Комплекс Марвина

–  Это твои проблемы, приятель, - с достоинством ответил Лай.
– Я не собираюсь решать их за тебя.

–  Что же ты, мистер, - с горькой укоризной обратился Марвин к бывшему царю.
– Я же тебя, можно сказать, от неминуемой смерти спас, а ты меня теперь топишь в буквальном смысле слова!..

–  Своя рубашка ближе к телу, - усмехнулся Лай.
– Ибица оказалась совершеннейшей дырой. Я, похоже, перепутал ее с Ниццей. Президентских номеров в отелях нет, пляжи грязные, куда ни пойди - везде толпы каких-то немытых волосатых бездельников, которые сидят на газонах, бренчат на гитарах и курят удивительную дрянь. Да и Барбарелла… Я к ней быстро охладел. За ногтями не ухаживает, готовить не умеет, валяется целыми днями на циновке и слушает Джимми Хендрикса. Нет, не так я себе представлял идиллию в рыбацком шалаше… - Он снова повернулся к беснующейся аудитории.

– Итак, господа! Вы все прекрасно меня знаете. Кого вы поддержите в притязаниях на престол Фив - отпрыска древнего царского рода или этого безродного выскочку?

–  Вообще-то судя по размаху пиров, которые закатывает новый царь, ему вполне присущи щедрость и благородство истинного владыки, - рассудительно заметил Персей, ковыряя в зубах бамбуковой зубочисткой.

–  Низкий чревоугодник!
– заверещал Лай.
– Подумай как следует, сосед: это создает очень опасный прецедент! Если вы не вернете мне царство, Гермес решит, что ему все позволено. Ничто не помешает ему провернуть аналогичные банановые путчи в ваших полисах, поставив у власти своих людей из низшего сословия - бывших рабов, рыбаков и дальнобойщиков!

–  Замолчи, вздорный старик!
– прогремел Гермес.
– Ты уже сказал достаточно, чтобы я немедленно испепелил тебя!

–  Руки коротки!
– отозвался Лай.
– Ты, посланник олимпийцев, мальчишка на побегушках, который таскает Аресу любовные записки от Афродиты, но при этом корчит из себя древнее автохтонное божество! Интриган, который не видит дальше собственного носа и не может просчитать ситуацию хотя бы на два хода вперед, хитрец, которого я обвел вокруг пальца, как…

–  Привет, папа.

–  Сынок?!
– страшно изумился Лай.

В дверях обеденного зала возник Эдип - в знакомых Иезайе замызганных шортах, гавайской рубашке и камуфляжной рыбацкой панаме. В руках у него была сетка, наполненная чем-то темным и угловатым.

–  Ага, он самый.
– Эдип грохнул сеткой об пол, и из нее посыпались продолговатые коричневые бруски, похожие на куски хозяйственного мыла.
– Это не твое, а?

–  Нет.
– Лай побледнел как полотно.
– Я не торгую мылом.

–  Брось, папаша. Ты прекрасно знаешь, что это не мыло. Это три килограмма толовых шашек, которые ты, старый вонючий скунс, заложил в двигатель моего катера.
– Эдип повернулся к совершенно обалдевшей от такого количества сюжетных зигзагов аудитории.
– Обратите внимание, господа! Ему мало было того, что я побрезговал убивать его, предпочтя бегство из Эллады кровавому фиванскому престолу. Этому хорьку мало было того, что я, сентиментальный идиот, предупредил его об опасности, исходящей от этого вот самозванца, который в настоящее время узурпировал царский трон. Нет, папочка решил дополнительно подстраховаться. Вдруг проклятие еще действует и он все еще рискует быть убитым мною?.. Убрать опасного сынка - и дело в шляпе! Да, кстати, благородные герои Эллады, совсем забыл представиться… Эдип из Коринфа, настоящий Эдип, кровный сын вот этого сморчка!

Русский драматург Гоголь потратил приблизительно полторы страницы убористого текста, чтобы описать немую сцену в финале своей пьесы «Ревизор». Для того, чтобы описать немую сцену, возникшую в пиршественном зале царского дворца в Фивах, бумаги понадобилось бы значительно больше.

–  Ладно врать-то, - проскрипел в установившейся потрясенной тишине Лай.
– Ты сбежал вовсе не потому, что внезапно воспылал горячими сыновними чувствами к папаше, которого никогда в жизни не видел. Тебе просто не улыбалось остаток дней скитаться по Элладе с выколотыми глазами, как последнему бомжу! Даже предполагаемый инцест с матерью не вызвал у тебя сакрального ужаса, я думаю - ее ты тоже никогда не видел и вряд ли питал к ней родственное почтение…

–  Клянусь Зевсом!
– завопил Эдип.
– Клянусь Зевсом, теперь эта цена уже не кажется мне чрезмерной, если за нее я смогу получить твою голову!..
– Оскалившись, он двинулся к отцу, нервно потирая волосатые руки.
– Значит, для того, чтобы стать владыкой Фив, Эдип из Коринфа первым делом должен убить царя Лая? Отлично, отлично…

–  Я уже не царь!
– пискнул Лай.
– И пока еще не царь! Остановите этого психа!..
– Он проворно нырнул за спины эллинских героев.
– И потом, детка, царем тебе все равно не стать: Сфинкс-то уже погибла!

–  Это ты так думаешь, сахарная голова, - раздался низкий джазовый баритон.

Лай и Гермес в ужасе повернулись к выбитым дверям - в дверном проеме, скрестив передние лапы на груди, стояла тетушка Сфинкс.

–  Эй, вареная сгущенка!
– сумрачно произнесла она.
– Ты считать умеешь?

Гермес едва увернулся от брошенного чудовищем кейса. Пролетев через весь зал, чемоданчик загрохотал по гранитным плитам пола.

–  А я умею!
– зарычала Сфинкс.
– Грязный латинос! Здесь ровно половина той суммы, на которую мы договаривались. Где остальное?!

–  Вторую часть суммы я собирался выслать телеграфом в Венесуэлу, - заюлил Гермес.
– Когда ты прибудешь на место.

–  Ага, щас!
– Львица уперла лапы в бока.
– Об этом у нас разговора не было! Небось надеялся, что обнаружив это дело за пятнадцать минут до самолета, я не посмею вернуться и качать права?! Плохо ты меня знаешь, кофейный крем! Я древнее хтоническое чудовище! Я в молодости была одним из ключевых функционеров «Черных пантер», я общак держала!
– Она незаметным кошачьим движением скакнула к Гермесу, ухватила его за тунику и начала бешено трясти, словно крысу.
– Где деньги, божественная скотина? Да мы с Тифоном и Ехидной зажигали не по-детски, когда тебя еще и в проекте-то не было!

–  Мама!
– закричал несчастный бог торговцев. Банкетный зал заполнил густой бас, сошедший с небес:

–  Мама твоя, джуниор, давно умерла, но папа внимательно наблюдает за твоими проделками с Олимпа.

–  Не приближайся ко мне, придурок!
– завизжал Лай, выхватив пистолет и направив его на Эдипа, который все это время целеустремленно огибал пиршественный стол, стремясь добраться до папаши.

–  Серьезно?
– комично удивился Эдип, вытаскивая руку из кармана. В руке у него была зажата граната с выдернутой чекой.
– Ладно, не буду. Зоны осколочного поражения, думается мне, вполне достаточно. Знаешь, батя, мне ведь больше совершенно нечего терять. Все, что можно, ты у меня уже отобрал. И царство, и безмятежное будущее, и Барбарелла…

–  Барбарелла!
– выкрикнул Лай.
– Так вот с кем она снюхалась! Это она выдала меня, маленькая дрянь!..

–  Слушайте, вы, голубки!
– загрохотала Сфинкс. В руках у нее появился портативный огнемет советского производства.
– Прекращайте свои семейные разборки! Вы мне мешаете восстанавливать справедливость!..

Почувствовав, что в общей суматохе все о нем забыли, Иезайя Марвин бочком отступил к дверям, ведущим в дворцовую кухню, и когда оба царственных негодяя набросились на Сфинкс с упреками, выскользнул из пиршественного зала. За спиной у него гулко бухнуло несколько выстрелов, оглушительно прогремел взрыв, и последним, что увидел Иезайя в клубах дыма, прежде чем выкатиться в коридор, был Гермес, который, отступив к кухне, молитвенно воздел к потолку свой кадуцей, а также черные фигуры спецназовцев, которые в ответ на его призыв стремительно спускались из-под купола по специальным фалам. Сбросив с плеч изгвазданную мантию, Марвин выбрался из дворца и бегом устремился к видневшемуся у горизонта скальному массиву.

Он бежал без отдыха почти час. Потом, давая себе лишь короткие передышки, карабкался по гладким камням, затем нашел горную тропу. Заночевал на перевале и всю ночь трясся от холода, сидя на корточках, потому что оставил зажигалку во дворце. Едва начали рассеиваться предрассветные сумерки, вновь кинулся бежать и к вечеру следующего дня оказался на заброшенной дороге, ведущей к мотелю Бейтса, в семистах метрах от своего грузовика.

Грузовик неплохо выдержал разлуку с хозяином, хотя аккумуляторы, конечно, пришлось менять. Пес системы лабрадор, как выяснилось, все это время прекрасно обходился без Иезайи - он охотился на кроликов в холмах и бегал на свадьбы к соседским собакам. Однако, когда его блудный хозяин вернулся, лабрадор совершенно искренне, по-детски обрадовался.