Конан и Слуга Золота

– Тошнит меня от местного способа ведения деловых разговоров. Если надо, скажем, кого-то просто убить, то приходится начинать за тридевять земель: дескать, живёт там-то и там-то один человек. А у него есть брат. Двоюродный. Он, конечно, замечательный, и добродетельный во всех отношениях, и законопослушный и всё такое… Но вот если бы он, ну, то есть, этот брат, поехал, скажем, на охоту, а лошадь бы, к примеру, случайно – понесла, а стремя – порвалось, и он бы упал, и ударился – сохрани Мирта! – головой о камень, а лекарь бы опоздал, так как был, скажем, на принятии родов… А тут кто-то оставил мне на хранение кошелёк для неизвестного мне лица, которое пришло бы случайно рассказать мне об этой банальной истории… А я даже и не знаю, что в этом кошельке, который я по рассеянности передал бы этому лицу, лежало, оказывается, сорок золотых! Ну и так далее в том же духе. Тьфу! – он с отвращением сплюнул, покачав головой.

– Но – сам понимаешь. Приходится соответствовать. А то не впишусь в местный менталитет. А должен, вроде…

Ладно, выкладывай, что там у тебя на этот раз. Опять драгоценные камни?

Конан, отрицательно покачав головой, тоже ухмыльнулся:

– Да уж, в Шадизаре нравы-то попроще были… Но, если честно, уважаемый Шеймос, местные обычаи и традиции написаны словно специально для тебя! Ты и в них замечательно освоился, словно здесь и родился! Хвала Мирте, что у меня в такой маскировке нет необходимости. Актёр из меня никудышний!

– Но ведь ты и не собираешься, надеюсь, оставаться здесь жить, как я?

– Нет, конечно, Неграл меня раздери! – Конан не мог не уловить нотки опасения в сразу посуровевшем тоне, – Удивляюсь я, чего и ты здесь задержался! Здесь и спереть-то нечего! Полунищая страна, зависимая от королей Аргоса, и идиот-обжора на троне! Нет, эта провинциальная дыра точно – не по мне! Я люблю широкие возможности. Простор.

– Вот уж спасибо. Хватит с меня простора, если ты под этим разумеешь, как всегда, суету, драки в кабаках, и проблемы с власть имущими! Меня эта, как ты выразился, тихая дыра, вполне устраивает. И я собираюсь здесь жить! С семьёй и наследниками!

– Ну и наздоровье. Кстати, насчёт житья. Я бы тоже непрочь остаться в живых – подольше. Но сам понимаешь – у такого весёлого, шаловливого парня, как я, обязательно найдутся какие-нибудь… э-э… завистники. Ну, или люди без юмора, не понимающие моих невинных проделок, ну, или…

– Или просто – желающие вернуть то, что ты у них спёр! – докончил умную мысль варвара сердитый Шеймос, – Хватит, Конан. Мы – одни. Говори по делу!

– С удовольствием. Я, знаешь, человек прямой. За тридевять земель ходить не буду. Байек про двоюродного брата рассказывать не собираюсь. Дело, знаешь, такое…

После получаса оживлённой беседы, когда, наконец, сторговались о приемлемой сумме, и договорились о способах связи, оба продрогших, но довольных авантюриста смогли, наконец, покинуть безопасный, но сырой и промозглый закуток огромных подземных владений Шеймоса – прожжённого и беспринципного деляги, старого знакомого варвара, ставшего в этом заштатном городке тем, кого в более поздние годы назвали бы главой одного из могущественных кланов организованной преступности. Или, по-просту говоря, местной мафии. Но люди тогда, в мире Конана, смотрели на вещи проще, называли вещи своими именами, и не выдумывали излишне сложных терминов.

Наверху прощались так же цветисто и вычурно,как и в начале беседы. И вышел Конан с теми же предосторожностями, что и зашёл. Приезжие из другой страны уж точно не проследили бы. Впрочем, никого за собой он так и не обнаружил вплоть до самого постоялого двора.

Здесь его ждал неприятный сюрприз. Каринэ в его комнате не оказалось. И в её – тоже. Впрочем, как и во всём «Медном быке».

***

Боташ аккуратно и бережно поднёс ножку куропатки, обмакнув в нежнейший пряный соус, к своему уже немного утомлённому рту. Долго обгрызал сочную и хрустящую корочку. Небрежно отбросил то, что осталось, под дастархан.

Уже три месяца прошли для него совершенно спокойно, и ужас от ночного визита проклятой твари стал забываться. Он снова смог нормально спать и есть, и даже опять поправился – вон, чёртовы шальвары вновь натянулись на ногах и животе. Однако правитель не обольщался: он знал, чему и кому обязан своим спокойствием, да и самой жизнью.

Это и успокаивало его, и в то же время бесило…

Ведь это именно новый советник – как его теперь именуют, Хаттаф-бек, – работает не покладая рук, для исполнения гнусных желаний и приказов монстра. От султана требуется только одно – утверждение новых приказов и указов, подготовленных новым вельможей. И деньги. Деньги.

Они и ему нужны всё время.

Но – странное дело. Денег и золота в сокровищнице как будто не уменьшилось.

А, вроде, даже, наоборот! Боташ сам видел большую, явно новую, кучу в дальнем углу хранилища, когда однажды днём рискнул через дверь заглянуть туда.

Может, такова плата чёртовой твари за услуги, которые оказывает ей Хаттаф – тьфу ты! – бек?! В таком случае Боташ почти не имеет возражений на её дальнейшее пребывание в подземельи. Если груда золота и вправду будет расти такими темпами, скоро он сможет нанять туранскую армию, и сам завоюет весь этот осточертевший Аргос! Чтобы уже его короли были унижены, сломлены, и исчезли навсегда! Какая приятная реваншистская мысль… И, главное, становящаяся день ото дня всё реальней!

Ах, деньги, деньги!.. Деньги.

Подумаешь, несколько жертв. Да в пьяных драках в одной столице за какой-нибудь месяц их – его никчёмных глупых полунищих подданных – гибнет больше, чем монстру понадобилось бы на целый год. Нет, такой золотой обмен ему… выгоден.

Да и город станет заодно… хм… Чище!

Нет, если подумать трезво, конечно, молодец всё-таки этот Хаттаф.

При всём презрении, которое султан питал к ничтожному смерду, он вынужден был признать его незаурядные организаторские способности. Ведь монстр ублажён. И в городе тихо. Значит, всё остаётся, и останется – милостью Мирты Пресветлого – шито-крыто! А в случае чего – он, султан, здесь совершенно не при чём… Всё сделано по указам его зарвавшегося советника. Уж фармоны-то нового вельможи его крючкотворы-законники подправили так, словно он и правда, не при чём. Правильно: он же ни о чём не знал! Даже не догадывался.

Да, на роль крайнего этот сопляк Хаттаф – мать его! – бек, подходит хорошо. Безродный выскочка не может рассчитывать ни на чью поддержку. Кроме… Н-да. Поддержка монстра стоит, конечно, любой людской протекции. Но…

Вот если бы чудовища не стало… Если бы существовал – безопасный для султана! – способ разделаться навсегда с ужасной тварью, и… И чёрт с ним, с его золотом! О! Он бы потерпел и чёртов Аргос…

Ядовито ухмыльнувшись, Боташ подумал, что для ненавистного Хаттафа его заботы и хлопоты всё же не проходят даром: глаза нового фаворита ввалились, в них появился нездоровый фанатичный блеск. Сам советник по особым делам осунулся и похудел, спина как-то ссутулилась, и даже нос заострился, словно у хищной птицы.

Но непомерное властолюбие и амбиции так и прут из него. Уже почти все приближённые и вельможи Боташа так или иначе жаловались на те, или иные действия, слова или манеры смерда-выскочки, стараясь тем или иным способом воздействовать на султана. Чтобы, значит, сместил, а лучше – казнил много о себе возомнившего молокососа!..

Ох, эти наивные родовитые и трижды заслуженные интриганы!..

Они не знают, чем и как связаны Боташ и Хаттаф – связаны почище, чем кровные братья! Вот именно. Кровные.