Конец таежной банды

* * *

Люди в ските сторонились ее словно прокаженной, возможно, боялись, что снова вернутся красные. Иссеченная ветками, в порванной окровавленной одежде Евдокия прямиком пошла к дому крестного под напряженными взглядами скитниц. Еще издалека она заметила, что входная дверь приоткрыта. В душе сразу появилось недоброе предчувствие. С ним, верно, что-то случилось. С сильно бьющимся сердцем Евдокия переступила порог дома. Внутри царил полумрак. Потом на полу она разглядела большую лужу крови. Худшие опасения сбывались на глазах.

– Дядя Афанасий, – позвала она дрожащим голосом, приближаясь к луже крови на полу. Точно ли это была кровь?

Ее правая рука потянулась к кобуре с пистолетом. В этот момент человек, прятавшийся за дверным полотном, резко захлопнув дверь, напал. От удара в затылок Евдокия рухнула вперед на стол, едва не потеряв сознание. Нападавший развернул ее, ударил наотмашь по лицу. Перед глазами закружился хоровод из цветных пятен. Вяло сопротивляясь, Евдокия сползла на пол. Затем последовал удар ногой в живот… Еще один… Бросив пинать, противник навалился на нее всем весом, схватил за горло.

Задыхаясь, она услышала зловещий шепот:

– Думала от меня сбежать. Все, отбегалась. Со мной такие фортели не проходят.

– Пусти, сволочь, – прохрипела Евдокия, узнав Серого.

Но тот словно не слышал и говорил о своем:

– Я все знаю. Ты и с Власом была, и с Патрикеем, пока меня не было. Так просто ты бы ими крутить не смогла. Все дело в этом…

Отбиваясь из последних сил, Евдокия нащупала на полу глиняную кружку. Не раздумывая, она ударила ею Серого в висок, так что во все стороны полетели черепки, а в руках осталась только ручка. Серый, хрипло вскрикнув, выпустил ее горло и повалился на бок. Больше он не двигался. С огромным облегчением Евдокия вдохнула живительного воздуха, закашлялась, села, растирая шею, пинком оттолкнула его ногу и попыталась встать, но получилось не с первого раза. Потом, наконец, поднялась, посмотрела на своего обидчика. Тот лежал на боку. По лицу стекала кровь. Евдокия достала из кобуры пистолет и прицелилась. Палец лег на спусковой крючок, но нажать она никак не могла. Слишком много всего было между ними.

– Вот гадство, – прошептала она, опуская оружие. Евдокия никак не могла понять, почему он так поступает с ней, почему втемяшил себе в голову, что она ему изменяла. Откуда все пошло? Сам он не мог просто так этого придумать. Значит, кто-то надоумил. Вопрос только кто. Сам Серый ни за что не скажет. Осторожно приблизившись, она пощупала у него пульс. Сердце билось медленно и ровно.

– Ничего, переживешь, кретин, – прошептала она и врезала ему под дых, – это тебе за то, что пытался убить меня… а это за то, что называл проституткой, а это за все остальное до кучи…

Отпинав его как следует, Евдокия содрала с бывшего любовника всю одежду, связала его и удовлетворенная вышла из дома, представляя, какая в ските начнется потеха, когда он выскочит из избы в чем мать родила. Будет сестрам развлечение, а то все о боге думают да молятся, а паскуднику этому урок. Выскочив на крыльцо, Евдокия остановилась. Перед домом собралась целая толпа. Впереди стояла сама схимонахиня.

– Здравствуй, Евдокия, – произнесла она печально, – тебе надо пойти со мной в молельню. Афанасий очень плох. Зовет тебя.

Евдокия не смогла вымолвить и слова. Она молча пошла за монахиней, чувствуя, как дрожат губы. Все, кого она знала, уходили. Не осталось ни родственников, ни друзей семьи, только сестра да Влас с Патрикеем. Теперь вот крестный.

– Кто его? – глубоко вздохнув, спросила она у Ефросиньи.

– Он сказал, что это был тот мужчина в костюме, который приехал вместе с красными, – ответила схимонахиня.

– Этот ученый, Рыков? – зло переспросила Евдокия.

– Да, он, – подтвердила схимонахиня, – потом он украл Дарью и увез ее в лес. Я не знаю, зачем он это сделал. Две наши скитницы зашли к Афанасию и нашли его лежащим в луже крови. Я распорядилась перенести его в молельню. Потом мы, как могли, остановили кровь, но рана очень тяжелая.

– Что же это происходит такое? – воскликнула Евдокия со слезами на глазах, ничего не понимая.

– Мир сошел с ума, – пояснила схимонахиня, – дьявол утверждается в своей власти здесь в России и некому его остановить. Мы молимся целыми днями…

– Да уж, это помогает, – зло буркнула Евдокия, – надо брать в руки оружие и уничтожать зло.

– Нет, так нельзя, – покачала головой схимонахиня.

– А как тогда можно, подставить другую щеку? – с горечью спросила Евдокия, смахнув выступившие слезы.

Ефросинья не стала отвечать. Они вдвоем вошли в молельню, и атаманша увидела крестного, лежавшего на столе с повязкой на животе. Всю повязку пропитала кровь. Выглядел Афанасий очень плохо. Черты лица заострились, цвет кожи был каким-то землистым. Казалось, что он мертв.

– Господи, – прошептала Евдокия и бросилась к крестному на грудь.

Ее рыдания заставили старика очнуться. Он тяжело вздохнул и прохрипел:

– Дуся, это ты?

– Да, я, – обрадовалась Евдокия, – мы тебя вылечим. Не волнуйся.

– Это Рыков сделал, – с трудом выдавил из себя Афанасий, – мы с ним вместе воевали… Он был командиром эскадрона…

– Знаю, что это он, – всхлипнула Евдокия, – не тревожься, я найду его и убью.

– Он к святой горе пошел… Местные ее так называют, – продолжал говорить старик, не услышав ее слов, – он ищет золото. Там в пещере много золота, но оно проклято. Все, кто к нему прикасается, умирают. Там ящики со слитками, с царскими золотыми монетами, с английскими соверенами, испанские альфонсы, франки, доллары, драхмы и семьсот тысяч в чилийских кондорах…

– Откуда ты знаешь, что он туда пошел? – голос Евдокии дрогнул. Она не понимала, говорит крестный правду или просто бредит.

– Я знаю, потому что ради этого золота он сюда и приехал, – надсадно прошептал старик, сжимая в своей руке ее ладонь. – Отомсти за меня, спаси девочку, но к золоту не прикасайся. Из-за него пролились реки крови. Весь наш отряд погиб из-за него.

– Да плевать на золото, ты лучше держись, – воскликнула Евдокия, соображая, как помочь крестному. Нормального врача в крепости не было. В город его не повезешь. Если только съездить в город и украсть там врача, а затем привезти его сюда…

Внезапно Афанасий замолчал и уронил голову набок. Евдокия послушала сердце и поняла, что он мертв. По щекам сами собой покатились слезы. На плечо легла ладонь схимонахини:

– Не волнуйся, дочка, езжай, куда тебе надо, теперь мы о нем позаботимся.

– Нет, – покачала головой Евдокия.

Монахиня не поняла, к чему относится это отрицание. Евдокия и сама не очень понимала. В этот момент она думала о сестре. Что их ждет дальше?

* * *

Прощание было трогательным. Атаманша оседлала подаренного ей скитницами коня. Сама Ефросинья со староверами вышла ее проводить. Напутствовала что-то. Говорили тихо. Алексей не мог расслышать слов, но знал – с ним бы они так не разговаривали, а в напутствие послали бы пулю. Вытащив «браунинг», он проверил обойму, дослал патрон в патронник и, сняв пистолет с предохранителя, решительно вышел к ним из-за кустов. Атаманша сидела в седле боком к нему, поэтому не видела опасности. Но вот монахини его заметили. По лицам скитниц волной прошел испуг. Было видно, что Евдокия тоже поняла, что за спиной кто-то есть.