за другом сухогрузов, я разглядел в темноте надпись на корме.

“Титания”. И еще чуть ниже — “Роттердам”, порт приписки.

Все верно.

Корабль спал — только над трубами в темноте вился едва заметный дымок: похоже, команда уже начала готовить паровые машины к выходу в море. Пожалуй, рановато — до отправления оставалось еще не меньше семи часов — но удивило меня совсем другое.

Титанию явно охраняли. Пусть не так бдительно, как подъезды к порту и акваторию — но я насчитал пятерых солдат на причале и троих у сходней. Скорее всего, кто-то дежурил и на палубе — в неярком свете бортовых фонарей то и дело мелькали силуэты. И еще патрули — один я только что удачно проскочил, но со стороны носа шли еще люди…

То ли мне просто повезло, то ли секрет герра канцлера на деле оказался не таким уж секретом. В чудесные совпадения я не верил уже давно, так что оставалось только предположить, что британцы арестовали судно — возможно, даже вместе с грузом… а то и вовсе затеяли всю эту высадку с моря лишь для того, чтобы добраться до содержимого трюмов “Титании”. Или тайком вывезли чудо-машину посуху, или перегрузили на какую-нибудь из своих посудин, или пока только дожидались, или…

Способ проверить у меня был всего один. Сходни караулили чуть ли не десять солдат разом, да и ломиться под прожектор стал бы разве что идиот и самоубийца. Да и попытка разыграть из себя моряка или какую-нибудь шишку из таможенной службы наверняка повлекла бы за собой разве что визит к дежурному офицеру… в лучшем случае. Темная вода тоже выглядела не слишком гостеприимно… Зато от невысокого борта “Титании” меня отделяло всего полтора десятка шагов.

Не так уж много для Одаренного почти-третьего магического класса.

Короткий разбег, толчок — и родовая магия услужливо подхватила меня за полы пиджака, пронесла по воздуху — и бросила на палубу. Пусть не слишком бережно, зато с такой силой, что я перелетел через борт и, едва коснувшись ногами досок, тут же перекатился к трубе вентиляции. Небольшая конструкция кое-как скрывала меня, но вокруг было слишком светло, так что я поспешил перебраться поближе к рубке, в тень — и уже там затаился, выжидая.

Нет, ничего. Похоже, никто не услышал шум, да и вспышка Дара оказалась незамеченной. Корабль мерно дремал, и тишину нарушал только плеск волн за бортом, болтовня солдат где-то на корме и мерное гудение под палубой. Машинное отделение уже давно проснулось: и механизмы, и люди, которые пробудили железо от сна и теперь разогревали топки… зачем-то.

Если уж судно арестовано и нигде не видно экипажа — кто и зачем готовит его к выходу в море, да еще и на два-три часа раньше положенного?

Впрочем, меня в любом случае интересовал трюм — туда я и направился. На мое счастье, британцы присматривали только за палубой, а в рубке и у лестниц никакой охраны не было. Так что я без особых усилий пробрался внутрь, а потом и спустился вниз, стараясь особо не греметь ботинками по металлическим ступенькам.

Саму “Титанию” я отыскал по копиям таможенных документов — а вот обшаривать трюм пришлось, что называется, вручную. Не то, чтобы он оказался таким уж огромным, но я понятия не имел, в каком из бессчетных деревянных ящиков окажется нужна мне игрушка… если она вообще еще здесь: пока мне попадались только какие-то бестолковые железки. То ли детали корпуса, то ли действительно что-то из области заводского оборудования, погруженного сюда только лишь для отвода глаз. Я не слишком-то хорошо запомнил чертеж, но блок управления или главный конденсатор энергии узнал бы непременно.

И не постеснялся бы уничтожить. Или уж точно искромсать Кладенцом так, чтобы хозяину — британцам, голландцам, американцам, канцлеру Каприви и даже самому черту — пришлось бы изрядно повозиться, восстанавливая драгоценную железку по чертежам.

Но пока мне не везло, хоть я залез уже чуть ли не в полтора десятка деревянных гробов. Часть оказалась пустой, часть заколоченной наглухо — их я пока пропускал, торопясь поскорее добраться до следующего ряда. Будто какая-то неведомая сила подгоняла меня, заставляла все быстрее и быстрее прыгать от ящика к ящику. Нет, никто не спешил в трюм поймать нарушителя, нигде наверху не верещала сирена тревоги, никто не кричал, не стрелял, не громыхал тяжелыми армейскими сапогами по лестнице…

Просто я был здесь не один.

И стоило мне ухватить саму мысль, как чутье тут же расцвело во всей красе — почти как тогда, в Страсбурге. Показало мне не то, чтобы весь план трюма с дверьми, лестницами, ящиками и проходами между ними… скорее сработало, как компас, совмещенный с индикатором.

Я еще не успел до конца понять, на кого охочусь — а ноги уже сами несли меня в нужную сторону.

Прямо, почти бегом, замереть… Хорошо, теперь — вперед, пока смотрит в другую сторону. Налево, снова прямо, напра… нет, отсюда непременно увидит, рядом дежурная лампа. Значит, еще дальше, обойти вот эту кучу стянутых ремнями коробок, за угол… есть!

Ботинки наверняка изрядно стучали по стальному полу, но я почему-то совсем не боялся, что меня заметят. Слишком уж второй незваный гость этого трюма увлекся обыском… прямо как я минуту назад.

Три легких шага, прыжок — и через мгновение я изо всех сил зажимал ладонью уже готовый завопить рот.

— Какого?..

— Тише, тише, фрайин! — прошипел я, кое-как уворачиваясь от прицельного удара коленом в пах. — Я отпущу тебя — только не вздумай орать!

— Бомон?! — Хельга выдохнула мне в лицо. — Какого черта ты здесь забыл?!?

— Тот же вопрос, дорогуша. — Я на всякий случай чуть сильнее прижал трепыхающееся горячее тело к ящику. — И прекрати дергаться — нас заметят!

— Уже заметили, болван! — Хельга кое-как освободила руку и указала куда-то мне за спину. — Слышишь?!

Тяжелые шаги грохотали по лестнице уже совсем близко — буквально за соседней дверью. И я едва успел утрамбовать Хельгу между двумя здоровенными ящиками прежде, чем в трюме зажегся свет.

— Вот сюда, джентльмены, — произнес мужской голос. — Мне кажется, или здесь был какой-то шум?.. Джонсон?