КОЛЬЦО

«Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои»

Екклесиаст, 1, 6

Тени смерзаются в студень. Полночные пчелыМедленно пробуют экстези лунного меда.Камень крошится. Я скоро тебя позабуду.Все хорошо, что кончается вовремя, детка.Я окликаю забвенье по имени. ЭтоСмелый поступок, безумный поступок. Я знаю,Что не удержишь в ладонях ни ртути, ни пара.Что ж говорить о твоем неприкаянном сердце…Как же меня искалечила полночь! Я вязнуВ чем-то аморфном, как стон, и, как похоть, горячем.Эхо без крика, и крик остается без эха.Тело сейчас миновало шестой перекресток.Я не умею писать на асфальте смолоюГорьких пустот, но тем более пробую это.Пробую голос, меняю пространство на время,Пробую ветви на чуткость к истерикам ветра.Дай мне письмо, что написано так и не будет.Брось мне в лицо, что положено бросить сегодня.Дай напоследок еще на тебя насмотреться.Как ты красива, но это тебе не на пользу.Я раскрываю тетрадь на сгоревшей странице.Я волоку за собою никчемные речи.Кто-то бушует на гребне кольца. Это ветерХочет кольцо разорвать, но куда ему! Разве…Впрочем, едва ли какие-то «разве» бывают.Небо окончено. Подпись, число, отпечатокБожьего пальца на рваной холстине творенья.Я не хочу собирать и разбрасывать камни.Я не хочу обнимать, чтоб потом от объятийНе уклоняться — мучительно это, а кроме,Кроме того, погляди, как растаяли руки.Стали туманом. Туман превращается в тени,Тени смерзаются в студень….25 мая 1999 года

ТЕЛЕФОННЫЙ МОНОЛОГ

Черт побери, кто в семь часов утра…Поубивал бы… Алло! Ничего не слышу!А, это ты… Да в трубке шалят ветра.Как я? Сижу и починяю «крышу».Ну, разбудила. Впрочем, вставать и так.И умирать однажды придется тоже.Сердце — «тук-тук», будильник — свое «тик-так»,Ну а пружина — одна там и здесь, похоже.Ладно, оставим. Чушь я всегда несу…Что называется, девочка — «чем обязан?»Поговорить? Хорошо, но в восьмом часуЯ омерзителен, предупреждаю сразу. Как вообще? Ты хочешь взаправду знать?Поберегись, я ведь еще отвечу.Хочешь послушать? Во-первых, пуста казна.Выбило «пробки» и догорели свечи.В доме разгром, в активе один коньяк.Век на дворе еще поменяться хочет.Из зазеркалья в силу того — сквозняк.Прикуп узнаю — немедля уеду в Сочи.Те же порядки парят над Москвой-рекой —Стон похорон, веселие новоселий…Я ж потерял даже и тот покойХрупкий, которым тешил себя доселе. Как я хочу в ливень втянуть взахлебГорький табак вымокшей сигареты!Небо по осени морщит высокий лоб,А зеркала — все норовят в портретыВыбиться… Ладно, только — не оживать!Мало мне прочей нечисти супоросой….Ливень плетет дымные кружева.Скоро они сложатся в знак вопроса.Я разжую каждый сухой ответ.Мелом посыплю полузасохший крокус.Видимо, скоро клином сойдется светНа пентаграмме — и соберется в фокус. Я ворошу пепел весны клюкой,Посохом ли, скипетром ли — не в курсе…Знаешь, ночлег, похоже, недалеко,Если поверить нервной морзянке пульса.Что до любви — я не в ладах с душой…Бог бы с любовью, если б не дьявол с нею.Всякая тварь ищет любви большой,В поисках оной медленно стервенея.Хочешь ударить? Ну, приезжай, ударь.Бей, как судьба — сухо, беззлобно, мерно…Если тебя покоробило слово «тварь»,Я объясняю: то богословский термин. Голос рассыпан в мелкую медь фонем.Дребезг и бряк — «воблы и пива кружку!»Я несговорчив. Это не значит — нем.Если приедешь — пожалуй, шепну на ушкоЧто, мол, люблю, что, мол, тебя, но тыПомни: слова — лишь усложненный ветер.Знаешь, записки на лоскутьях темнотыТак хорошо рассыпаются на рассветеВ зяблый, шершавый и шепелявый прах.Давится космос комьями перегноя.Если пространство держится на ветрах —Цепи значений клацают за спиною, Ибо не знают с чего им свисать теперь,Точек каких выделенных держаться…Ты извини: мне позвонили в дверь.Это резон до вечера попрощаться.Да, привези мне кофе с пяток децил.Не растворимый — молотый: лучше «Чибо».Предпочитаю лучшие образцыИ не хочу пить суррогаты, ибо…Впрочем, я думаю, ты поняла вполне.Так привезешь? Полнейшее аллилуйя!Ладно, красавица — встретимся при Луне,Ну а пока — жду, трепещу, целую… …Что называется, рыбку с утра лови.Текст прочитать — вылитый Мефистофель!Не разговор, а полное «се ля ви»:Чем не прикинешься ради пакета кофе…11 июля 1999 года — 27 февраля 2000 года

СОБИРАЯСЬ НА РАБОТУ МАРТОВСКИМ УТРОМ

Ольге Стороженко — подарок на день рождения

Небо завсегда чуть горчит спросонок.На полу валяется томик Лема.Глас из телефона нервозно-тонок:Интонации разные — та же тема. Мебель чуть рассохлась под взглядом Будды,Заселенного в скучную плоть фаянса.В проводах сливаются амплитуды,Выдавая «накося!» резонанса,Отчего шутя вылетают пробки,И заходится в тресках модемный зуммер.Я бы вынес физический мир за скобки,Но умею плохо, а Гуссерль — умер.Я пишу статьи, эпиграммы, письма,В промежутках — пью, интригую, скалюсь.С кем резвилась ночью моя харизма,Выясняю утром, раздвинув жалюзь. Что тебе не нравится, дорогая?Все отлично — в смысле: «Ничто не схоже».Ты была одна — а теперь другая.Та была постарше, а ты моложе.Только у меня как-то одинаковВозраст: двадцать восемь плюс-минус эра.Все живу, и все ожидаю знакаЧто скостили срок, но! — «блаженна вера».Я хотя не жид, но, похоже, вечен,И бессмертен буду до смерти самой.Я бы и взвалил небосвод на плечи —Боги не дают, опасаясь срама. И сомненья их не без почвы, ибоИз меня не выйдет кариатиды.Март уже в разгаре: блефуют Рыбы,Но пока еще не настали Иды.Все-то мне неймется быть в Риме первым.Ладно бы еще профиль был орлиным!..Форум ли Траяна иль храм Минервы,Эйфелева, или Рейхстаг Берлина —Все скользит, мешается и роится,Словно пчелы в сравненьях Гомера, толькоМне пока не хочется в психбольницу,Потому на историю разве в щелку