Конец лета (др. перевод)

— Бен? — Она лежала рядом с ним в темноте, и ее голос был таким тонким.

— Что, дорогая?

— А что, если я получу плохие отзывы о выставке? — Ее голос напоминал голос испуганного ребенка, и он хотел было засмеяться, но передумал. Он знал, насколько ей было страшно.

— Ты не получишь. — Он снова обнял ее под покрывалом, которое много лет назад в Нью-Йорке подарила его матери жена одного художника. — Отзывы будут прекрасными. Я обещаю.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, потому что ты очень хорошая, очень. — Он поцеловал ее в щеку и задрожал от прикосновения ее обнаженного тела, прижавшегося к нему, — И потому, что я очень люблю тебя.

— Ты глупый.

— Я прошу прощения… — Он взглянул на нее с ухмылкой. — Я сказал, что люблю тебя, а ты думаешь, что я глуп. Послушай-ка, ты… — Он прижал ее к себе еще ближе, покрыв поцелуями рот, и они оба исчезли под покрывалом.

Она проснулась в шесть утра на следующий день и сразу же отправилась в свою рабочую комнату. Она вспомнила об одной из картин, которую следовало изъять из выставочного каталога. Затем она подумала о другой, у которой нужно было сменить раму. После кофе она вспомнила еще о двух картинах без подписи, и так это продолжалось в течение оставшихся четырех дней. Из-за выставки она была в постоянном напряжении. Все это время Бен улыбался ей, любил, обхаживал. Он водил ее ужинать, таскал по кинотеатрам, вынуждал ее посещать вместе с ним пляж; днем он заставлял ее плавать, по ночам утолял с ней голод любви. В четверг он пригласил ее на ленч в ресторан.

— Я не хочу об этом слышать. — Он протянул руку.

— Но, Бен, что, если…

— Ни слова. Ни слова о выставке до завтрашнего дня.

— Но…

— Нет! — Он поднес палец к ее губам, но она отодвинула его, излив на него новый поток слов, полный беспокойства. — Как вино?

— Какое вино? — Она рассеянно посмотрела вокруг, и он посмотрел на ее стакан.

— Вино, которое ты не пьешь. Как оно?

— Я не знаю, и я хотела спросить тебя… — Он зажал пальцами уши, и она рассмеялась. — Бен! Прекрати!

— Что? — Он радостно улыбнулся ей через стол. Она продолжала смеяться.

— Послушай меня! Я хотела спросить тебя кое-что относительно вечера!

Он начал нежно мурлыкать, по-прежнему закрыв уши пальцами. Дина не смогла не рассмеяться снова.

— Ты — ужасный человек, и я ненавижу тебя!

— Нет, это неправда. Ты не можешь отвязаться от меня, и ты хочешь утащить меня куда-либо, чтобы там расправиться. Верно?

— Действительно, раз ты так говоришь…

Она широко улыбнулась и пригубила немного вина; весь ленч они занимались тем, что подтрунивали друг над другом. Он специально высвободил для себя вторую половину дня. Все картины Дины были развешаны самым удачным образом для показа. Салли с утра осталась в галерее, чтобы держать все под контролем. Он решил, что ему стоит пробыть с Диной весь день до вечера, чтобы она не передумала в последний момент и не умерла от страха. Он приготовил ей сюрприз в этот день. После ленча по дороге к машине он посмотрел на часы.

— Дина, ты не возражаешь, если я остановлюсь у Сакса?

— Сейчас? — Она была удивлена. — Нет, не возражаю.

— Я недолго. — Он припарковал машину перед магазином и замысловато улыбнулся. — Хочешь зайти?

— Нет, я подожду.

— Уверена в этом? — Он не настаивал; он знал, что сегодня она не захочет оставаться в одиночестве, даже на короткое время.

— Ну, хорошо. Я зайду. — Уловка была несложной, и он радостно вошел с ней в магазин.

— Что ты собираешься сделать?

— Забрать платье. — Он сказал об этом очень уверенно и весьма небрежным тоном.

— Платье?

— Для Салли. Она сказала, что у нее не будет времени. Поэтому я предложил ей забрать его и привезти прямо к открытию выставки в галерею, чтобы она успела переодеться. Между прочим, а что ты наденешь? — Она была так занята подготовкой картин и рам, что он не был уверен, придала ли она этому особое значение.

— Я не знаю. Я подумала, что мне стоит надеть черное платье.

Она захватила с собой для выхода два или три платья из дома. Они висели у него в шкафу вместе с ее джинсами, с забрызганными краской рубашками, несколькими парами шерстяных брюк и полдюжиной кашемировых свитеров со стоячим воротником. Ему нравилось, как выглядел ее гардероб рядом с его одеждой.

— А почему бы тебе не надеть зеленое платье?

— Оно слишком модное. — Ее мысли были далеко-далеко, когда она говорила. — Послушай, ты знаешь, какие критики придут на выставку? — Ее глаза остановились на нем.

— Я не думаю, что оно слишком модное. — Он развеселился.

— Ты слышал, о чем я тебя спросила? — В ее голосе прозвучала печаль.

— Нет. А что насчет зеленого платья?

— Забудь о зеленом платье, я хотела спросить тебя… — Он с силой поцеловал ее в губы, и она чуть не задохнулась, пока они поднимались на лифте на второй этаж. — Бен! — Но вокруг не было никого, кто мог бы увидеть, что он сделал. — Ты выслушаешь меня?

— Нет. — Он уже заговорил с продавщицей. Она вынесла ему платье. — Великолепно. — Он улыбнулся ей и посмотрел на Дину.

— А ты как считаешь?

— Гм… — Она все еще где-то витала в мыслях, но внезапно ее внимание было привлечено платьем. Оно было из шерсти с вкраплениями голубого и розовато-лилового оттенков, с высоким воротом, длинными рукавами и с открытой спиной. К нему было подобрано в тон великолепного покроя пальто-накидка. — Это — прелестно, не так ли? Это платье Салли? — Она подошла поближе и потрогала тонкую шерсть рукой. Ткань и модель были французскими, видимо, ей это обошлось в целое состояние. — Это великолепно. — Продавщица и Бен, улыбнувшись, переглянулись. — Может быть, мне стоит надеть зеленое платье, в конце концов.

— Я не уверен. Почему бы тебе не примерить это? — Его полный простодушия взгляд привел Дину в смущение.

— Надеть платье Салли? Не глупи.

— А ты можешь одолжить ей свое зеленое.

— Мой дорогой, я люблю тебя, но, мне думается, ты сошел с ума. — Она улыбнулась продавщице и попыталась уйти, но Бен нежно взял ее под руку и зашептал в ухо.

— Я полагаю, что ты тоже ненормальная, а теперь иди и примерь свое новое платье.

Она посмотрела на него с изумлением.