Кондотьер

— Если заговорили о девках, жди беды, — сказал Левалан, уловив наше настроение.

— Стражу звать нельзя, морду бить жабьим выкидышам тоже нежелательно, командор не разрешает, — пробурчал Рич. — Мне надоело слушать это сиволапое мужичье. Что будем делать?

— Выманить бы их на улицу и там… — Гусь быстро чиркнул ногтем по горлу. Красноречивый жест поняли все. — Нас они видели и запомнили.

— Ну и что? — возразил я, удерживая парней от ненужной стычки, которая неумолимо надвигалась, хотим мы этого или нет. Требование ублюдков вызвать женщин хозяин не примет и ввяжется в драку, надеясь на нашу помощь. О, боги! Как же легко и понятно было на Керми! Там все решалось быстро и кардинально; и не нужно было просчитывать на десять ходов вперед. — Пусть и запомнят. А как они свяжут нас с предстоящим делом? Никак. Поэтому сидим пока и не лезем в чужой курятник.

— Не разойдемся, командор, — предупредил Рич, нащупывая свои ножи под курткой. — Надо их как-то валить, но, чтобы хозяин не видел. Такое дерьмо не жалко. Не забыл, как эта рожа на тебя смотрела? Сунул бы под ребро нож, и не поморщился.

Так-то Рич прав. Если хозяин таверны знает этих людей как грабителей (а может, они и душегубы?), то исчезновение подобных особей не станет трагедией для города Невермута. Те и вовсе распоясались, почуяв слабину Йорхена. Двое из компании Янса встали из-за стола и направились на кухню, откуда доносилось звяканье посуды и женские голоса.

Неожиданно им дорогу перегородил работник с перекошенным от злости лицом. Раз — и дубинка обрушивается на плечо первому выпивохе. Еще удар! Тяжелое орудие влетает по ребрам второму. Оба завыли, и чувствуя невозможность наказать обидчика из-за адской боли, упали на колени. Янс заревел и с ножом ринулся в атаку, а вместе с ним — оставшийся дружок. Но тут же остановились, ошалело хлопая глазами. Мой кортик и шпага Левелана, сверкнувшие перед их лицами, недвусмысленно намекали на более серьезную проблему для здоровья.

— Берите этих ублюдков и сматывайтесь отсюда, — холодно произнес Левелан, переводя кончик шпаги от Янса к его напарнику, а потом обратно. — Не вздумайте даже приближаться к таверне. Увижу еще раз — проделаю в вашей шкуре несколько дырок.

Янс зыркнул на него, потом перевел взгляд на меня, наморщил лоб, вспоминая, где мог видеть. К моему облегчению — не узнал. Все-таки вино затуманило ему разум. Сунул нож за голенище сапога, проворчал обязательную фразу, что еще встретится с нами на узкой дорожке, и направился к выходу. Следом за ним побитыми собаками потянулись дружки. Через минуту в таверне наступила тишина. Я сделал знак Ричу и тот с Гусем и Щербатым выскользнули за дверь. Теперь можно не волноваться. Парни все обстряпают так, как нужно. И в Невермуте к утру хоть немного воздух станет чище.

— Благодарю вас, господа, — с облегчением выдохнул Йорхен. — Этот паршивый пес Янс уже несколько раз громил мне таверну со своими дружками. Видимо, ему в удовольствие разорять меня.

— Пустяки, — отмахнулся Левелан, убирая шпагу в ножны, — они нам порядком надоели.

— А ты чего вдруг дубинкой стал махать? — насел на отчаянного работника Йорхен. — То за моей спиной прятался, то вдруг осмелел?

— Ага! Он мою жену будет лапать, а я глядеть? — возмутился парень.

— Тьфу! Я про твою женку и забыл! — хозяин таверны упер руки в бока и заревел, увидев выглядывающих из соседнего помещения испуганных служанок. — Вы всю посуду перемыли? Нет? А чего пялитесь? Живо убираться и спать! Вставать всем рано! А куда ваши друзья ушли?

Хитрый дядька. Его резкие переходы от одной темы к другой могли сбить с толку кого угодно.

— А куда могут пойти три здоровых мужика после твоего пива? — я ухмыльнулся. — Сам подумай.

— Ну да, чего это я глупости спрашиваю. Вы это… можете спать ложиться. Я приказал на чердаке уборку сделать и постели приготовить.

— Мы подождем парней здесь, — сказал Левелан. — Только ты еще кувшин пива принеси, а то в горле пересохло.

* * *

— Ничего, мы разделаемся с Йорхеном, — пообещал Янс своим дружкам, когда они шатающейся походкой шли по ночной улице, разгоняя бродячих кошек. Ему хотелось встретить какого-нибудь запоздалого путника и излить на нем всю злость, скопившуюся после неудачи в таверне.

— Мне, кажется, сломали кость, — хныкнул один из дружков, держась за плечо. — Гуго, скотина! Нужно его поймать и прирезать как шелудивого пса!

— Сначала не мешало бы разобраться с той компанией, — разумно произнес Отан, которого Янс прочил себе в помощники. Шустрый, знает счет и умеет вывески на домах читат, и главное — крови не боится. — Не люблю, когда веселье портят.

— Они все с оружием, — шмыгнул носом приятель того, кто хотел добраться до женщин и тоже получил дубинкой, правда, с наименьшими потерями. — Как бы не дворяне…

— Ну и что? — оскалился Янс. — У дворян кровь такая же красная, и дохнут они за милую душу. — Надо бы за ними проследить, куда завтра пойдут, да и удавить потихоньку.

— Не справимся, — сквозь зубы произнес покалеченный. — Давай, попросим Клопа. У него кулаки с наковальню. Видел однажды, как он ударил в лоб одного залетного. Хватило одного раза. Тот как стоял — так и рухнул на жопу.

— Можно и попросить, — не стал возражать Янс, лихорадочно соображая, что где-то видел одного из этих щеголей. А раз видел — и тот до сих пор жив, значит, нужно доделать дело.

Компания понемногу остывала от стычки в таверне и свернула в мрачный проулок, из которого несло нечистотами и чем-то кислым. В самом конце улицы протекает Вонючка, давно уже превратившаяся из ручья в мерзкую болотину, в которой не счесть сколько потерянных душ упокоено. На другом берегу у парней было убежище, где они отлеживались после «ночной» работы — развалившийся от старости дом с остатками крыши и сгнившим полом. Зато печь исправно топила и давала крохи тепла.

— За нами кто-то идет, — напрягся Отан и вытащил из-за пояса широкий нож.

Остановившись между домами, едва не соприкасавшимися друг с другом козырьками крыш, лихие парни стали вглядываться в темноту.

— Показалось, — через минуту произнес покалеченный, держась за плечо. — Никого здесь нету…

И всхрапнул, издавая какие-то странные булькающие звуки. Никто ничего не понял, почему он завалился лицом в грязь. Следующим стал Отан, удивленно ойкнувший от резкой боли в груди.

— Эй, что происходит? — Янс вытащил свой нож и пригнулся в стойке, готовый бить на поражение кого бы то ни было. — Иди сюда, падаль! Щас я тебе требуху выпущу!

От стен отделились две тени, а третья фигура спокойно приблизилась к Янсу и легко, даже играючи полоснула длинной серебристой сталью. Янс заорал, не поняв, почему не чувствует в своей руке нож. Острая боль в запястье только-только дошла до мозга, но он уже падал, ощутив в горле холодную сталь.

Оставшиеся в живых ночные грабители и рады бы убежать от расправы, произошедшей на их глазах, но не успели. Те две тени, словно молчаливые посланники преисподней, перерезали им путь к отступлению. Тускло сверкнули клинки — и бродячая банда Янса перестала существовать.