Коммуналка: Добрые соседи

Астра смотрела в глаза человеку и не понимала, как получилось так, что когда-то она им увлеклась. Он ведь… серый.

И внешне.

И изнутри.

И все-то он прекрасно понимает, насколько опасен его проект, однако надеется… да, пожалуй, надеется… на ведьминские зелья, на дивов, которые не пожелают расставаться с детьми, и, не имея иной возможности быть рядом, примут любые условия.

В этом ли дело?

— Уходи, — Астра закрыла глаза, не желая видеть существо, которое когда-то, не иначе как по глупости, казалось ей самым близким и родным.

Дело ведь даже не в лечении.

Мог бы приехать, Астра не отказала бы, и он точно знал, что не отказала бы. Она никогда никому не отказывала. А в этом треклятом проекте, который открывал ему, Эльдару, новые возможности. Который позволял подняться чуть выше, подобраться чуть ближе к власти, к…

— Уходи, — повторила она тихо и по тому, как приотворилась дверь, поняла, что Эльдар ушел. Но ведь и вправду не отступится.

Проект на рассмотрении?

Есть еще шанс, что…

Так, нужно успокоиться и… дальше как? Куда обратиться? К кому? К Святославу? Он обещал помочь, но… стоит ли верить этим обещаниям? Может, сам по себе он и недурной человек, пусть даже маг разума, однако он служит. И сделает то, что ему будет сказано.

Тогда…

Бабушка ушла… знала ли она? Вряд ли… если бы знала, то точно не позволила бы Эльдару выжить. Проклятья ведь разные бывают, и судя по той книге, которую Астра так и не отдала, хотя собиралась, совершенно честно собиралась, так вот, о проклятьях Серафима Казимировна знала куда больше, чем показывала.

И Розочку она любила.

И никому не позволила бы причинить вреда.

Астра сделала глубокий вдох. И поняла, как ей надлежит поступить.

Она спокойно притворила дверь, запирать не стала, скоро время полуденных процедур, а брать в процедурной нечего. Да и люди у них в отделении приличные лежат.

Астра поднялась на третий этаж.

Анатолий Львович был у себя, обложился бумагами, пряча за горами из серых папок и папочек, с виду совершенно одинаковых, кружку с чаем и рогалик. Дернулся было, но увидев Астру, только махнул, мол, заходи.

И она вошла.

— Можно вашим телефоном воспользоваться? — Астра сдержала дрожь в руках. — Междугородний звонок.

— Что-то случилось?

— Случилось, — она посмотрела на человека, не зная, можно ли ему верить. И пусть никогда-то прежде он, пришедший в больницу обыкновенным врачом, одним из многих, кого отпустила война, не обманывал ее, даже когда речь заходила о вещах неприятных, но…

— Пользуйся, — Анатолий Львович поднялся. — Я выйду. И… у моей матушки дом остался. Деревенька Хвойничи. Не так далеко, но… в войну ее почти, считай, уничтожили. А матушка на хуторе обреталась. Даже не ее дом, а дедов. Там никто не живет, но он еще крепкий. Если надо.

— Пока не знаю.

Астра не любила врать.

И не умела.

— Спасибо.

— Береги себя, деточка, — он забрал и чай, и рогалик, и вышел тихонько. И подумалось, что, пожалуй, она, Астра, и вправду ничего-то в людях не понимает.

Она помнила всего три номера, да и те бабушка когда-то заставила заучить наизусть. И Астра послушно заучила, правда, никогда-то не набирала и теперь вот…

Аппарат был новым и гладким, с тугим диском, проворачивать который приходилось силой. А на место диск возвращался, слегка потрескивая. И этот треск заставлял Астру вздрагивать.

А потом было молчание, сменившееся гудками.

Гудки длинные, и Астра считала их, сказав себе, что досчитает до семи, а потом наберет другой номер. Но трубку взяли на девятом.

— Добрый день, — сказала она, удивляясь, что дрожат лишь пальцы, но не голос. — Это… Астра.

Собственное имя прозвучало странно.

— Могу я услышать Болиголова Валерьяновича?

— Слушаю вас…

Звук этого голоса успокоил.

— Это… важно… очень важно, но доказательств у меня нет, — она опустилась на самый край кресла. — И… наверное, это я во всем виновата…

— Тише, девочка, — сказано это было мягко. — Просто расскажи, что произошло, а мы подумаем, как поступить.

Глава 30

Глава 30

Святослав и сам не знал, зачем он пошел в детский сад.

Где он, и где детский сад?

И главное, смысла-то в этом визите никакого. Он ведь не родственник, так, случайный знакомый и сосед, который весьма скоро съедет, оставив обитателей коммунальной квартиры наедине с обыкновенной их жизнью. Почему-то думать об отъезде было неприятно.

И…

Собственный сад он не помнил, как и многое иное до пробуждения дара. Он даже не был уверен, что сад этот вовсе имелся. Вся его сознательная жизнь прошла в интернате.

А ведь похоже.

Только забор в интернате был прочнее и выше, и никакой сетки, под которой можно пробраться. А за забором вот все знакомо. И дорожка с выбеленными бордюрами.

Игровые площадки, пусть и маленькие.

Игрушечные домики.

Веранда, ворота которой закрыты, но сквозь решетчатые стены видны игрушки, сваленные кучей. Здесь было как-то… спокойно, что ли? И Свят не отказал себе в удовольствии заглянуть сквозь решетку, убеждаясь, что никуда-то не делись деревянные лошадки на палках, за которыми они, мальчишки, выстраивали очереди.

…теперь моя! Я после Владика…

…Владика не стало в сорок третьем, глупая нелепая смерть. Он обязан был при налете укрыться в бункере, а он полез вытаскивать кого-то из разваливающегося дома.

Не успел.

…а у тебя так не получится!

Машка прыгает на одной ноге, внимательная, сосредоточенная.

Сорок первый. Тыл. И разведка. У нее вышло устроиться в асверскую канцелярию, а там уже и читать не только документы. Правда, недолго.

Асверы были сильным противником.

Умным.

— Вы кого-то ищете? — раздалось за спиной. И Свят обернулся, мысленно обругав себя за беспечность. Этак и нож под лопатку получить недолго.

…как Марат. Сорок шестой, Одесса, отгремевшая победа и те, кто не готовы были поверить в нее до конца.

— Добрый день, — Свят улыбнулся, отгоняя воспоминания.

Сколько их осталось, из тех, с кем он рос?

Единицы.

Он смотрел на мужчину в грязноватом ватнике, а тот на Свята. И недобро смотрел, с подозрением, и метлу свою сжимал крепко.