Конец охоты

Пауль с любопытством разглядывал человека, который то ли являлся Богом, то ли должен был стать Им. То ли… Юноша скептически улыбнулся. Но, впрочем, время для сомнений еще не настало.

Тем временем человек ласково погладил каждую из женщин по голове, после чего едва приметным властным жестом велел им подняться. В его облике не было ничего необычного. Он был скорее высок, нежели низок, скорее худ, нежели тучен. Темные густые волосы прядями падали на лоб и плечи, небольшая вьющаяся бородка подчеркивала тонкие черты лица. Более всего привлекали глаза — глубокие, большие, умные и, как почудилось Паулю, настороженные.

Потом человек заговорил. Голос у него был негромкий и глухой. Такие голоса не приличествуют пророкам. Хотя Пауля отделяло от говорившего не более двух десятков шагов, он едва мог различить обрывки фраз:

— Жизнь… верит в меня… будет вечно жив… смерть обойдет стороной…

Одна из женщин радостно кивнула и, ухватившись за руку человека, повлекла его за собой. Прочие — спутники человека, собравшиеся зеваки, в их числе и Пауль, — двинулись следом. Теперь шествие направлялось к противоположной окраине селения, где, как нетрудно было догадаться, находилось кладбище. Пауль смешался с толпой, непрерывно увеличивающейся и насчитывающей не менее трех сотен человек, и теперь с любопытством присматривался к спутникам пророка. Ожил мнемотический переводчик, принявшийся оживленно верещать в ухо:

— Апостолы. Здесь присутствуют Симон, Иаков, Андрей, Иоанн, Филипп, Варфоломей, Иуда, Матфей, еще один Симон, еще один Иуда и еще один Иаков. Нет лишь Фомы.

— Откуда ты все это знаешь? — буркнул Пауль.

— Информация получена в ходе неоднократных наблюдений за данным событием, — без промедления откликнулся переводчик.

— Ну и какой вывод следует из всех этих наблюдений?

— Все происходящее — не более чем трюк, хотя подтверждения этому не имеется.

— С чего тогда ты взял, что это трюк?

Переводчик тоненько, по-человечески, хихикнул:

— Ты полагаешь, что можно вернуть к жизни умершее существо?

— Не я полагаю. Они полагают.

— Если бы подобное было возможно, наша наука уже открыла бы способ, как это сделать.

— К чему спорить? — рассудительно заметил Пауль. — Сейчас сами все увидим.

— Трюк! — взвизгнул переводчик.

— Заткнись! — ласково пожелал Пауль, и переводчик исполнил его желание.

Процессия приблизилась к крайним домишкам, а затем вышла за пределы села. Тропинка петляла вверх к небольшим, похожим на неровные клыки скальным выступам. Сложенные из известняка, скалы были изъедены ветром и временем. Там и здесь чернели провалы пустот, которые предприимчивые жители Вифании использовали вместо могил. Шествие приблизилось к одной из таких расселин, заваленной землей и камнями. Увядшие цветы и ветви указывали на то, что похороненный здесь человек умер совсем недавно. К расселине приблизились двое апостолов, держащие в руках лопаты. По знаку Иисуса они начали отбрасывать землю и камни. Пауль невольно обратил внимание на то, что верхний слой земли имел тот же цвет, что и в глубине. Если ветви и цветы и впрямь выглядели так, словно пролежали здесь по крайней мере два-три дня, то земля, несомненно, была свежей. На помощь копающим пришли еще несколько человек, принявшиеся отбрасывать в стороны камни. Остальные внимали негромкой речи пророка. Пауль протиснулся поближе и наконец мог различить все слова.

— Я — Воскресение и Жизнь. Тот, кто верит в Меня, даже если умрет, будет жить. А всякий, кто жив и верит в Меня, вовсе не умрет. Верите ли в это?

— Да! Да! Да, Отче! — дружно согласилось большинство из собравшихся.

— Да! — кашлянув, присоединил свой голос и Пауль, в тот же миг поймавший на себе внимательный взгляд одного из тех, что сопутствовали Иисусу. У этого человека были крепкие, почти квадратные плечи, борода его была столь черна и густа, что напоминала шерсть зверя, глубоко посаженные глаза пылали огнем, и всем своим видом он походил скорее на волка, а не на апостола.

Тем временем люди, раскапывавшие могилу, дошли до большого камня.

— Уберите его! — громогласно велел Иисус.

— Великий, но уже, наверно, пошел запах! — предупредила одна из женщин, чью голову покрывал белый платок. — Уже четвертый день.

— Уберите камень! — твердо повторил тот, кого признают Богом.

Пять или шесть мужчин, вцепившись в камень, с трудом вытолкнули его наружу. Пахнуло сыростью, все невольно отшатнулись. Пауль, внимательно наблюдавший за Иисусом, заметил, как тот усмехнулся. Затем он шагнул вперед и провозгласил, подняв к небу глаза:

— Отец, благодарю Тебя, что Ты Меня услышал. Я знаю: Ты слышишь Меня всегда, но Я так сказал для людей, что стоят здесь, пусть поверят они, что Я послан Тобою! — Потом он воздел над собой руки и воскликнул: — Элеазар, выходи!

Внутри пещеры что-то зашевелилось. Большинство из собравшихся испуганно подались назад. На месте остались лишь пророк да несколько его спутников, и среди них — человек, поразивший воображение Пауля. Затем из лаза показалась фигура, с головы до пят замотанная пеленами. Одна из женщин рухнула в обморок, несколько наиболее впечатлительных зрителей бросились бежать вниз по тропе, остальные закричали, славя пророка:

— Чудо! Чудо! Да восславься во веки веков Иисус, помазанник Божий! И да станет свет твой указующим перстом для заблудших овец Израиля!

Иисус улыбался, довольный произведенным впечатлением. Протянув длани к пошатывающейся фигуре, он приказал:

— Развяжите его! Пусть идет!

Воскресшего освободили от погребального савана, и взорам собравшихся предстал человек, облаченный лишь в набедренную повязку. Кожа его была бледной, глаза тусклы, лицо покрылось испариной. От него исходил пряный запах, и Пауль вдруг цинично поймал себя на мысли, что так пахнет, если закусывать молодое вино зеленым луком. Воскресший выглядел смертельно уставшим, но ничто не свидетельствовало о том, что еще несколько мгновений назад он был мертв.

— Элеазар, узнаешь ли ты меня? — спросил Иисус.

— Да, Учитель!

— Тогда ступай и расскажи всем, что ожидает тех, кто проникся истинной верой. И вы, прочие, что видели дело рук Господа, поведайте о случившемся тем, чьи сердца объяты сомнением. И да войдет истинная вера в эти сердца, наполнив их силой!

Воскресший повиновался. Покачиваясь на неверно ступающих ногах, он двинулся вниз. Собравшиеся вновь подняли крик, славя Иисуса. Тот отвечал улыбкой, которую Пауль назвал бы снисходительной.

Представление было окончено. Иисус, а следом и зеваки потянулись вниз, к деревне. Пауль также ступил было на тропу, но мужчина с горящими глазами преградил ему путь и грозным голосом спросил:

— Кто ты и по какому праву следуешь за нами? Ты — соглядатай, подосланный фарисеями?

— Я похож на соглядатая? — вместо ответа спросил Пауль. Бородач молчал, и тогда юноша прибавил: — Разумно ли посылать того, в ком каждый признает лазутчика? Разве я похож на иудея?

— Клянусь Богом, нет! У тебя лицо презренного гоя! Но тогда ты подослан римлянами!