Комонс

«И вздрогнет подстреленной птицей Пробитый осколками «Су», И небо с землей закружится, Совьётся в цветную косу. И в тряске кабины разбитой Погаснет последний экран, И ласково девушка Рита Ему объяснит, что пора…»

Да, товарищ майор, я знаю, что такое «речевой информатор РИ-65Б». Как и вы, и мой отец. Всего трое во всём актовом зале.

«Что было, то было, ребята Что сетовать зря на судьбу? Пусть ею немного помятый, Зато обогрет и обут. И как-то стреляет в коленке, А с виду мужик ничего, Поскольку хирурги в "Бурденке" Зашили на совесть его. …и синее, звонкое небо, Где вечно летит самолет… Купить два кефира и хлеба И дочка на ужин зовет…»

А председатель школьного комитета комсомола уже насторожилась, приняла охотничью стойку. Не понимаешь? Тебе и не надо. А попробуешь потом вякнуть – я на тебя Жору натравлю!

Вечер в кругу семьи. Отец в восторге: «Где взял такую песню? Только не говори, что сам сочинил, всё равно не поверю…»

А я и не собираюсь.

– Пел один парень, студент. На сборах. Может, его?

– Сомнительно. Написано человеком, который сам всё испытал. Ты вот что: слова запиши, покажу лётчикам, в ЛИИ. У нас есть те, кто был в Египте…

Разговор переходит на арабо-израильские войны, потом на авиацию вообще – и так, пока мать не зовёт к столу. Мы с альтер эго вполне довольны, отец сияет, как начищенный медный пятак.

За ужином мать преподносит свежую семейную новость: с Кубы вернулся дедов родной брат, дядя Костя, на секундочку – генерал-майор КГБ. Я спешно дожёвываю котлету с рисом и, оговорившись усталостью, смываюсь к себе в комнату.

Так. Вот мы и дождались. Пора делать следующий шаг – и это надо очень, очень крепко обдумать.

2

1979 г, конец февраля.

Москва.

Два-три дня на размышление.

Обратиться за помощью к двоюродному деду-ГБшнику – это, конечно, сильный ход. Правильный. И те, кто меня сюда прислали, наверняка на это и рассчитывали. Потому что:

«…вас выбрали далеко не в последнюю очередь, за родственников и близких – причём не вас нынешнего, шестидесятилетнего, со всем вашим жизненным багажом, а того, подростка…»

Что ж, пришло время задействовать этот ресурс – только вот идти к Константину Петровичу со сбивчивыми пересказами собственных снов не стоит. Это в кругу семьи дядя Костя большой, шумный, добродушный. А на деле – жёсткий профессионал, не склонный ни к сантиментам, ни к досужим фантазиям. За спиной у него яростные схватки с троцкистами в довоенной Мексике. Потом – работа в Аргентине, где он срывал поставки стратегических материалов в Третий Рейх, наводил местных левацких боевиков на конспиративные квартиры нацистов и сливал американцам с англичанами координаты точек рандеву ребятишек Карла Дёница с «дойными коровами» в Атлантике. А как-то, уже в середине пятидесятых, (он тогда состоял в должности атташе по культуре при советском консульстве в Буэнос-Айресе), знающие люди посоветовали обратить внимание на одного парня. Врач, мотоциклист, отчаянный левак – приглядитесь, товарищ, глядишь, и выйдет толк…

Толк вышел. Потом был пик карьеры, Куба, где он помогал Кастро ставить службу безопасности, а заодно воплощал в жизнь замысел, родившийся где-то в недрах Политбюро – содействовал запуску серьёзного, стратегического наркотрафика из стран Центральной Америки в Штаты. Тогда казалось, что это способ убить сразу двух жирных зайцев: получить средства для борцов с проамериканскими режимами и начать процесс разложения американского общества, прежде всего, молодёжи – что казалось вполне разумным на фоне войны во Вьетнаме и всплеска революционного движения во всех, почитай, странах к северу от Рио-Гранде. Что из этого в итоге вышло… но нет, не будем о грустном. Претензии к тем, кто принимает политические решения, а никак не к исполнителям – они просто делают свою работу.

Вот такой человек. И для того, чтобы убедить его помочь в нашем, как ни крути, бредовом деле, аргументы нужны архи-убедительные. И, по счастью, я знаю, где их раздобыть.

– А тебе точно надо туда?

Киваю.

– Это как-то связано с…

По молчаливому согласию мы с Астом не произносим этих пугающих слов – «Десантник», «Пришельцы», Мыслящие», «Вторжение». Зачем? И так всё понятно.

– И зачем?

Многозначительное молчание.

– Ясно. – На это раз кивает уже он. – Не доверяешь?

– Ты что, дурак? Кому мне ещё доверять, как не тебе?

– Миладке. – отвечает. И ухмыляется, подлец!

– Она, конечно хорошая… – отвечаю. – Но, не знает за наши расклады. И потом – мне что её, в катакомбы за собой тянуть?

– А меня, значит, можно?

– Тебя – можно.

– Это правильно. – Серёга расплывается в улыбке. – Я, знаешь, тоже могу пригодиться. Вот, к примеру: у тебя карта Силикатов есть?

Делаю предельно честные глаза. Альтер эго (он уступил мне этот разговор) скептически хмыкает внутри.

– Нет, откуда?

– А у меня есть. В смысле, у матери. – он хитро прищуривается. – Могу попросить.

– А как объяснишь, зачем это тебе понадобилось?

– Она не спросит.

Пауза.

– Серёг, ты серьёзно насчёт карты?

– А то!

– Тогда это большая удача.

Как же… удача! А то я не помню, как Аст сманил меня в Силикаты весной восемьдесят первого. Карту он тогда позаимствовал у матери – и я, прекрасно об этом помня, рассчитывал на то же самое. И, как выяснилось, не зря: геологиня и отчаянная горная туристка, она была не чужда и спелестологии [6] , и дома у неё имелись схемы чуть ли не всех систем-каменоломен. Так что, Аст прав, скорее всего не спросит. Тем более, мы не планируем заброску на двое-трое суток, постараемся обернуться за день.

6

Спелестология (от греч. – пещера + нем. Stollen – штольня) – изучение искусственных пещер и подземных сооружений, не использующихся по прямому назначению (старинных каменоломен, рудников, подземных ходов и коммуникаций).

Про одесские катакомбы, где добывали для строительства города ракушечник, знают все. Про римские – слышали многие. А вот о подмосковных каменоломнях, снабжавших столичных зодчих строительным материалом ещё со времён Дмитрия Донского и первого каменного Кремля, знает весьма ограниченное число людей.

Камкинские каменоломни, знаменитые «Кисели» – в долине реки Пахра на правом берегу у деревни Киселиха. Мартьяновские каменоломни, они же «Никиты», под Домодедовом. «Сьяны» – возле деревни Новленское, Гурьевские каменоломни, они же «Бяки». И масса "подсистем", ответвлений от главных подземных лабиринтов: «Алхимовская», «Жабья», «Ежевичная», «Чурилковская»… Список можно продолжить.