Концепции современного востоковедения
Шрифт:
Исторические аспекты формирования антиколониализма на севере Африки, традиционные для этого региона проблемы взаимоотношений племен, основной массы населения с центральной властью (махзен) исследовал в своих трудах американский историк, политолог, африканист, в прошлом сотрудник Госдепартамента США Д. Эшфорд 244 . Тема генезиса антиколониализма и национализма перед лицом экспансии европейских держав на севере Африки нашла отражение в работах Э. Берка, американского исследователя из Калифорнии 245 .
244
Ashford D. Political Change in Morocco. Princeton, 1961; Idem. The Commander of the Faithful: The Moroccan Political Elite. N. Y., 1970, etc.
245
Burke E. Pan Islam and German War Strategy. Moroccan Resistance. Francia. Band 3 (1975). London, 1973.
В 1960-х гг. в США появились первые крупные исследования по этноконфессиональной истории мира ислама. Здесь следует назвать работу К. Гирца (1926–2006) «Ислам под наблюдением. Религиозное развитие в Марокко
Новое поколение ученых, появившееся на рубеже 1980-х гг., критически восприняло «лежалые плоды классического западного востоковедения». Показательным в тот период выглядел один из сборников статей по социологии и политологии арабского мира, вышедший в Джорджтаунском университете США 248 . Составитель этого сборника Х. Шараби на первых же его страницах сформулировал претензии авторов – представителей «критической школы» к традиционной ориенталистике, страдающей излишней описательностью и проколониализмом.
246
Среди главных трудов ученого: Geertz C. Islam Observed, Religious Development in Morocco and Indonesia, 1968; The Interpretation of Cultures, 1973, 2000.
247
Дьяков Н. Н. Марокко в зарубежной историографии и социологии… С. 105.
248
Theory, Politics and the Arab World. Critical Responses. N. Y., 1990; Sharabi H. The Scholarly Point of View: Politics, Perspective, Paradigm // Theory, Politics… P. 1–51.
«Востоковедам-колонизаторам» и «антропологам-гегемонистам» (среди которых фигурируют, например, Г. фон Грюнебаум, Б. Льюис, К. Гирц и др. – Н. Н. Дьяков) Х. Шараби противопоставляет историков и социологов «новой волны», воспитанных на трудах Ж. Берка. В их числе – марокканцы А. Ларуи, А. аль-Хатиби с их критикой «окрашенной европоцентризмом» западной культуры, алжирец М. Аркун, тунисец Х. Джайт и др. Характерными чертами «новой арабской социологии» Х. Шараби назвал обращение к структурализму К. Леви-Стросса (в Марокко – А. К. аль-Фаси аль-Фихри, М. А. аль-Джабири), к «женскому вопросу» (в Марокко, например, Ф. Мерниси), к марксистским и другим левым концепциям.
Не менее резкая оценка позиции западных социологов и историков предшествующего поколения дали в этом сборнике С. К. Фарсун и Л. Хаджжар. Отталкиваясь от популярных идей Э. Саида (см. ниже), они писали о «деструктивных последствиях ориенталистики», упрекая своих старших коллег, например К. Гирца, за «типичный подход» к определению роли западной культуры в истории ислама 249 . Критике «интерпретивной антропологии» с «оттенком символизма» посвятила свою статью в том же сборнике Л. Абу-Лугод – представительница известной палестино-американской семьи ученых и интеллектуалов 250 .
249
Farsun S. K., Hajjar L. The Contemporary Sociology of the Middle East: an Assessment // Theory, Politics and the Arab World. Critical Responses. P. 160–197.
250
Abu-Lughod L. Anthropology’s Orient. The Boundaries of Theory on the Arab World // Theory, Politics… P. 81–131.
На пороге ХХI в. на самом острие борьбы мнений в историографии и социологии современного ислама оставались имена двух американских ученых – уроженца Лондона Б. Льюиса и его многолетнего оппонента, уроженца Иерусалима Э. Саида.
Бернард Льюис (род. 1916) – англо-американский историк, востоковед, почетный профессор Принстонского университета, эксперт-аналитик, в том числе при администрации Буша, один из самых влиятельных послевоенных историков – специалистов по Ближнему Востоку, по истории отношений между исламом и Западом. Б. Льюис раскрыл историческую панораму мусульманского общества на основе анализа социально-политических и демографических процессов. В христианстве и исламе он видел две цивилизации, находящиеся в столкновении с момента рождения ислама в VII в. Широкий отклик получили «Печатные дуэли» Б. Льюиса с Э. Саидом – палестино-американским культурологом (см. ниже), назвавшим творчество Б. Льюиса типичным образчиком «ориентализма» как историко-культурного феномена.
Книга Э. Саида «Ориентализм» (1978) принесла автору огромную популярность, вышедшую далеко за сферы его культурологических занятий. В этой работе Э. Саид резко критикует «европоцентристские предрассудки, направленные против арабо-мусульманского мира», «ложное понимание на Западе арабской культуры».
По утверждению Э. Саида, Запад не только завоевал Восток политически, но и практически монополизировал само изучение восточных языков и культуры. Западные ученые написали собственную историю Азии, исходя из того, что Европа является нормой, а все остальное – это лишь «экзотика и непостижимость Востока». Западные работы о Востоке, писал Э. Саид, рисуют его «иррациональным, слабым, чужим» в противоположность «сильному, мужественному, разумному» Западу 251 . «Ориентализм», по мнению Э. Саида, – это «политический интеллектуализм», направленный на самоутверждение, а не на объективное изучение, это форма расизма, инструмент империалистического давления. «Ориентализм – это стиль мышления, основанный на онтологическом и эпистемологическом различении “Востока” и (почти всегда) “Запада”» 252 .
251
«В отличие от американцев французы и англичане – в меньшей степени немцы, русские, испанцы, португальцы, итальянцы и швейцарцы – имеют давнюю традицию того, что я буду называть в дальнейшем ориентализмом, определенным способом общения с Востоком, основанном на особом месте Востока в опыте Западной Европы. Восток – не просто сосед Европы, но еще и место расположения ее самых больших, самых богатых и самых старых колоний, это исток европейских языков и цивилизаций, ее культурный соперник, а также один из наиболее глубоких и неотступных образов Другого…» (Там же. С. 8).
252
Саид Э. Ориентализм… СПб., 2006. С. 9.
Критика «Ориентализма» Э. Саида и ряд других его трудов подняли волну полемики в мировой гуманитарной науке, прежде всего в кругах философов, культурологов и, наконец, самих востоковедов – исследователей истории и культуры Востока, работавших как в университетах Европы и Америки, так и в научных центрах Азии и Африки. «Ориентализм» Э. Саида вызвал самые противоречивые отклики в академической среде, с одной стороны, резкую критику отдельных его аргументов, подчас полное неприятие, поскольку «ориенталисты в большинстве своем с симпатией относились к исламу». С другой стороны, представители так называемого нового, «критического» востоковедения поддержали «антиколониальный» подход Э. Саида, считая его «последним голосом совести…» в современной науке. «Ориентализм», по Э. Саиду, – это «способ, используемый Западом, чтобы обрести господство над Востоком, реорганизовать его и стать для него авторитетом» 253 .
253
Именно так назвал Э. Саида турецкий писатель и публицист Мустафа Армаган (Армаган М. Возможна ли критика ориентализма без Эдварда Саида? // DA Diyalog Avrasya. Международный культурно-интеллектуальный журнал. Москва; Стамбул. 2006. Лето. № 21. С. 52).
Критики Э. Саида обвиняли его в том, что он фактически создал «монолитный оксидентализм» – западничество – в противовес пресловутому «ориентализму». По мнению многих, он игнорировал фундаментальные противоречия в позиции самих западных востоковедов, не желая видеть, что многие из них скорее занимались поисками близости, родства между Востоком и Западом, нежели различием между ними, и нередко выдвигали идеи, которые прямо способствовали развитию антиколониализма.
В свою очередь сторонники Э. Саида заявляли, что подобная критика в его адрес, какой бы обоснованной она ни была, не могла подорвать основ его теории, которая остается верной и для XIX, и для XX в. Особенно актуальной она выглядит в связи с той концепцией Востока, которая сложилась и распространялась в западных СМИ, литературе, кинематографе. К тому же, отмечали они, и сам Э. Саид признавал определенную ограниченность своей теории, особенно в отношении германской востоковедной науки 254 .
254
Саид Э. Ориентализм… С. 18–19.
Классический «ориентализм», европоцентристский взгляд на Восток стали неотъемлемой чертой духовной экспансии, направленной на деперсонализацию, ассимиляцию «туземной массы». Утверждению «европоцентризма» в исторической науке немало способствовали теоретические рассуждения самих западных историков. Так, основоположник Школы «Анналов» Марк Блок утверждал в своей «Апологии истории» (1941), что подлинная «религия историков» – это христианство 255 .
Геополитические перемены конца ХХ в., распад СССР, перестройка внутренней и внешней политики «новой России», поиск ею новых союзников и партнеров на Западе и на Востоке сопровождались как у нас в стране, так и за ее пределами подчас кардинальным изменением методологии, самой концепции развития государства и общества и соответственно общественных наук, включая исторические. Это, в свою очередь, привело к переоценке ценностей, самого смысла и целей «постимперского» российского востоковедения, что прямо затронуло исследования отечественных ученых, посвященные истории и культуре Востока, в том числе мира ислама.
255
Все другие религиозные системы основывали свои верования и ритуалы на мифологии, почти неподвластной человеческому времени, писал М. Блок. У христиан же «священными книгами являются книги исторические, а их литургии отмечают – наряду с эпизодами земной жизни бога – события из жизни церкви и святых…» (Блок М. Апология истории. М., 1973. С. 7).
Все свидетельствует об одном, писал в 1993 г. Н. А. Иванов, – «об абсолютной невозможности понимать и объяснять историю Востока в соответствии с основными постулатами марксизма, прежде всего с тезисами о классах и классовой борьбе, о телеологическом характере истории и соответственно о формациях и формационной лестнице, о детерминированности исторического процесса, прежде всего об экономике как детерминативе истории…» 256 .
Критика советской историографии на фоне «декоммунизации», «десоциализации» научных исследований коснулась основополагающих вопросов исторической науки, в том числе стадиальности, периодизации мировой истории и истории Востока. Развернувшиеся в мире на рубеже XX–XXI вв. процессы заставили по-новому взглянуть на Новейшую историю, как таковую, на проблемы предшествующей и во многом определившей ее Новой истории 257 .
256
Иванов Н. А. Восток: новые подходы к изучению истории // Труды по истории… М., 2008. С. 363.
257
Модернизация как главная характеристика Нового времени, по сути, сводилась на Ближнем Востоке в эпоху Танзимата к «заимствованию на Западе правовых и административных институтов» (Inalcik H. Turkey and Europe in History. Istanbul, 2006. P. 84).
Основное содержание Новейшей эпохи, наступившей после «действительно крупного перелома», вызванного Первой мировой войной, – это не только гибель России, закат Европы и распад колониальной системы; не только отказ от либерализма в экономике и политике, это в первую очередь «начавшийся процесс разложения всех цивилизаций Нового времени – не только на Западе, но и на Востоке…» 258 .
Разобраться в столь непростых вопросах векового противостояния Востока и Запада в прошлом, а сегодня, в частности, в напряженной конфронтации Арабского Востока и американо-европейского Запада необходимо и можно, лишь обращаясь к изучению истории, «к тем традициям военно-политического противостояния, религиозной непримиримости, которые веками сеяли ненависть и недоверие между арабами и людьми Запада…» 259 .
258
Иванов Н. А. Восток: новые подходы к изучению истории // Труды по истории… М., 2008. Там же. С. 370.
259
Ланда Р. Г. История арабских стран. М., 2005. С. 10.