Конец белого ордена

— Большое спасибо, — ответила Катя и попросила гостя войти.

Мещерский уклонился, сказав, что подождет девушку в передней. Катя удивилась:

— Разве это так срочно?

— Желательно поскорее. Я обещал ему привезти вас тотчас же… Капризничает как маленький. Да это ему простительно. Столько перенес!

— Хорошо, — сказала Катя. — Я только маму предупрежу.

Мещерский и Катя вышли на улицу и направились к трамвайной остановке. Катя ничего странного не нашла в том, что Севский посчитал необходимым так быстро переселить Митю. Очевидно, это нужно для Митиной безопасности.

…Трамвай тащился медленно по грязным и запущенным улочкам. Пассажиры сидели молча, погруженные в свои думы. Мещерский же был говорлив и развлекал попутчицу забавными историями.

На конечной остановке сошли с трамвая и углубились в Измайловский лес. Катя без колебаний следовала за своим провожатым, радовалась тому, что с Митей все так хорошо устроилось. В лесу он скорее окрепнет, поправится и сумеет уехать куда-нибудь в провинцию. И забудет все ужасы, все пережитое в белой армии.

Но что-то в поведении спутника по мере того, как они все дальше и дальше уходили от заставы, изменилось. В словах сквозила какая-то усмешка, взгляд становился все пытливей, острей. Катя внимательно взглянула на провожатого. Кто он? Что за человек? Наверное, тоже какой-нибудь «бывший»?

С еле скрываемой тревогой она спросила:

— Еще далеко?

— Да нет, уже близко. Сейчас покажутся артиллерийские склады, и мы у цели.

— Вы что же, живете на территории артиллерийского склада?

— Вроде того, — неопределенно отозвался Мещерский.

Беспокойство охватило девушку. Она с опаской посмотрела на потерявшего всю свою вежливость провожатого, не зная, что и подумать. Чувствовала, что надвигается что-то страшное. Сердце забилось. Катя остановилась и, запинаясь, виновато сказала:

— Извините меня, но лучше… лучше я вернусь домой. К Мите пойду в другой раз…

— Какие глупости! Мы почти у цели. Пошли.

— Нет, я передумала. Вы уж меня извините…

Она поклонилась и повернула назад. Мещерский грубо схватил ее за руку, стиснул так, что она закричала жалобным, срывающимся голосом:

— Как вы смеете!

На звук голосов из-за деревьев вышли двое. Это были офицеры, служившие, как и Севский, в Измайловских артиллерийских складах. Севский, примчавшийся сюда заранее, сумел предупредить их об опасности провала. Нужно было менять явки, пароли, а кое-кому и убираться как можно скорее из Москвы. Увидев Мещерского с девушкой, они остановились. Поручик Вадбольский недовольно проговорил:

— Нашли время амурничать. Неприятные новости…

— Знаю, — отрезал Мещерский. — Помогите мне лучше справиться с этой гадюкой. Ее надо допросить!

Катя побледнела, только теперь она поняла, какая опасность ей угрожает. Кричать, звать на помощь? Мещерский, будто угадав ее мысли, предупредил:

— Не вздумайте орать. Это бесполезно, кругом все равно никого нет. Если вы невиновны, мы вам ничего плохого не сделаем.

Катя рванулась изо всех сил, закричала:

— Помогите!

Мещерский точно клещами стиснул ей горло. А Вадбольский замахнулся на нее кулаком. И тут произошло нечто неожиданное. Утверждая, что кругом никого нет, Мещерский ошибался. Кроме трех офицеров, в этом уголке леса находился еще один человек. Павел Устюжаев!

…Получив от Якубовского задание, Устюжаев сразу же отправился к Арбату, разыскал Афанасьевский переулок и медленно зашагал к четырнадцатому дому, размышляя о том, где лучше ему выбрать место для наблюдения. У дома Устюжаев обратил внимание на прохожего, который шел по противоположной стороне улицы. Чекист узнал в нем офицера, приходившего на свидание на Брянский вокзал и назвавшего себя Петровым. Да, Павел был на верном пути…

Мещерский остановился как раз у дома номер четырнадцать. Прежде чем войти в парадное, огляделся. Проходивший мимо неказистый парень, на ходу затягивавший ремень, подозрения у него не возбудил. Он постучался к Коржавиным.

А вскоре офицер вышел из дому с девушкой, которая весьма походила на Катю Коржавину. Володя ее не раз описывал Устюжаеву.

Умело прячась, Устюжаев добрался с этой парочкой до Измайловского парка, вместе с ними вошел в лес. На одной из полянок офицер и его спутница остановились. Между ними произошел какой-то резкий разговор. Потом к ним присоединилось еще двое в солдатских шинелях. О таких людях говорят: «солдаты из офицеров».

Из своего укрытия Павлу хорошо было видно, как один из мужчин схватил девушку за горло, а другой замахнулся на нее кулаком. Что происходит в этой группе? Стычка сообщников или расправа над честным человеком? Устюжаев еще не знал, что связывает Катю Коржавину с этими людьми, один из которых, несомненно, принадлежал к контрреволюционной организации.

Но не отозваться на крик о помощи Устюжаев не мог. В два прыжка он достиг полянки, поднял наган и громко приказал:

— Ни с места! Руки вверх!

Мономаховцы обернулись, подняли руки над головой. Что делать дальше? Обезоружить, но как? Их трое, а он один. Приказать сдать оружие? Опасно. Заставить повернуться спиной и самому обыскать их?

Но мономаховцы уже пришли в себя. Увидев, что против них действует всего один человек, они стали медленно отходить друг от друга. Первый, у кого сдали нервы, был Мещерский. Судорожно засуетившись и не попадая рукой в карман, где у него лежал пистолет, он крикнул сообщникам:

— Стреляйте! Стреляйте в него!

Все дальнейшее произошло в считанные секунды. Мономаховцы, выхватив револьверы, открыли пальбу. Стреляя, они разбежались в разные стороны. Устюжаев тоже выстрелил несколько раз.

…Услышав грозный окрик неизвестного парня, Катя вместе с другими бессознательно подчинилась. Ее враги разбежались, отступили за деревья, и девушка, оставшись одна, не разбирая дороги и путаясь в кустах, бросилась к опушке…

Кто-то из белогвардейцев, низко пригибаясь, переменил место. Устюжаев выстрелил удачно. Бежавший ничком ткнулся в траву и затих. Кажется, одним врагом стало меньше. И в тот же миг ответная пуля настигла Павла. Нога у него подломилась, и он тяжело сел на землю.

Потревоженные выстрелами, надрывно кричали грачи, кружились над гнездами. Заволакивая небо, ползли темные тучи, в лесу стало сумрачно. На выстрелы, очевидно, никто не обратит внимания. В этом районе стрельба была не в диковинку. Затаив дыхание Устюжаев прислушался. Боль в ноге прошла, только горячая кровь неприятно струилась по бедру, щедро пропитывая одежду. Враги тоже притихли, выжидая, когда можно будет выстрелить наверняка.

Устюжаев приподнялся, ему показалось, что слева, метрах в тридцати от него, в кустах что-то шевельнулось, и он выстрелил. И тут же сам почувствовал, как пуля ударила в плечо. Подумал со злобой: «А ведь ухлопают, сволочи!» В глазах снова потемнело, к горлу подступила тошнота. Он жадно глотнул воздух, поборол слабость. И вдруг услышал топот шагов. Кто-то убегал. А может, просто хотел найти более удобную позицию. Устюжаев долго шарил взглядом по кустам, разглядывая каждый бугорок, пенек, выступ. И внезапно обнаружил противника.