Конец, который она заслужила

Марк отцепился от Венеры. Он вынул из борсетки энергетик. Женщина покрылась румянцем. Могу поставить пять тысяч рублей, что Венера возбудилась, от и этого наорала на парней с колонкой, командуя уменьшить громкость.

Вслух снова врезалась чужая болтовня.

– Ай, – вскрикнула я.

На моей тыльной стороне стопы стояла чья-то нога. Я пыталась вытащить свою, но вокруг собралось столько народу, что я перестала понимать, кого просить отойти и умолять освободить мою ногу из плена.

– Полина, – испуганно вырвалось у меня.

Если сейчас же это существо не отпустит своей ногой мою, она сломается пополам. От щиколотки до колена почувствовалось покалывание, и оно перерастало в онемение. Я попыталась встать, но упала обратно на твёрдую скамейку. Да откуда здесь столько людей?!

– Придурок, встань с ноги Лии, – Полина растолкала подростков и встала ровно перед ничего не замечающим парнем.

Голова с сальными, длинными волосами опустилась.

– Воу, прости, – парнишка заметил, что мешало ему стоять и поднял ногу. Я резко прижала свою ногу к себе, начиная поглаживать и пощипывать, дабы вернуть чувствительность. – Не заметил, – пожал одним плечом и невозмутимо пошёл со своими друзьями дальше.

– Спасибо, – выдохнула я благодарность подруге.

– Ты чё? Не надо, пожалуйста, – жалобный крик разнёсся оттуда, куда только что ушёл слон, недавно стоящий на моей ноге. Студенты мигом остановились. Повернулись даже те, кто находился в конце коридора.

Горло сжалось, последний выдох вышел с писком. Сердце мгновенно пустилось в сильные удары. Я встала на дрожащих ногах и пошла за Полиной, резво двигающейся в сторону воплей. Ненавижу драки. Ох… Рома держал слона за порванную рубашку в районе пуговиц и прижимал к прозрачной колонне. Марк стоял сзади и усмехался над испуганным парнем.

По рукам прошла дрожь, волоски встали дыбом, а пальцы рук свело судорогами. Мой парень и его друг, держали невинного, напуганного студента. Тот отчаянно пытался вырваться, убежать, но натыкался на широкую грудь Марка.

– Что вы творите? – я распихала толпу, спотыкаясь. Но один размашистый шаг, и я стою рядом с друзьями. Меня лихорадило, а верхнее веко подёргивало, но злость ощущалась сильнее остального.

– Он сделал тебе больно, – вместо Ромы заговорил Марк, и я повернулась на него.

Вместе со мной на Марка посмотрели все собравшиеся студенты.

Мы с Марком уставились друг на друга. Он приподнял подбородок, тем самым казался выше.

Моё сердце разгонялось в ударах. Марк смотрел на меня испытывающим взглядом, проверял, сколько времени я выдержу. Я стиснула зубы, чувствуя, как сдаюсь. Голубая радужка темнела, накрывая тьмой и меня. Гад!

Тоже приподнимаю подбородок, и кричу ему в лицо что есть силы:

– А тебе какая, на хрен, разница? – судорожно вздыхаю, задерживая скопившееся от напряжения слёзы. – Рома! Отпусти ты уже его, – меня колотило от эмоционального перевозбуждения.

Я была настроена разорвать этих двоих, особенно Марка играющего на моём терпение.

Рома разгибает пальцы, опускает руку с разбитыми костяшками, и студент с фингалом под глазом мигом отскакивает от колонны и убегает подальше от дикарей. Бедный.

– Что тут происходит? – перед преподавателем по физкультуре все расходятся, торопясь пропустить его в пекло происходящего. Мужчина с лысиной на затылке забирает Рому и Марка к себе в кабинет, не давая мне разобраться с этими двумя придурками. Могу поспорить, зачинщик этой ситуации Марк.

***

– Надейтесь, что родители мальчика не заявят на вас, – только учитель по физкультуре мог назвать «мальчиком» – парня под два метра с круглым животом.

Рома и Марк плелись за мужчиной. Марк был доволен другом. Рома был расстроен, что разочаровал Лию.

– Вы никогда не защищали даму сердца? – Марк убрал руки в карман джинсов, и выглядел на удивление спокойно.

– Конечно, защищал, – преподавателю не нужно даже вспоминать, он прекрасно помнил о хулиганах и своей жене.

– Мне кажется, на этом разговор может быть закончен.

– Вообще нет инстинкта сохранения? Лия не твоя девушка, Марк.

Марка ударили, больно, сильно, исподтишка. Его друг смотрит на него. Марк ничего не может произнести. Преподаватель разнёс его по фактам.

– Но она девушка моего друга.

Валерий Григорьевич остановился. Уже прозвенел звонок, студенты освободили место для разговора.

– Вы говорите о Лии и её отношениях – при мне, – Рома рассердился. Лия недолюбливала Марка, но тот пока не понял причины, и это пугало его. – Я сделал это сам. Он извинился перед моей девушкой неподобающе.

Рома и сам чувствовал свою вину. Он заметил этого парнишку около любимой слишком поздно. Она тёрла ногу, когда тот говорил с ней, а потом студент просто пожал плечом и пошёл дальше. Рома не брал в расчёт слова Марка о мести и сделать обидчику больнее, чем тот Лии.

– Чисто по-мужски хочу сказать обоим, что дружба не стоит девчонки, – спортивный костюм висел на тощем мужчине, но по взгляду физрука можно разглядеть, что он сильнее и мудрее, чем кажется.

– В смысле?

Рома повернулся на Марка, скрестил руки на груди, и стал ждать, а чего именно он хотел услышать, было непонятно и для самого него.

Марк засмеялся. Громко, почти оглушительно. Он держался за живот и смеялся прямо в лицо другу. В душе ему совсем невесело, он и впрямь хотел защищать девчонку друга. Вот так вот просто, беспричинно. Он не хотел, чтобы Лии делал кто-то больно, он сам хорошо справлялся с этой ролью, и отдавать её не собирался.

Рома толкнул Марка в стену, тот сильно ударился поясницей, но не перестал смеяться, только теперь его смех был похож на кашель. Воздух застрял в лёгких, у него не выходило вздохнуть.

– Из-за твоего поведения, Лия хочет поставить меня перед выбором: ты или она, – вдруг признался Рома и удивился, как быстро Марк переменился в лице. Смех затих, а глаза потемнели, свет словно покинул его радужки.

Валерий молча стоял, он хотел, чтобы ребята разобрались. Он в двадцать пять перестал общаться со своим братом, но зато у него появилась красивая жена. Пять лет брака, и она уходит от него, давая возможность найти себе женщину лучше. И он нашёл, но расположение брата так и не вернул. А вот смогут ли Марк с Ромой сделать правильный выбор, он не знал, но надеялся на лучший исход.