Концерт для скрипки со смертью

– Никаких признаков погашения банковского залога, о котором говорила Джоанна?

– О, он был выплачен уже давно. Вот смотрите, это еще интереснее. Глянем немножко назад, и вот что мы обнаруживаем. Большой взнос здесь, пять тысяч, еще одна, и четыре здесь, еще пять, шесть с половиной вот здесь. Грубо говоря, каждый месяц она вносила кругленькую жирненькую сумму, а потом забирала ее наличными. И что вы можете теперь заключить из всего этого?

– Могла она потратить все это? Может быть, у нее был сберегательный счет?

– Такого не обнаружено. Может быть, она играла на бирже, а может, ставила па лошадей на скачках. Но меня не столько интересует, куда они делись, сколько откуда они брались. Понимаете, о чем я думаю?

– Скажи мне, – поощрил Слайдер.

– Я думаю, она шантажировала какого-то человека. Или несколько человек.

– И тот, кого она шантажировала, наконец не выдержал и убил ее? Значит, ты отошел от своей версии с Томпсоном?

– Вовсе не обязательно. Объектом ее шантажа мог быть и он.

– Если бы дядюшка Артур пристегнул свою деревянную ногу к заднице, то он был бы похож на яблоко.

Атертон натянуто улыбнулся.

– Ну, ладно, шеф, не у вас одного есть пунктик. Что-то в этой молодой женщине было такое, зловещее и некрасивое. Я все же буду держать глаза открытыми.

– Так и делай. А вот то, на чем ты можешь остановить свои открытые глаза – отчет по ее машине.

– Вот это да, лаборатория действительно вытащила из нее свой пальчик. И что они нашли?

– В общем, почти ничего необычного, кроме того, что на переднем пассажирском сиденье обнаружены следы белого порошка...

– Белого порошка!

– Веди себя прилично. Белого порошка, который по результатам анализов оказался пиретрумом и, – он заглянул в отчет, – бутоксидом пиперонила.

– Можно еще раз?

– Проще, это инсектицид весьма широкого применения. Уничтожает блох, вшей, клопов, моль, жучков всякого рода и прочую живность. Свободно продается в любом магазине садовых принадлежностей или в «Вулворте» – можешь увидеть в любом хозяйственном отделе. Ядовит, если съесть его достаточно много, способен вызвать раздражение глаз и носовых слизистых оболочек, если его рассыпать или вдохнуть.

– Это обилие информации раздражает мою мозговую оболочку, – задиристо ответил Атертон. – Какая от этого польза? Она могла купить упаковку этой дряни в любое время, для любых целей, и просыпать немного на сиденье. Куда это нас ведет?

– Никуда. Только вот мы не нашли никакой похожей на это упаковки в ее квартире. Но еще одна вещь куда интереснее – тоже найдена на пассажирском сиденье, но в щели между сиденьем и спинкой. – Он поднял со стола маленький квадратик бумаги, первоначально сложенный вчетверо, но впоследствии смятый, затертый и запачкавшийся от пребывания в щели, которую никто, разумеется, и не думал чистить. Развернув бумажку, Атертон увидел, что это листок бумаги для заметок, того типа, который обычно держат в виде пачки рядом с телефоном. На листке круто наклоненным почерком, как если бы кто-то делал эту запись, придерживая телефонную трубку между плечом и ухом, чтобы освободить себе руки, было написано «Саломан» и рядом – телефонный номер.

Приступ мгновенной болезненной слепоты, и Атертон вскрикнул:

– Саломан! Саломан из «Винси»!

– Ты знаешь, кто это?

– «Винси» на Бонд-стрит, это торговля антиквариатом. Саломан – их эксперт по скрипичным смычкам. Эндрью Уотсон, этот тип из «Сотби», говорил о нем, когда осматривал скрипку. Кто это писал, Анн-Мари? Мы уже определили ее почерк или еще нет? Мне кажется, мы сможем это сделать. Интересно, значит, она консультировалась с ним? Это уже зацепка, в любом случае, а у нас их до сих пор почти что не было.

Слайдер улыбнулся, видя его возбуждение.

– Такие зацепки имеют свойство с шипением испаряться при ближайшем рассмотрении. Я поручаю это дело тебе – ты становишься здесь главным экспертом по скрипкам. Кстати, кому-нибудь надо заскочить в «Собаку и Мошонку» и поболтать с Хильдой и постоянными посетителями. Я знаю, что все они заявили, что в тот вечер не видели Анн-Мари, но это был официальный допрос. Частная неофициальная беседа должна помочь вытянуть из них правду, ту или иную. Думаю, – добавил он неуверенно, – что это более или менее мне по пути...

– Проезд запрещен! – сладким голосом прервал его Атертон. – Вы ведь больше не ездите этой дорогой и сами это знаете. Я сам сделаю это, шеф, а вы сматывайтесь к вашей молодой любовной мечте.

– Это страшно мило с твоей стороны, старина, – серьезно сказал Слайдер. – Я думал, ты меня не одобряешь.

– Когда вы достаточно присмотритесь к ней, вам, может быть, станет скучно. Как бы то ни было, вы знаете, что Хильде я нравлюсь. Она с большей вероятностью разговорится со мной, чем с вами. А все мое свежее юное лицо и обаяние молодости – она просто не может устоять перед ним.

– Как насчет охранников у ворот телецентра?

– С ними работал Биверс. Один вроде вспомнил, что она не садилась в машину, только подошла к ней и кинулась бегом обратно, как будто чего-то испугалась.

– Возможно, под дворниками на стекле была записка, назвавшая встречу с убийцей в пабе?

– Нет, если убийцей был Томпсон.

– Ну, ты знаешь, что я об этом думаю, – ответил Слайдер.

– Может быть, ей захотелось куда-нибудь в другой паб просто ради смены обстановки. Вы можете придавать слишком большое значение некоторым вещам, знаете ли.

Слайдер встретил его взгляд, и между ними в обоих направлениях пронеслось слишком много предупреждений, в которых ни тот, ни другой, по всей вероятности, не нуждались.

Глава 11 Мисс Мира в брюках и «Месть Монтесумы»

– Эй, – позвала Джоанна, садясь и глядя на него сверху вниз в отблесках пляшущего пламени.

– М-м-м? – Один его бок перегрелся, другой заледенел от сквозняка из-под двери в гостиную; лопатками он ощущал жесткость половиц, а ягодицы чесались от лежания на ворсистом ковре. И все равно, он предпочел бы не двигаться еще несколько часов. Он слишком мало спал в последнее время.

– Ты спишь на своем инструменте, – заявила Джоанна, – а предполагалось, что ты должен развлекать меня.

– Да я только что именно это и делал, – пробормотал он, не открывая глаз. Он ощутил прикосновение ее густых волос и мягкое короткое давление на свой член, когда она наклонилась поцеловать его.

– Секс – это очень хорошо, но я хочу, чтобы ты еще и разговаривал со мной.

Он со стоном перекатился на бок и чуть-чуть приподнял голову, подложив под нее ладонь.

– Что?

– Ты такой милый и взъерошенный, – усмехнулась она. – Такой невинный.