Конан и дар Митры

Рина, пошатываясь, встала, и киммериец поспешил поддержать девушку, с тревогой заглядывая ей в лицо. Она казалась бледной, но краски жизни быстро возвращались к ней: зарозовели щеки, губы налились алым, в топазовой глубине зрачков сверкнули знакомые огоньки, задорные и лукавые. Опираясь на руку Конана, Рина сделала шаг, другой, словно пробуя свои силы, потом выпрямилась и глубоко вздохнула.

– Что с тобой?
– Конан все еще боялся отпустить ее.

– Я в порядке.
– Она улыбнулась ему - как-то по-новому, по-женски, призывно и маняще.
– Нам надо идти, милый. Бог отпускает нас.

– Тебя - возможно. А куда мне идти? Я не получил ни кары, ни прощения, ни знака Его воли...

– Зато я получила.

– На ее губах все еще играла улыбка, глаза расширились и засияли, словно крохотные частички алтаря, озарявшего светом и Силой огромный храм.
– Как ты думаешь, почему я отправилась к храму Митры? И почему наставник согласился с моим желанием, не счел его капризом? Ведь это он велел тебе взять меня с собой, так?

Конан молча кивнул, шагая к выходу. Рука его лежала на талии Рины, колонны святилища мелькали слева и справа от них, сливаясь в сияющий хоровод.

– Мне было видение, - многозначительно произнесла девушка.
– Там, на склоне вулкана, у пещеры Учителя. И я думаю, он видел тоже, потому и послал меня с тобой.

– Видение? Какое видение?
– Киммериец скосил глаз, заметив, что щеки девушки окрасились румянцем.

– Ну, во-первых, я поняла, что пригожусь тебе... через меня Митра желал возвестить свою волю... А во-вторых...
– она замялась, - во-вторых, мне предназначались некие дары... Тут, в храме, и в саду...

Насчет даров Конан слушал в пол-уха; сейчас воля Митры интересовала его гораздо больше. Простил его бог или нет? Какой знак получила Рина? Он терялся в догадках.

– Значит, Пресветлый ответит мне твоими устами? И когда же? Теперь? Или будет томить годы и годы?

– Не спеши, - ладошка Рины коснулась его губ.
– Боги не любят суеты... Тебе следует проявить терпение.

– И все же - прощен ли я? Вендийское зелье закончилось...

– Прощен ли? Это зависит от твоей покорности предначертанному судьбой, милый.

– Покорности!
– Конан яростно фыркнул.
– Я не собираюсь покорствовать! Никому - ни богам, ни судьбе!

Девушка улыбнулась.

– Прости, мои слова разгневали тебя... Но слова - это только слова, суть же заключается в другом. Тебе предстоит совершить некие деяния - и в далеком будущем, и в самом скором времени; ты и должен их совершить. Вот и все.

Они миновали коридор и вышли к широкой лестнице с изваяниями гигантов, побеждающих чудовищ. Ступени вели вниз, к дорожке, обсаженной сиреневыми кустами; из входной арки на них изливался поток радужных лучей, словно подталкивая Конана в спину. Загадочное дело, думал он, следуя за Риной. Бог не ответил ни на его мольбы, ни на дерзости, ни на прямой вызов; Митра вообще не захотел говорить с ним, избрав своей поверенной юную ведьму с Жемчужных островов. Но если так, в чем же смысл всего тяжкого путешествия в нижний мир? И кто был в нем главным? Рина ли сопровождала его, или он - Рину? Возможно, именно ее Митра желал лицезреть в своем храме, дабы укрепить Силу и преданность своей служительницы... И тогда он, Конан, всего лишь спутник, доставивший избранную Ученицу в святилище... Не эту ли службу Митра собирается зачесть ему во искупление греха?

Что ж, это было бы только справедливо! Путь в нижний мир тяжел и опасен, и ему пришлось не раз защищать Рину, рискуя жизнью... И он всегда относился к ней с приязнью и уважением... ну, почти всегда - если не считать того случая, когда они нанюхались наркотических цветов. Теперь же, вероятно, ему надлежит сопроводить Рину наверх, что тоже является нелегкой задачей. И чтобы он мог исполнить ее, Митра вернет ему разум и память... Наверняка вернет! Ведь порошок арсайи закончился!

В душе Конана затрепетала надежда. Если бы так случилось, подумал он, то путь наверх стал бы дорогой в рай. Он поднял бы туда Рину на руках! А что потом? Они с Митрой будут в расчете? Весьма вероятно... да, весьма вероятно!

Но почему бы Рине не сказать об этом прямо? Зачем она толковала о деяниях, которые предстоит совершить в будущем? В далеком будущем и в самом скором времени?

Внезапно Конан вздрогнул от странного предчувствия и замедлил шаги, окидывая подозрительным взглядом кусты сирени, увитую виноградной лозой беседку, тропу, ведущую к роднику, густые кроны дубов и яблонь, что высились вдалеке.

В самом скором времени! Голос Рины набатом прозвучал у него в голове. Если он всего лишь спутник юной провидицы, то слова эти означали, что в самом скором времени ему придется защищать девушку от неведомой угрозы. Возможно, опасность подстерегает их прямо здесь, в этом прекрасном саду... А он даже не взял с собой мечей!

Схватив Рину за руку, он потащил ее к беседке, где осталось их имущество. Девушка с удивлением посмотрела на него.

– Куда ты так торопишься? У нас еще много времени, милый.

– Может быть, да, а может и нет. Мне хотелось бы поскорей добраться до своих мечей.

– Мечи?
– Глаза Рины изумленно округлились.
– При чем тут мечи? Что может грозить нам здесь, в саду Митры, в преддверии Его храма?

– Не знаю. Но мне кажется, что тебя подстерегает опасность.

Рина неожиданно рассмеялась - словно серебряные колокольчики прозвенели. Остановившись, она заглянула Конану в лицо, потом руки девушки обвились вокруг его шеи, а пушистая каштановая головка легла на грудь, щекоча растрепавшимися локонами подбородок и губы. Рина прижалась к нему, замерла и вдруг шепнула:

– Ах, милый! Если меня и ждет опасность, то я иду навстречу ей с радостью... Да, с радостью, - добавила она с лукавой улыбкой, - ибо этого желает великий Митра... да и я тоже...

Конан всмотрелся в ее глаза, вдохнул аромат волос и внезапно почувствовал, как покой нисходит в его душу - долгожданный покой и светлая радость, знак прощения. Сунув руку за пояс, он нащупал пустую бронзовую фляжку, вытащил ее и, не глядя, отшвырнул в кусты. Потом, подхватив девушку на руки, шагнул к беседке, увитой виноградной лозой.

И все-таки он ошибался, считая, что ему предстоит сопровождать Рину в верхний мир. Неожиданно она заявила, что остается здесь, при храме Митры, в садах Пресветлого, дабы усовершенствоваться в том искусстве, которое бог соизволил ей даровать. Конан догадывался, что речь идет о новых ее талантах, обретенных в святилище перед сияющем алтарем; о каких именно, ему предстояло узнать на берегу огненной реки.

Рина проводила его до того места, где раскаленный поток, огибая исполинскую голень Первосотворенного, скрывался в горе. Течение его казалось стремительным и неудержимым; какая-то яростная сила выдавливала лаву вверх, гнала в темный тоннель, к земной поверхности, к дымящимся жерлам вулканов. Скалы и базальтовые плиты, обрамлявшие эту реку багрового пламени, подрагивали словно живые, а воздух над ней колыхался от жара. Однако знойное дыхание огненных струй не опаляло кожу киммерийца; невидимый кокон, окутывавший их с Риной, был непроницаем.

Посматривая на девушку, Конан раздумывал над тем, какие еще таинственные дары получены ею в храме пресветлого бога. Несомненно, она обрела способность защищаться от жары и ядовитых испарений, витавших над огненной рекой; но что еще? Внял ли Митра его просьбам, в полной мере наделив Рину той Силой, которой обладали Рагар и Фарал? Той сокрушительной мощью, что была дарована и ему - на недолгий срок, истекший у ворот Дамаста? Или, быть может, способность эта, присущая девушке от рождения, лишь вызрела, пробудилась и проросла - в тот миг, когда ослепительный синий луч, сверкнувший с алтаря, коснулся ее плоти?