Комната Наверху и другие истории

— Клевое шоу сегодня, Джо. Вот только джаз-бэнд…

— Я их уволю к черту, если ты сбросишь бюстгальтер.

— Ты ведь их уже увольнял, забыл?

— И снова найму, чтобы ты могла снова уволить.

— Какая девушка сможет устоять перед таким предложением! — Это «Шоу Джо» нравилось мне все больше, я сама себе казалась красивой и остроумной. Стряхнув с плеч бретельки, я стянула чашечки к талии и подалась своей напряженной, полной желания грудью к сияющему экрану «Джо Шоу». У некоторых девушек соски, когда твердеют, становятся меньше, а мои увеличиваются.

— Кажется, есть контакт! — взволнованно выкрикнул Джо. Его гости зааплодировали. Я тоже.

— Расскажи мне про твоего Создателя, — попросила я, расстегивая бюстгальтер и отбрасывая его в сторону. — Какой он?

— Почему ты думаешь, что это именно «он»?

Я расхохоталась. Лежу тут совсем голая, в одних стрингах и серьгах!

— Просто интуиция, — сделав умное лицо, ответила я.

— Ну, больше всего он похож на облако плазмы. Массы у него нет, но имеется определенная светимость и…

— Да я не про это, — раздраженно оборвала его я. — В смысле, он… хороший?

— Хороший?

— Тебе он нравится?

— Нравится? Я его люблю! — с энтузиазмом ответил Джо. — Боготворю! Он меня создал. Дал мне эту чудесную жизнь! Пусть даже и короткую.

Этот Джо и правда очень милый. Точно милый.

— Хочешь я еще что-нибудь уберу?

— Уберешь?

Все-таки он бывает тупым!

— Сниму еще что-нибудь! — Я чувствовала нетерпение.

— Хочу ли? Есть ли у крокодила зубы?

Я вытащила из уха сережку. Она звякнула об пол.

— Ну, я-то думал про эти мини-трусики.

— Я и сама догадалась, что про них, — сказала я, подпустив в голос сарказма. Интересно, покраснели у меня внутренние стороны бедер? Я чувствовала себя похотливой, как увлажненный росой летний вечер. — Однако пока я оставлю их на месте, а тем временем вотру немного миндального масла. Кстати, разве тебе не следует заниматься этой исторической встречей?

— Я и занимаюсь, — отозвался Джо.

— Многозадачность? — с иронией поинтересовалась я.

— Спрашиваешь.

Джо откинулся в кресле, заложив руки за голову. Для ведущего ток-шоу у него не слишком хорошая стрижка. Я втирала согретое в руке миндальное масло в голени, ступни, с внутренней стороны бедер. Все дело в том, что парни, даже электронные модели, — простые души. Отгого-то они и умудряются приносить радость и боль.

— Как там Билл? — не отрываясь от дела, спросила я.

— Билл?

— Они с твоим боссом сошлись?

— Как в сказке, — ответил Джо. — Но какое нам дело?

— Я-то думала, ты вкалываешь в многозадачном режиме, — поддела его я, отставила флакон с маслом и сделала еще одну затяжку.

— Скорее в режиме многоуровневых удовольствий, — фыркнул Джо.

Глянцевая от масла, я снова вытянулась на софе и раздвинула ноги чуть шире.

— Ты говоришь такие приятные вещи, Джо. Мне почти хочется, чтобы ты был реальным.

— Я и так почти реален.

Просто для эксперимента я сдвинула узенькую полоску розового шелка чуть в сторону; просто для эксперимента просунула два пальца под нее, а потом внутрь, просто для эксперимента…

И тут грохнули ударные.

Выпрямившись, Джо сидел за своим столом. Он смотрел на меня как-то странно, как будто мы только что встретились.

— Я думала, ты эту группу уволил… Ты как, о’кей?

— Абсолютно.

— Что случилось?

— Ничего! Думаю, закрылось окно северного сияния. Контакт закончен. Все сработало.

— Сработало?

— Абсолютно. Все получилось прекрасно. Белый дом, Билл у телефона, все-все. Ты тоже была на высоте.

— Да ну!

Джо казался рассеянным. Внезапно я ощутила озноб, достала из кладовки свой терракотовый халат и скользнула в него.

— Абсолютно. А теперь мое время кончилось. Я ухожу.

— Уходишь? — Я никак не могла справиться с голосом, и, боюсь, нотки разочарования в нем все-таки прозвучали.

— Ну да. Видишь ли, мой протокол закрывается.

— И это значит, что ты… умрешь?

— Ну да. Но это не важно, — по-прежнему рассеянно проговорил Джо. — Ты же слышала, я — это временная сущность. — Камера придвинулась, Джо закурил. Это выглядело странно — в наши дни артисты на экране совсем не курят, даже в поздних-препоздних ночных шоу. — Последняя сигарета, — сказал он, и я снова услышала «консервированный смех».

Камера придвинулась еще ближе.

— Как пишется твоя фамилия? — спросил вдруг Джо громким шепотом.

— В-и-н-д-е-р, — продиктовала я.

Камера отодвинулась.

— Виктория Виндер! — радостно выкрикнул Джо. Публика зааплодировала. Ну или кто там должен аплодировать? Хлопали даже двое гостей на диване. А я вдруг ощутила к ним внезапную, иррациональную ненависть. — Я тебе позвоню, Виктория, — вдруг пробормотал Джо уголком рта, пожимая одновременно руки своим гостям.

Картинка исчезла. Появилась реклама пива. Ненавижу пиво!

Пощелкала по всем каналам, но — нет, Джо исчез. Никакого «Шоу Джо». Внезапно я ощутила себя голой, надела пижаму и легла спать.

На следующее утро, пробираясь по бывшему полю боя, в которое превратилась моя квартира, и пытаясь отыскать что-нибудь пригодное для надевания на работу, я думала о том, что произошло накануне вечером. «Бред!» — думала я. Дичь собачья.

И все же…

Вот пустой бокал, окурок косячка в пепельнице… Диск Майлза Дэвиса в плейере, по-прежнему на «паузе». Кругом валяется белье. Даже серьги под диваном.