Кому на руси жить

Потрава или яд, в моем “переводе”была довольно сильная, но все же не достаточно могучая, чтобы убить такое количество людей. Кто побольше из бурдючка глотнул, тот и скопытился наглухо, не факт, что и другие наиболее болящие не примрут.Один из разбойников именем Прост заявляет, дескать, степняки такой потравой стрелы мажут, когда свежая или стрела хорошо в тело войдет, считай – покойник, а царапнет если, то немочь проходит быстро, за день.

Я понимаю, что Клюю и Щуру отомстили то ли за Шалима, то ли за Горю, а может и за обоих разом, с железной, так сказать, гарантией, не полагаясь всецело на ядовитое зелье.

Кроме того два ушлых брата утащили все, что смогли унести, в основном оружие и пару курток, в том числе и мою. Кольчужку, правда, оставили – тяжелая, а вот меч с пояса отцепили. Теперь на девятерых у нас два лука, четыре ножа и одно копье. Супер воинство, мать его...

Ни хрена себе, думаю, пивка пацаны попили...

– Я могу их поискать, – предлагает Невул. – Следы пока хорошие.

Он, по ходу, меньше всех выпил, стоит прямо, только глаза слегка красные.

– Не вздумай, – говорю. – Далеко они уже и вряд ли вернутся нас добивать. Встретим когда – наизнанку вывернем, а пока, делайте, что скажу.

Странно, конечно, почему меня не пришили таким же макаром как Клюя с Щуром, но переживать об этом упущении ночных киллеров я точно не стану.

Даю задание Жиле и Невулу отобрать наименее пострадавших и с их помощью откармливать слабых мелкими кусками угля из вчерашнего костра, но для начала научить всех несложному фокусу с искусственным вызовом рвоты.

Скоро лагерь оглашается неприятными звуками, будто нескольким козлам одновременно вздумалось поучиться художественному блеянию и ничегошеньки у них не выходит. Пускай рыгают, лишь бы на пользу...

О себе я тоже не забываю, глотаю не жуя три горсти давно остывших угольков, запиваю водицей. Не бог весть какой адсорбент, но за неимением ничего лучшего сойдет.

Раннее утро потихоньку переползает в позднюю фазу, начинает пригревать солнышко, мы расползаемся по стоянке в поисках тени, валяемся в полузабытьи пока солнечные лучи не начинают пялиться на нас с другой стороны поляны. Только тогда, в доказательство слов Проста, коматоз начинает попускать, но день, я считаю, безнадежно потерян. По лагерю несутся разговоры, какая-то возня. Прислушавшись, различаю, как Голец руководит укладкой мертвых на кучу приготовленного хвороста.

– Отставить! – командую, выходя в народ.

– Надо бы их огню предать, – говорит Голец. – Негоже так оставлять.

С сомнением оглядываю сложенные пирамидой раздетые до исподнего тела. Столб дыма от эдакого костра поднимется знатный, за много километров виден будет, это вам не еды погреть.

– Далеко нам до места? – спрашиваю.

– Если сейчас пойдем, к ночи будем.

– Отлично, – говорю. – Значит прямо сейчас и пойдем или кому-то охота здесь еще ночку провести? Всем мигом собираться, ночевать будем на озере.

– Как же мертвые? – спрашивает Жила. – Так оставим?

– А как еще? – спрашиваю. – Хотите дымом всю округу распугать? Или дело сделать? Выбирайте, я подожду, у меня времени до хрена. Можем вообще никуда не ходить.

Посовещались они кучно. Решили идти и костра не запалять. Наломали веток, укрыли по возможности сверху да по сторонам от сорок. Зверье мелкое все равно растащит, но может кто из нас тут раньше окажется и завершит начатое.

Подобрав мешки, двинули левее в обход болота. Ходоки из нас неважные, плетемся кое как, нога за ногу заплетается. Надо бы покушать чего-нибудь, но боязно – вдруг желудок не примет пищи, снова харч выблевывать не улыбается.

– Что-то молчит сегодня, знать хавчик переваривает, – говорю, задумчиво глядя в сторону болота.

– О ком ты?

– О Слизне вчерашнем, – говорю.

Голец смотрит на меня как на полного дебила. Я затыкаюсь, хотя очень хочется похвастаться. Не помнит и ладно, зато желание спрашивать не будет, он же не видел, как я деда болотного в лагерь приводил.

Или не приводил...

Голец ведет по твердому, даже ноги в мох не проваливаются. Долго идем по черничной делянке, кусты выше колена с крупными листьями, тут ягоду, наверно, можно собирать в промышленных масштабах. Удушливый запах багульника стелется над прогретым зеленым одеялом, появляются мелкие как блохи комары.

Снова выходим на привычную лесную траву-мураву. Голец говорит, что до озера осталось совсем чуть-чуть, пересекаемый нами лес выходит к самой воде. Наш маленький отряд растягивается, задние совсем выбились из сил, отстают все сильнее. Садимся на короткий роздых. Выпиваем последнюю воду из фляжек. Предупреждаю, что двигаться теперь надо с повышенной осторожностью и вниманием, желательно бесшумно, и сам показываю пример как учили: кочки обхожу, на веточки не наступаю, на выпирающий листок не давлю, первым ставлю носок ступни. Майор Гранит был бы мною несказанно доволен.

К моему удивлению бесшумно двигаюсь по лесу не я один. Они на то и разбойники, чтоб по-звериному, бесшумно и ловко. Иначе как к зазевавшейся жертве подбираться?

К озеру прибываем как и предполагалось уже в сумерках. Медленно втягиваемся в сосновый бор. Почва здесь сухая, песчаная, травка чахлая, щедро удобренная опавшей хвоей. Высоченные реликтовые сосны подпирают быстро темнеющее небо широкими, пышными как балетные пачки кронами. В серой полумгле толстые, светлые стволы кажутся мне ногами неведомых гигантских чудовищ, невообразимо огромные тела которых теряются где-то в невидимой выси.

В компании Гольца и Жилы отправляюсь на пробную рекогносцировку. Невул с прочими остается вбору. Я прошу их по возможности укрыться за деревьями и редкими кустами, держать оружие наготове и ждать сигнала. Присев под высокими желтыми соснами метрах в десяти от воды, сначала наблюдаем в шесть глаз за берегом и серым зеркалом озерной глади здоровенного, округлого водоема километра два в диаметре. Чуть глаза не сломали, но ничего подозрительного не заметили. Кругом тихо и спокойно как в морге, становится даже немного обидно. Я оставляю Гольца смотрящим за округой и возвращаюсь с Жилой к соратникам.

Наступившая все таки ночь уже не позволит нам полноценно произвести разведку, поэтому командую общий «отбой» до зари, назначив прежде очередь дежурства у берега и непосредственно по лагерю, ибо считаю, что ночных инцидентов с нас уже предостаточно. Обессиленные искатели сокровищ засыпают вповалку не сходя с облюбованных мест. Я ложусь спина к спине с Невулом и почти мгновенно вырубаюсь.

Похвально бодрствующий блюститель последней стражи будит меня как и было приказано с началом небесной линьки из черного в серый.