Конан "Классическая сага"

* * *

Через некоторое время, когда уже стало светать, Коссус огляделся по сторонам и встревожено обратился к киммерийцу:

– Куда мы направляемся, Конан? Нам нужно в Хорайю, но эта дорога ведет в Аргос и Зингару!

– Пошевели мозгами, мой король!
– о усмешкой отозвался Конан.
– Где, по твоему, нас могут ждать? Вот пусть там и ждут! А ты не болтай зря, а лучше пришпорь эту дохлую клячу, а то мы еле плетемся!

Путь был неблизкий. Беглецы меняли коней, давая скакунам отдохнуть, но следующую ночь им всё же пришлось провести в Офире. Правда, погони за ними не было - видимо, оттого, что известие о побеге ещё не добралось до этих краев. Для ночлега путники выбрали место поглубже в лесу и поужинали остатками сушенных фруктов и сухарей из седельных сумок.

Коссус уже не пытался обучить Конана правилам дворцового этикета и даже решил поделиться историей своего пленения.

– Дело в том, что Морантес предложил мне заключить союз против Страбонуса. Я поверил в то, что король, человек благородной крови, меня не обманет. Со мной был только небольшой отряд и почетный караул, хотя Таурус предупреждал меня, то Морантес - редкостный мерзавец. Но я, глупец, не поверил ему! Мы благополучно объехали Коф, двигаясь по шемитским пустыням, но как только прибыли в Ианту, мою охрану перебили, а я очутился там, где ты меня обнаружил. Конечно, моя жизнь была чуть получше, чем у простых уников, даже кое-какие новости доходили до моей темницы... Так, мне стало известно, что ты одержал победу на перевале Шарла над Натохком, а также что ты сделался любовником моей сестры... Это в самом деле правда?

– Знаешь ли, мужчине не пристало признаваться в подобном. Это было бы неблагородно, - с некоторым презрением в голосе ответил киммериец.
– Но, если уж мы заговорили о таких вещах, как бы ты отнесся ко мне в роли свояка?

– Нет, Конан, даже и не думай об этом!
– Коссуса всего передернуло т подобной мысли.
– И речи быть не может! Я, разумеется, благодарен за спасение, я ценю тебя, как опытного воеводу, но пойми: моя сестра - принцесса! Принять чужестранца, варвара, в королевскую семью... Это совершенно невозможно! Давай-ка лучше спать, у меня все кости ломит, и мне надо как следует отдохнуть, - переменил тему Коссус.

– Пусть немедленно исполнится твое королевское желание, - хмыкнув, отозвался Конан.
– Да, так оно и будет, холодно добавил киммериец, глядя неподвижным мрачным взглядом на мерцающие угли.

Следующий день застал их уже в Аргосе, где они могли уже не прятаться в лесу, а ночевать в придорожной таверне. Когда после ужина путники отдыхали, наслаждаясь кружкой доброго вина, король внезапно нарушил молчание:

– Воевода, я считаю, что твои подвиги должны быть оценены по заслугам. Молчи, не перебивай меня!
– Коссус, видя, что киммериец оторвался от кружки и пытается что-то возразить, манул на него рукой.
– Трижды спасти своего повелителя - от офирцев, от кофийцев и даже от несущих смерть демонов Разеса - того вполне достаточно, чтоб имя героя было прославлено в легендах. Совершивший подобное, с пафосом продолжал Коссус, - заслуживает достойной жизни, богатства и почестей. Жениться на Ясмеле ты, конечно, не можешь, но я сам выберу подходящую тебе невесту - скажем, дочь какого-нибудь чиновника высокого ранга или богатого землевладельца. Ясмеле тоже надо найти достойного жениха королевской крови, разумеется.

И я хочу, чтобы ты продолжал командовать моей армией. Но, видишь ли, дело в том, что человек низкого происхождения не может отдавать приказы благородным нобилям или рыцарям короля. Чтобы у тебя не было с этим проблем... а ведь такое уже случалось?
– Конан подтвердил слова короля вялым кивком.
– Вот видишь, - продолжал Коссус, - случалось! А потому мне придется назначить командующим кого-нибудь из аристократов; он станет главный воеводой, но во всем будет советоваться с тобой. Тебе же мы дадим иное почетное звание, для которого не нужна благородная кровь, - ну, скажем, капитана пеших меченосцев или сотника наших стрелков...

– Великодушие и щедрость моего короля воистину не имеют границ, - бросив на Коссуса пристальный взгляд, заметил Конан.

– Ну что ты! Ты заслужил отличие, и плата должна быть щедрой, - не почувствовав прозвучавшей в голосе киммерийца издевки, продолжал Коссус.
– Еще я думаю...

– Со всеми прочими твоими милостями лучше подождать до возвращения в Хорайю, - все с той же интонацией сказал варвар.

После разговора Конан долго не мог уснуть. Несомненно, этот венценосный сопляк воспринимал свою болтовню с полной серьезностью, а значит, что в Хорайе Конану делать больше нечего. Кроме того - он ощутил это с некоторым изумлением страсть к Ясмеле была уже не такой сильной как прежде. Можно, разумеется, придушить её братца, этого коронованного ублюдка, вернуться в Хорайю и придумать душещипательную байку о героической гибели короля. Но смешно - столько опасностей преодолеть ради его спасения, а потом прикончить! К тому же, он дал слово, что спасёт его... Этот довод оказался решающим: слово свое Конан привык держать.

Когда они прибыли в портовый зингарский город Мессантию, Коссус обратился к местному вельможе, который знал его лично, и тот раздобыл у купцов и ростовщиков двести золотых, абы король мог продолжить путь в Хорайю. Мешок с золотом Коссус передал киммерийцу со словами:

– Держи! Королевская честь не позволяет мне пачкать руки в грязных монетах торговцев!

Конан нашёл галеру, которая отправлялась в Асгалун, а оттуда о Хорайи было рукой подать, да и путь представлялся безопасным.

На судно уже отдавали швартовы, как вдруг Конан вытащил из мешка горсть монет и вручил их Коссусу.

– Держи! Думаю, чтобы добраться домой, тебе хватит.

– То есть как?..
– изумился король.
– Что значит хватит? А ты?..

– Я решил не возвращаться в Хорайю, - спокойно ответил Конан, перепрыгивая на причал.

Весла опустились в воду, на гребной палубе ударили в барабан; расстояние между судном и пристанью быстро увеличивалось.

– Понимаешь, король, давно дома не был, решил навестить родные места, - крикнул Конан.
– А завтра как раз отходит корабль в Кордаву!

– Но... но как же мои деньги?..

– Мне показалось, что ты хотел меня щедро наградить! Вот и считай, что мы в рассечете. И передай сердечный привет принцессе!

Круто развернувшись, киммериец зашагал по пирсу, даже не взглянув на отплывающий корабль.

23. Роберт Говард. «ТЕНИ В ЛУННОМ СВЕТЕ»

Гордость Конана не позволила бы ему быть «мистером королевой» при любой женщине, какой бы она ни была прекрасной и пылкой. Через некоторое время Конан ускользает, чтобы снова посетить родные земли Киммерии и отомстить своим старым врагам, гиперборейцам.

Конану почти тридцать. Его кровные братья среди киммерийцев и асов завоевали жен и породили сыновей, среди которых уже есть такие же взрослые и почти такие же сильные, каким был Конан, когда впервые пустился в приключения в крысиных трущобах Заморы. Но его опыт в качестве корсара и наемника укрепил в нем дух битвы и слишком сильно впитался в его кровь, чтобы он мог последовать их примеру.

1

Стремительный бросок лошадей сквозь высокий тростник; тяжёлый удар падения, отчаянный вопль. С умирающей лошади, шатаясь, поднялся всадник — стройная девушка в сандалиях и подпоясанной тунике. Ее тёмные волосы падали на белые плечи; глаза были глазами пойманного в ловушку зверя. Она не смотрела ни на заросли тростника, окружающие небольшой открытый участок, ни на синие воды, что плескались о низкий берег позади нее. Взгляд её широко открытых глаз был с пристальностью смертного часа устремлен на всадника, который пробился через стену тростника и спешился перед девушкой.

Это был высокий мужчина, худощавый, но крепкий как сталь. С головы до ног он был одет в легкую посеребренную кольчугу, которая облегала его гибкую фигуру, как перчатка. Из под куполообразного шлема, гравированного золотом, его карие глаза насмешливо рассматривали её.

— Отойди! — её голос звенел ужасом. — Не прикасайся ко мне, Шах Амурас, не то я брошусь в воду и утону!

Он рассмеялся, и его смех был подобен мурлыканью меча, выскальзывающего из шелковых ножен.

— О нет, ты не утонешь, Оливия, дочь недоразумения, поскольку здесь слишком мелко, и я успею схватить тебя прежде, чем ты доберешься до глубокого места. Боги видят, это было славно — поохотиться за тобой, и все мои люди остались далеко позади. Но к западу от Вилайета нет лошади, которая смогла бы долго обгонять Ирема. — Он кивнул в сторону высокого тонконогого степного скакуна.