Конец света. Русский вариант
Шрифт:
А между небом и землей появилась прозрачная стеклянная перегородка цвета полуденного моря, слегка волнистая, разделившая поднебесье на две половины, верхнюю и нижнюю. И в нижней части, над землей, принялся накрапывать мелкий дождик, а наверху, над стеклянной поверхностью, как ни в чем не бывало, сидели на своих стульях старцы, и светило ослепительное солнце. И многим внизу показалось, что смотрят они на происходящее со дна огромного аквариума, а у некоторых особо тонких натур появилось ощущение, что они глупые лупоглазые рыбы, которым не дано понять, что же происходит.
Засверкали молнии, и очевидцы почему-то особо настаивали на том, что молнии озарили небо вспышками много позже того, как прогремел гром. А кому-то почудилось, что не молнии
К этому моменту небесный спектакль наблюдали уже решительно все, кто находился на улице: и переставшие пить чай дачники, и забывшие спрятаться от непогоды под деревьями и грибками пляжники, и разом протрезвевшие десантники, и оставившие суету горожане. Все смотрели и ощущали, что происходит нечто невероятное, не имеющее названия, но обладающее особым значением, хотя и не могли понять, что же именно, и тихо надеялись, что всё это сон.
А зрелище между тем становилось все интереснее, хотя интерес этот был особого рода: когда больше всего на свете хочется не видеть, но нет сил не смотреть. И кто-то потом рассказывал, что примерно так же интересно было бы наблюдать со стороны публичную казнь на гильотине, если голову отрубают тебе самому.
Около первого старца появились невиданные животные, и были они многоглазы, и странные их глаза помещались всюду на их диковинных телах – и спереди, и сзади, и по бокам. И было этих глаз столько, что каждому земному наблюдателю показалось, что именно на него смотрит один конкретный внимательный и печальный небесный глаз. И одна девочка громко закричала:
– Мама, мама, смотри, они переполнены глазами!
Позже, пытаясь описать свои ощущения, многие говорили, что глаза эти рассматривали их изнутри, проникали во все уголки тела и сознания. И эта открытость была сродни выворачиванию наизнанку и в какой-то момент становилась невыносимой, так что единственным желанием было избавиться и от этого внутреннего разглядывания, и даже от своего тела. Но спрятаться или отвести глаза не было никакой возможности, и люди заворожено смотрели в небо, молясь о том, чтобы всё поскорее закончилось.
Проведенные в течение следующего месяца анкетирования и опросы общественного мнения показали: никому из тех, кого разглядывали настойчивые глаза, не пришла на ум мысль, что перед ними инопланетяне, хотя были среди них и серьезно интересующиеся внеземными цивилизациями. И все согласились с высказыванием одного известного меломана, что исполненные очами существа от инопланетян отличались, как хоралы Баха от песенки «Я люблю тебя, Дима, что мне так необходимо». И в первую очередь, тем, что инопланетяне – это какие-никакие, но люди, обладатели же множества глаз уж кем-кем, а людьми точно не были.
Но вот очи умерили яркость, потухли, прикрылись, прекратили мучить людей, и люди наконец-то смогли рассмотреть животных. И снова делали это против воли, но не видеть не могли. Животных было четыре. Одно из них напоминало четырехликого алого льва с шестью парами золотых крыльев. Второе более всего походило на лилового медведя с зеленой бычьей головой, и тоже крылатого. Третьим был чёрный барс с серебряным ликом орла. Четвертое было неописуемого вида, но с человеческим лицом.
Животные расположились вокруг главного старика и что-то говорили ему, кланялись. А он достал огромную книгу в серебряном переплете с семью крупными, украшенными драгоценными камнями застежками, но открыть ее не успел.
О том, что произошло дальше, рассказать смогли немногие. И самый непонятный рассказ получен благодаря тому, что зрелище это наблюдал один провинциальный философ, не лишенный некоторой толики литературного таланта. Вот он-то потом пару месяцев пытался воссоздать случившееся на бумаге, да так и остался недоволен написанным, но все же позволил
прочитать своим приятелям, а уж те сделали его записки достоянием широкой общественности и специальных комиссий.Время исчезло, а пространство сломалось и скомкалось. И это отсутствие времени, и это искореженное пространство, и этот внезапный излом бытия сделали всякое существование невыносимым, тесным, душным, невозможным, побуждающим к немедленному освобождению от него. Запели, заголосили вселенские трубы, возвещая начало конца, и земля сотряслась до края и основания. Небо задрожало, затрепетало, заволновалось, пошло рябью и стало сворачиваться в безжалостный свиток, сметая горизонт, звезды, солнце и кровавую луну. Светила посыпались с небес, будто красные виноградные листья, словно перезревшие плоды смоковницы, покатились градом, точно слезы умирающего мироздания. А земля вздыбилась, опрокинулась, кувыркнулась, поменялась местами с небом, а под ним открылась тьма над бездной – безвидная, но таящая в себе бесконечную глубину. Зияющая пустота ослепляла, бездонная космическая щель тащила в себя и исторгала из себя. Разверзнутое вселенское лоно было чревато невидимым, но остро ощущаемым и беспредельно манящим абсолютным концом, имя которому – Ничто. Пустота родила Ничто, Ничто стало всем, все обратилось в страх. Бездна пялилась на мир.
А люди, философским образованием и литературным талантом не обладающие, говорили, что стеклянная перегородка, отделяющая небо от земли, треснула и миллионами осколков осыпалась вниз. Небо стало темным, словно мокрый асфальт. И с этого темного неба исчезло все, что на нем до этого располагалось: фигуры старцев и животных, облака и даже солнце. Звезды кровью закапали вниз. И кто-то невидимый начал скатывать небо, точно огромный ковер, а под ним открывалась бездонная пропасть. И от этой пропасти в вышине казалось, что мир перевернулся, и все вот-вот полетят в бездонную, неумолимо притягивающую яму.
И все перепугались, что в бесконечном своем падении непременно наткнутся на что-то невидимое в темноте, но явно там присутствующее, остро ощущаемое в своем непреодолимом притяжении. И разобьются вдребезги на миллиарды мельчайших осколков, молекул, атомов, адронов, лептонов, глюонов, кварков, амеров, хрононов. И всем захотелось схватиться за землю и зажмурить глаза, но ни у кого это не получилось. И по мере того, как небесный ковер скатывался, ужас усиливался, так что невозможно стало дышать. И не было никакой мочи терпеть эту невыносимую жуть.
Но тут гром загрохотал ещё сильнее, перекрывая даже звуки небесных труб. А ливень хлынул такой стеной, что скрыл и свернутое небо, и таящуюся над ним бездну, и потопил все происходящее. Когда же через несколько минут он прекратился, земля и небо были новенькие, свежие и сияющие от пролитой влаги, точно яркие, только что политые неженские огурцы.
Глава 10. День Хиросимы: кульминация
В сам Ильин день никаких комментариев случившемуся сделано не было, ни официальных, ни неофициальных. Власти молчали и на следующий день, но все серьезные и несерьезные издания и интернет взорвались многочисленными версиями.
Основная сводилась к тому, что невыносимая летняя жара, мучившая всю Страну вот уже третий год, вызвала массовые галлюцинации. Так что все видения, предшествующие долгожданной грозе, были просто тепловыми глюками. Голову напекло родине, привиделось стране, привиделось. И немудрено, при сорока-то градусах третий месяц.
У всех, кто перегрелся на пляже, перепахал на собственных грядках, перепил в эдакую жару и вышел на улицу без надлежащего головного убора шарики зашли за ролики, контакты замкнули, мозги загорелись и дым из ушей пошел. Лучшим же доказательством того, что галлюцинации вызваны пребыванием на солнце, является тот неопровержимый факт, что ни один из тех, кто в это время был дома, никаких стариков, красных львов и фиолетовых быков на небе не видел, ни в какую яму на небе не падал и в ничто не превращался.