Конан и день льва (CB)

— Там в верховьях Алиманы до самой Ширки раскинулись болота, — возразил Конан. — Прокас будет стремиться переправиться здесь. Часть мечников мы можем укрыть в лесу у брода, а твои рыцари пусть останутся в двух лигах от реки, не думаю, что им придется участвовать в этом сражении Тяжеловооруженные всадники Прокаса не полезут далеко в лес, а у меня тут созрел план…

Выслушав его план, Троцеро не стал возражать, Сагитай нахмурился, а Аримунд полностью поддержал.

— Раз нет возражений, военный совет закончен, пора приниматься за работу, — объявил Конан.

* * *

Приграничный легион подошел к броду вечером, когда багровый солнечный диск уже погрузился в пучину Западного моря. Выставив боевое охранение, генерал решил начать переправу поутру, дав своему уставшему легиону краткий отдых. В то же время, сам он, подъехав к предполагаемому месту переправы, своим чутким ухом стал прислушиваться к звукам, доносившимся с противоположного берега Алиманы. Но, простояв у реки почти час, он ничего подозрительного не услышал. Где-то далеко ревел какой-то зверь, с противоположного берега доносился щебет птиц, все было спокойно и на присутствие здесь человека ничто не указывало. Генерал решил, что даже, если Троцеро и знает о его приближении, то скорее всего запрется в Терроне и будет пережидать осаду в столице Пуантена. Конана Прокас во внимание вообще не принимал, полагая, что тот своего войска не имеет и просто скрывается у графа.

Конечно, старый солдат Прокас был опытным полководцем поэтому прежде, чем начать переправу, на рассвете с соблюдением всех мер предосторожности решил направить пятьсот-шестьсот тяжеловооруженных всадников для охраны брода от возможного нападения конницы Троцеро. Когда же на ту сторону Алиманы переправятся копейщики и мечники, то тяжелая конница графа уже не будет так опасна. О том же что у его противника полторы тысячи лучников, в том числе, пятьсот из них конных, Прокас понятия не имел, так как ему никто не сообщил об уходе из Велитриума Сагитая и Аримунда.

Ночь прошла спокойно, в тепле бивуачных костров солдаты хорошо выспались и едва первые лучи солнца пробудили рассвет над далеким морем, Прокас приказал начинать переправу. Пятьсот тяжеловооруженных всадников быстро перешли реку и поднялись на холм, с вершины которого местность вокруг обозревалась на целую лигу, хотя глубокая лощина в двухстах шагах от холма пряталась в складках местности. Сотники отправили десятка два всадников осмотреть кустарник у брода, но те далеко углубляться не стали и, никого не обнаружив, возвратились к своим. Когда генералу было доложено, что вокруг признаков неприятеля нет, Прокас приказал начинать переправу. Первыми двинулись копейщики, но как бывает обычно для подобных переправ, не все пошло гладко. Кто-то упал, сбив заодно товарища, кого-то унесло течением, кто-то потерял копье, но, в конечном итоге, почти тысяча копейщиков переправилась на противоположный берег Алиманы и стала строиться в походный порядок, чтобы подняться на холм, где уже находились всадники. Оставшиеся копейщики вышли на брод, за ними к переправе приготовились мечники. Прокас, считая, что Троцеро где-то далеко и не станет мешать легиону переправляться через Алиману, подъехал к самому броду.

В этот момент генерал краем глаза заметил как высоко в небо взвилась сигнальная стрела, к которой были привязаны разноцветные ленточки. Откуда она была выпущена он не видел, как и того, что из неприметной лощинки за обратным скатом холма внезапно поднялись пятьсот туранских лучников. До этого времени они вместе со своими конями лежали, укрывшись в лощинке. По команде Сагитая каждый из них выпустил из своего короткого, но смертоносного лука стрелы, которые первым же своим залпом выбили из седел половину всадников, сосредоточившихся на возвышенности. Оставшиеся в седлах, вздыбили коней, намереваясь атаковать туранцев но после следующего залпа и они оказались на земле, кто убитыми, а кто ранеными. Не обращая больше на них внимания, туранцы ворвались на холм и почти в упор стали расстреливать поднимающихся туда копейщиков. Среди переправившихся на противоположный берег и находящихся еще на переправе копейщиков и мечников поднялась паника, поэтому они не сразу заметили, как из кустарника появились боссонские лучники. Последовал новый смертоносный залп, но уже из прямых боссонских луков и еще несколько сотен солдат Прокаса упали на землю или в воду. Туранцы спустились с холма и вместе с боссонцами стали выбивать тех, кто находился на переправе. Стрелы сыпались градом и от них не было спасения. Кто-то из боссонских лучников заметил у брода Прокаса и, растянув лук до предала, послал в него стрелу. К удивлению самого лучника, стрела попала в ногу генерала выше колена и глубоко вошла в мягкие ткани бедра. Прокас покачнулся в седле, но удержался, а подскочившие оруженосцы помогли генералу спуститься на землю и унесли его в шатер. Спасаясь от разящих стрел, те, кто не успел вступить на брод, бросились бежать подальше от него. В этот момент несколько сотен боссонских лучников Прокаса бросились к броду. Внимательно следившие за ними Сагитай и Аримунд отдали приказ прекратить стрельбу. Боссонские лучники, остававшиеся еще в Приграничном легионе, воспользовались паникой и суматохой, чтобы быстро перейти брод и присоединиться к своим землякам.

Победа была полной. На пуантенском берегу валялись трупы убитых и громко стонали раненые. Туранцы уже бросились ловить коней и обшаривать мертвые тела в поисках золота. Вдруг на холм въехала группа всадников среди которых находились Конан, Троцеро, Просперо и несколько Алых Леопардов. Над ними развевалось на легком ветру Львиное знамя. Туранцы и боссонцы громкими криками приветствовали своих полководцев, а Сагитай и Аримунд тоже поднялись на холм. Конан спрыгнул с коня и обнял обоих.

Победителям досталась богатая добыча в виде оружия и доспехов, а также лошадей, Прокас потерял пятьсот всадников и почти две тысячи копейщиков, не считая дезертировавших от него боссонцев.

— Сколько наших погибло? — тихо спросил Конан у Сагитая и Аримунда.

— Ни одного! — ответили оба.

— Ты удачливый полководец, северянин! — хлопнул его по плечу Троцеро. — Солдаты любят военачальников, которые ведут их к победе без потерь!

Конан оглянулся. Над Пуантеном разгорался новый день — День Льва.

Часть вторая

Глава первая. Конец Приграничного легиона

На следующий день, оставив часть лучников и мечников охранять брод, войско мятежников отошло на несколько лиг от Алиманы, поближе к горам. Пока солдаты отдыхали у бивуачных костров, командиры собрались на военный совет в просторном шатре Конана. Обсуждался один, но важный вопрос — что делать дальше.

— Мы одержали первую, пусть и небольшую победу, и это бесспорно радует, — задумчиво сказал Троцеро, пригладив серебряный ежик волос на голове своей изящной рукой, — но вечно стоять у этого брода мы не можем. Оставить его тоже нельзя, Прокас немедленно перейдет на эту сторону и начнет нас преследовать.

— Гмм, — извиняющимся тоном, произнес сотник Аримунд, — прости, граф, что перебиваю, просто не успел доложить. Похоже, теперь там командует не Прокас.

— А кто же? — вопросительно выгнул бровь граф.

— Вчера, когда они забирали своих убитых и раненых, мои боссонцы узнали, что Прокас ранен стрелой в ногу выше колена. Открылось кровотечение, он сильно расхворался, его лихорадит. Солдаты говорили, что его собираются отправить в Тарантию на лечение, а команду над Приграничным легионом временно принял королевский легат, сотник Черных Драконов Альбан. Я сразу не доложил об этом, так как не поверил, но сегодня утром мои разведчики видели, как на рыбацкой лодке генерала отправили вниз по течению Алиманы, а потом, наверное, переправят на какой-нибудь корабль, плывущий в Тарантию.

— Это интересно, — заметил Троцеро, — но сути проблемы не меняет, не Прокас, так Альбан, какая разница.

— Все же разница есть, — вдруг сказал размышлявший о чем-то Конан. — Чего мы вообще уперлись в этот брод? Нужен он им, пусть себе форсируют Алиману.

В шатре наступило молчание. Троцеро переглянулся с Просперо, рука Аримунда потянулась к затылку и лишь один Сагитай кивнул головой, соглашаясь с киммерийцем.

— Мы связали себя этим бродом по рукам и ногам, — с досадой продолжил Конан, — а зачем он нам вообще нужен? Ты Троцеро, говоришь, что, форсировав Алиману, они станут нас преследовать. Конечно, никто с этим не спорит. Но, если мы завязнем у брода, сюда подойдет Нумитор и тогда его армия и Приграничный легион зажмут нас в клещи.

— И что ты предлагаешь? — спросил граф.

— Воспользоваться тем, что сейчас мы сами имеем возможность выбирать место и время сражения. Здесь неподалеку есть ущелье в горах. Оно довольно длинное, не меньше двух лиг, и сквозное. Мы с Сагитаем побывали там вчера вечером. Ущелье узкое, шагов двадцать-тридцать в ширину, особо там не развернешься. И, если мы сумеем заманить туда Альбана, то можем уничтожить все его войско. У меня возник план…

Выслушав предложение киммерийца все задумались. План Конана был хорош, но имел существенный недостаток, который озвучил граф: